Сергей Платов - Собака тоже человек!

Эх, хорошо-то как! То-то еще будет гулянье, когда нашу свадьбу с Селистенкой праздновать будем. Но это немного погодя, скажем, на зимние каникулы. А пока достаточно и обручиться. Надо будет этот моментик с рыжей обсудить.

До терема Антипа мы добрались в сопровождении целой толпы зевак. Ратникам даже пришлось теснить людей древками бердышей, чтобы закрыть за нами ворота. За амбаром мелькнула кошачья тень, и мы тут же переглянулись с Шариком. Я подмигнул моему лохматому другу, а он в ответ впечатляюще улыбнулся своими белоснежными клыками и со всех лап бросился напоминать котейке, кто глава в этом доме. Молодец, сразу чувствуется моя школа, хотя лично я бы занялся Барсиком только после плотного обеда, оставив кота на десерт.

— Селистеночка, деточка! — раздался знакомый голос няньки.

Моя невеста бросилась к Кузьминичне, и та заключила великовозрастное дитятко в свои объятия.

— Загорела-то как, поздоровела, постройнела! — завела на весь двор свою шарманку Кузьминична. — Прямо расцвела на глазах! — И уже на ухо своей лапочке очень тихо (так, что услышать мог только я) прошептала: — А сарафан в груди так и распирает.

Селистена счастливо рассмеялась и обняла свою старую няньку с удвоенной силой. Странно, неужели крольчатина подействовала? Никогда бы не подумал.

Наконец Селистена вспомнила и обо мне, а то я уж скучать стал.

— Разреши тебе представить моего спасителя и жениха в одном лице.

Нянька вздрогнула и очень внимательно взглянула на меня. Мы встретились взглядами и, как обычно, я понял, что Кузьминична видит меня насквозь. Ну и пожалуйста, смотри на здоровье, мне, как честному человеку, скрывать нечего. Я и сам не знаю, с чего втрескался в твою рыжую воспитанницу.

— Ну, здравствуй, дурень усатый! Примерно таким я тебя и представляла.

— Ну усов-то я не ношу по причине их плохого произрастания, но я тоже рад вас видеть в полном здравии.

Взгляд Кузьминичны так и светился лукавством.

— Смотрю, сдержал слово. Селистена целехонька, здорова и выглядит очень посвежевшей.

— Спасибо. — Я отвесил небольшой поклон. — Думаю, когда вы узнаете, что Селистена начала есть мясо, я услышу еще слова похвалы в свой адрес.

Кузьминична не смогла скрыть свое изумление.

— Не все мясо, а только крольчатину! — сразу же пискнула моя невеста.

— И как тебе это удалось? — искренне поинтересовалась нянька.

Я взглянул на густо покрасневшую Селистену и улыбнулся.

— Пусть это будет наш маленький секрет.

— Ну ладно, соловья, как и собаку, баснями не кормят. Прошу к столу!

— Хоть я уже и не собака, но от еды не отказывался никогда, — нарочито торжественным голосом заявил я, и со смехом мы отправились в трапезную.

Повар на этот раз расстарался вовсю, стол буквально ломился от угощений. Мы с Селистенкой, изрядно нагуляв аппетит, набросились на еду. Хорошо еще, что крольчатина на столе нашлась во вполне достойных количествах.

Кузьминична смотрела на воспитанницу с нескрываемым умилением, казалось, что она боится вымолвить и слово, чтобы не вспугнуть неожиданно разыгравшийся аппетит.

Уже ближе к концу трапезы в комнату вошел Антип. Кузьминична сразу заерзала и стала кидать то на меня, то на него озабоченные взгляды. Что-то происходит, а что — пока не ясно. Конечно, премьер-боярин не в восторге от выбора доченьки, но что уж тут поделать: дочурка единственная и любимая, а я в конце концов не самый худший жених.

— Селистенушка, баня уже готова, так что иди попарься и отдыхай, — едва справляясь с тревогой, выговорила Кузьминична. — А тебе, Даромир, уже постелили в горнице для гостей.

— Спасибо, нянюшка, — прощебетала Селистенка и выпорхнула из трапезной.

Кузьминична вдруг заторопилась и, сославшись на занятость, быстренько вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Мы остались с Антипом с глазу на глаз. Ну, значит, сейчас будет серьезный разговор, наверное, тут все и прояснится.

— Давай по чарке выпьем, что ли? — начал издалека Антип.

Я, конечно, кивнул в знак согласия. Это когда я от чарки отказывался? Премьер-боярин не торопясь достал из стоящего тут же шкафа два необыкновенно красивых кубка с золотой насечкой и, презрительно отодвинув глиняные кружки, наполнил пенной медовухой до краев каждый из них. Судя по приготовлениям, разговор окажется даже серьезней, чем я предполагал. Надеюсь, этот заботливый папашка понимает, что я ни при каких обстоятельствах не откажусь от его дочки?

— Ну давай выпьем за мою дочь, Селистену Антиповну, — пробасил боярин.

Против такого тоста я ничего не имел против, и звонко чокнувшись, мы сделали по большому глотку медовухи.

— На завтра князь всех нас ждет к себе, чтобы послушать из первых уст про ваши приключения.

Я скромно улыбнулся, но не проронил ни слова. Еще не хватало, чтобы я начал помогать ему разговоры городить. Он как-никак государственный деятель, а я простой колдун,

— Значит, послушать хочет князь.

Крепко его заклинило. Ну да ничего, я никуда не тороплюсь, у меня вообще сейчас каникулы.

— И еще в планах князя объявить о предстоящей свадьбе его сына и наследника, князя Феликлиста.

Хм, это, конечно, интересно, но чего ему-то по этому поводу вибрировать?

— Ты, наверное, знаешь, что невеста в Коготани оказалась выдумкой Гордобора?

Я опять-таки молча кивнул. Мне ли не знать про такие вещи.

— Ну так вот, решил князь своего сыночка быстренько женить, чтобы он не успел расстроиться по этому поводу. Ну и чтобы в народе ничего лишнего про него не болтали.

Очередной кивок. Сомневаюсь, конечно, что Феликлист сильно расстроился из-за свадьбы, но государственным умникам виднее

— И решил князь именно завтра, так сказать, в торжественной обстановке, объявить имя новой невесты наследника и назначить дату свадьбы.

Ну и флаг ему в руки! Лично у меня нет никаких возражений, наоборот, если заварилась такая каша, то без банкета не обойдется. А коли так, то с удовольствием тяпну там за здоровье невесты, потому что за здоровье жениха пить как-то не хочется.

Такие мысли пронеслись у меня в голове, но и на этот раз почему-то я ничего вслух Антипу не ответил. Ох, чувствовал, что ягодки будут впереди.

— Ты, наверное, уже понял, что князь не очень-то любит заниматься государственными делами, а без капитана даже самая ладная ладья или на мель сядет, или на топляк налетит.

Ой темнит, папаша! Интересно, к чему в конце концов приведет это чудное лирическое вступление.

— А как я уже говорил, на должность премьер-боярина Бодун назначил меня.

Ну типа я уже поздравлял тебя, дальше-то что?

— Вот князь и задумал женить своего сына, а пока Феликлист не поумнеет, потихоньку отдать бразды правления мне.

Что-то мне не нравится эта фраза. Интересно, а Антип-то тут при чем? Погодите-ка…

— А невеста кто? — наконец с замиранием сердца смог я выдавить из себя.

— Так я и говорю, невестой наследника престола, молодого князя Феликлиста, завтра будет объявлена моя дочь Селистена.

Каюсь, смысл услышанного доходил до меня долго, но уж когда дошел…

— Да с какой, собственно, стати? У Селистены уже есть жених, и это я! Да она мне дороже всего на свете, да я за нее голову готов сложить! Кукиш завтра получит Феликлист, а не мое солнышко!

Никогда я еще не позволял себе разговаривать со старшими в таком тоне, но ведь и такие пакости мне еще никогда не говорили. И кто? Человек, которого я уважал, отец моей невесты.

— Я понимаю степень вашего возмущения, но потрудитесь держать себя в руках, молодой человек!

— А я не собираюсь держать себя в руках! С какого это перепугу я отдам Селистенку этому крашеному петуху? Это что, он защищал ее от нападения спиногрызов? Или, скажем, он вырвал ее из лап гигантской петунии? Или спас от Демьяна с его молодчиками? Скажете, он? Фигушки, это был я! И, пройдя весь этот путь рядом, мы поняли, что созданы друг для друга, и никто, слышите, никто не встанет между нами.

— Вы закончили, молодой человек?

— Да вы что, не очень молодой человек, я только начал!

— Я начинаю думать, что ошибся в вас. Судя по всему, вас интересует только ваша судьба, а о Селистене вы подумать не хотите!

— Это я-то не думаю о ней?! — взревел я. — Да я…

— Я, Я, Я! Одно только я! — оказалось, что орать может и Антип. — Я вас выслушал внимательно и не перебивал, выслушайте и меня до конца.

Я презрительно хмыкнул, вызывающе сложил руки на груди, приготовился слушать этого… В общем, у меня на языке крутилось очень много разных словечек, но только благодаря тому, что это все-таки был отец Селистены, я их пока приберег на будущее.

— Лично мне вы очень нравитесь, и, глядя на то, как к вам относится Селистена, при других обстоятельствах, я и не желал бы иного зятя. Но…

Тут, конечно, последовала длинная пауза. Всегда говорил, что между лицедеями и политиками совсем небольшая разница.