Дмитрий Казаков - Укротители демонов

Резкий и неприятный звук заставил его в изумлении обернуться. На самой верхушке лестницы, ведущей к комнатушке ученика, стояло нечто черное, имеющее отдаленно человеческие очертания. Оно и издавало этот звук, похожий на зловещий смех.

— Бульк? — спросил хозяин мастерской с непомерным удивлением. — Ты там что ли?

— Молчи, червь! — шипящий ответ заставил сапожника вздрогнуть. Голос был знакомым, но никогда не посмел бы робкий Бульк так говорить с хозяином! — Рухни на колени к трепещи! Ибо я — Убийственный Башмак!

— Вот он, вор! Бей его, ребята! — и через порог, оттеснив растерявшегося сапожника, ринулись стучавшиеся в дверь маги.

Первым мимо хозяина мастерской промчалось нечто маленькое и ушастое, похожее на тех созданий, которых сапожник видел во время — «творческих пауз». Оно гневно шипело и размахивало какой-то дубинкой.

За ним топал настоящий великан. Клинок в его руках напоминал пилу, и при одном его виде кишки начинали беспокойно ворочаться. Следом бежали трое нормальных людей, один из которых тоже был с мечом.

А замыкал процессию… козел.

— Куда? Кыш! — сапожник сделал слабую попытку не пустить животину в дом.

— Шел бы ты, папаша, отсюда, — сказал козел сурово, заставив волосы на голове хозяина мастерской подняться весенней травкой. — А то пострадать можешь, совершенно случайно!

Приложением к предупреждению оказались длинные острые рога, которыми козел весьма недвусмысленно повел в сторону сапожника. Воя от страха, тот вылетел на улицу и помчался со скоростью ветра, оставляя за собой светящийс след…

В мастерской тем временем творилось нечто невероятное. Первым до самозванного героя добрался Тили-Тили. Увернувшись от меча, он ловко ткнул противника в бок.

Удар должен был вышибить из того дыхание и поломать парочку ребер. Каково же было удивление йоды, когда странный мягкий панцирь легко прогнулся, словно внутри содержался лишь воздух!

Откуда Трали-Вали было знать, что Бульк болтается внутри геройского костюма, точно соломинка в стакане.

В изумлении йода на миг зазевался и, чтобы избежать очередного удара, вынужден был спрыгнуть с лестницы. Ловко перекувырнулся… и с грохотом врезался в груду кожаных ошметков, должно быть — отходов производства.

После паузы из нее донеслось сердитое сипение.

— Ничего себе, — сказал Сигизмунд, наблюдавший за всем от двери. Решив, что позиция лежа будет в сложившихся условиях самой безопасной, он бухнулся на грязный пол.

— Задержите его! — крикнул Арс, кивнув в сторону спускающегося по лестнице героя, чей меч пылал нестерпимым голубым светом. — Мы пока приготовим заклинание!

Прыгскокк издал яростный боевой клич, больше похожий на обыкновенный вопль, и извлек из ножен клинок. Источенное ржавчиной лезвие некоторое время подумало, а потом с негромким «Крак!» отвалилось от рукояти.

— Мда, неудача, — сказал Нил и швырнул во врага рукоятью.

Тот увернулся и возопил:

— Бегите, несчастные! Не мир я принес в этот город, но меч! Всякое зло будет повергнуто во тьму!

Арс и Шнор встали рядом, руки их двигались, сплетая боевое заклинание. Опытному магу на это хватило бы двух-трех секунд, студенты же возились гораздо больше.

— Крутой что ли, типа? — шмыгнув носом, спросил Рыггантропов. Встав у основания лестницы, он перегородил герою дорогу. Тесак в руках двоечника не сверкал, в нем имелось меньше магии, чем в комариной ляжке, и все же это был крепкий, надежный клинок, послуживший не одному поколению Рыггантроповых, и лишивший жизни больше людей, чем было зазубрин на его лезвии. О выживании он знал куда больше, чем его нынешний владелец.

И поэтому когда окутанное голубоватым сиянием лезвие рухнуло ожившей молнией, старый тесак сделал единственное, что могло помочь — заставил Рыггантропова споткнуться.

Тот с треском рухнул, а магический меч, зазвенев от возмущения, глубоко вошел в доски пола. Из-под них гневно запищали крысы, чья личная жизнь оказалась неожиданно нарушена.

— Бросай! — выкрикнул Шнор, решивший, что Арс уже закончил.

Восклицание на свой счет принял, тем не менее, Прыгскокк. Растерянно оглянувшись, он схватил первое, что попалось на глаза — заготовку для башмака, и швырнул ее в Булька.

За ней последовали ее собратья, инструменты, и все, что только попалось Нилу под руку.

Тут-то и выяснилось, что магические мечи плохо помогают против таких банальных вещей, как куски кожи, железа или дерева, не предназначенные для убийства.

Под градом летящих в него предметов Бульк Он отступил, а получив по голове деревянной колодкой, пошатнулся, и неизвестно, как развивались бы события дальше, не пойди в этот момент в ход сконструированное Арсом и Шнором заклинание.

Поток алого пламени возник откуда-то из пустоты и ринулся прямо в лицо герою. Артефакт в руках Булька извернулся, вздрогнул, показалось, что лезвие меча изогнулось, точно змеиное тело.

И приняло удар на себя.

Ревущий сноп огня отразился от прозрачной поверхности, прошиб крышу, оставив в ней круглую красивую дыру, и умчался куда-то в небеса. В дырку тут же заглянули любопытные звезды. Свалившаяся сверху черепица угодила точнехонько на голову Тили-Тили и отправила его в беспамятство.

— Пожалуй, дело плохо, — козел предпринял попытку почесать копытом ухо, но вовремя одумался. — Пора идти за подмогой!

Одним прыжком он выскочил за дверь. Сражающиеся не обратили на исчезновение Сигизмунда никакого внимания.

— Что, съели? — тяжело прохрипел Бульк. Судя по голосу, отражение заклинания далось ему нелегко, но двигался он с прежним проворством. Только начавший подниматься Рыггантропов помешал герою вонзить меч в бок Шнору. Споткнувшись о двоечника, ученик сапожника с воплем полетел к стене. После их соприкосновения, которое сопровождалось опасным сотрясением всего здания, в мастерской появилось новое окно.

Круглое, с немного неровными краями.

— Давай второе! — отчаянно выкрикнул Арс. От поднятых рук Орина к встающему из обломков Бульку потянулась темно-синяя, почти черная молния.

Специальный дозор плелся по улицам Ква-Ква со скоростью черепахи.

Старой, терзаемой склерозом и плоскостопием.

И виной тому оказалась группа быстрого реагирования. Сержант Лахов, конечно, предполагал, что собранные в нее волшебники послужат причиной большого количества трудностей.

Но что такого — он не мог представить и в страшном сне!

Прежде всего, никто из них не мог идти быстро. Одним мешала одышка, другим — плохое состояние суставов, которые вдобавок скрипели громче, чем ворот старого колодца.

А эскадра, как известно, двигается со скоростью самого медленного корабля.

Вот и приходилось Торопливым тащиться едва-едва, из соображений личной безопасности ругаясь исключительно про себя.

Кроме того, всю жизнь проведшие в вольной атмосфере университета, маги вообще не знали, что такое беспрекословное повиновение, когда старший отдает приказ, а младший — безропотно его выполняет.

Наоборот, по привычке ученых мужей они обожали спорить.

— Сворачиваем на эту улицу, — говорил Лахов, и эта невинная, на первый взгляд, реплика, которая заставила бы обычных стражников просто сменить направление движения, вызывала такое словоизвержение, словно сложнейший вопрос теоретической магии — можно ли создать пиво из ничего?

— А зачем нам туда? — спрашивал, покашливая, один из старых грибов в пятнистой мантии. — Может, не надо?

— Да мы там уже были! — кряхтел другой, склерозный до такой степени, что даже собственного имени не помнил. — Зуб даю!

Поскольку зубов у него не осталось, клясться таким образом он мог сколько угодно.

— На той улице слишком сыро! — жаловался очередной древний пердун, страдающий, судя по всему, ревматизмом.

— И темно! — добавлял другой, не догадываясь, что стоит появиться там с факелом, как темнота мгновенно рассеется самым волшебным образом.

Неудивительно, что после нескольких часов пребывания в подобной компании Лахов находился на грани нервного срыва. Он постоянно скрипел зубами, рискуя стереть их до десен, и старался глубоко и размеренно дышать, не давая гневу вырваться наружу.

Все это требовало такого сосредоточения, что лейтенант не сразу заметил, как из ночной тьмы явился козел и начал что-то говорить. Впрочем, любой человек, увидев перед собой говорящего козла, не заметил бы его, в крайнем случае — просто не услышал, и все из-за инерции восприятия.

Но данный конкретный козел оказался на редкость настойчив.

— Эй, ты! — сказал он довольно грубо, пнув Лахова в коленку. — Я к тебе обращаюсь!

— А, что? — лейтенант в ужасе вытаращился на говорящее животное. Вообще, он и раньше встречал таких, но все это случалось после длинных посиделок в таверне, когда алкоголь просто испарялся с поверхности кожи Торопливого. В последние же два дня он не пил вообще (ну, те три кружки пива не считаются…).