Алла Дымовская - Доктор Самты Клаус

Все же Джейсону удавалось уже без малого двадцать лет водить Лэма за длинный, хитрый нос. Он, кстати сказать, ничуть не сомневался в гениальности самого Пожизненного Диктатора, поэтому в ответ на любой его вопрос попросту повторял за ПД последние его слова.

К примеру, если Лэм вопрошал отца и благодетеля:

— Как ты думаешь, «Калифорнийские железобетонные» упадут в цене?

То Джейсон неизменно, как горное эхо, отвечал:

— Упадут в цене.

После чего Лэм со спокойной совестью играл на Нью-Йоркской Фондовой на понижение.

Или наоборот. Если ПД спрашивал:

— Не прикупить ли мне «Техасских живодерен» на миллион-другой?

Джейсон громовым, патриархальным голосом провозглашал:

— На миллион-другой!

Тогда Лэм шел и покупал. И надо сказать, ни разу не прогадал. Потому что, и в самом деле обладал редкостным коммерческим чутьем на даровые деньги, и не менее редкостным чутьем на всяческие неприятности. Так что в советах отца и благодетеля вовсе не нуждался. Хотя и не знал об этом. А вздумай кто его просветить на сей счет, ПД дал бы в глаз. Потому как, кому же охота сознаться, что без малого двадцать лет строил из себя горохового шута и доверчивого идиота одновременно.

Полдня Лэм ходил кругами в строго заданном квадрате, размером 36 на 80. Ярдов, разумеется, а не метров. Но все равно. Блуждающее кукурузное поле по-прежнему никак не хотело себя обнаружить. Чего только ПД ни делал! Читал вслух выдержки из речи Хрущева на пленуме ЦК, кричал: «Царица полей, ку-ку-ру-за!», даже танцевал летку-енку. Никакого толка. Лишь когда, совсем уморившись, Лэм присел на пенек от финиковой пальмы и достал из походного портфеля пирожок с начинкой из вяленого авокадо, за спиной его раздался громкий, ехидный смех.

ПД от неожиданности поперхнулся пирожком и упал с пня. Потом поднялся, отряхнул штаны (от «Армани», последняя коллекция, на распродаже со скидкой по «Мастер-кард»), отряхнул пирожок (от тетушки Изауры, поселковой сводни и старой негритянки, по совместительству кухарки ПД), и только тогда обернулся. Позади него простиралось блуждающее кукурузное поле.

Прежде, чем вступить в высокие кукурузные заросли, Лэм выполнил необходимый ритуал. Проверил в правом кармане завещание. Семь раз перекрестился. Десять раз прочитал буддийские мантры. Пять раз поклонился в сторону Мекки и крикнул «Аллах акбар!». Дважды произнес на идише с одесским акцентом «Чтоб вам так жилось, как вы за то заплатили!». И лишь после этого, принеся в жертву по обычаю вуду заранее припасенную в походном портфеле курицу, Лэм подошел к краю поля. Предусмотрительно оставив портфель, наручные часы и мелкую наличность возле финикового пня.

Из кукурузы доносились смешки и радостные детские крики. Но ПД нельзя было так задешево обмануть. Он прекрасно знал, что в высоких зарослях прячутся никакие не ребятишки, а настоящие карлики, выдающие себя за ненастоящих детей. Карлики эти слыли довольно безжалостными и зловредными существами, не чуравшимися и открытого грабежа. Но Лэм Бенсон на горьком опыте выяснил, как с ними бороться. На этот случай через плечо у ПД висела холщовая переметная сума, набитая черствыми тульскими пряниками и московскими баранками.

Вступив на поле, Лэм, не мешкая, принялся разбрасывать баранки и пряники вокруг себя, при этом довольно громко приговаривая:

— Чтоб вы подавились, дармоеды! Только не в коня корм! А доброй свинье все впрок! Сейте разумное, доброе, вечное! Ага, как же! Сколько волка не корми, он все в лес смотрит!

В кукурузных зарослях шуршали и смеялись карлики, баранки вместе с пряниками исчезали прямо в воздухе, а Лэм продолжал идти вперед. Пока не вышел на премиленькую полянку, окруженную с трех сторон живописными холмиками отработанного шлака и низкосортного каменного угля. В общем, очень живописная и экологически выдержанная полянка.

К этому времени сума у Лэма порядком опустела, с ботинок пропали подметки и шнурки, на рубахе не осталось ни одной пуговицы, и бесследно исчез дорогой пояс, поддерживавший не менее дорогие штаны.

«Хорошо, хоть брюки на месте!», — подумал ПД, и тяжко вздохнул.

Из переметной сумы он извлек заранее припасенные «чешки», которые надел вместо приведенных в негодность ботинок. Затем достал суровую пеньковую веревку, которой и подпоясался, чтобы брюки от «Армани» не болтались в районе колен — не то, чтобы не эстетично, а просто неудобно ходить. После чего ПД решительным шагом милиционера, спешащего к пивному ларьку, направился в центр поляны, где и стояла котельная Джейсона.

Перед котельной на черенке от лопаты был прикреплен ярко-красный транспарант, предупреждавший: «ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ПОСТУЧАТЬ, ХОРОШО ПОДУМАЙ! НУЖЕН ЛИ ТЫ ТУТ?!» Лэм хорошо подумал, несколько раз постучал в транспарант и пошел дальше, к покосившемуся бетонному крылечку, украшенному ажурной арматурой.

Корявая, обшарпанная, пуленепробиваемая дверь котельной была зазывно приоткрыта. На самой двери была выведена черной краской надпись «ТРАХАЕМ-ТИБИДОХАЕМ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!». Лэм привычно пробежал надпись глазами слева направо и справа налево, и привычно поежился. От Джейсона можно было ожидать всего.

Внутри котельной, как всегда, было душно, жарко, пыльно и сыро. А еще заплесневело и богато мокрицами. В ближнем углу мерно булькал перегонный куб, вот уже лет сто извлекавший философский камень из мутной речной воды. В дальнем углу имелся бронированный сейф с часовым механизмом, содержавший в себе законную львиную долю Джейсона от прибыльной игры ПД на фондовой бирже. Сам ПД ненавидел этот сейф до печеночных колик, но ничего поделать не мог, только разве тяжко вздыхать. «Крыша», она во все времена и в любой части света обходится недешево.

Посреди котельной стоял электрический стул с оборванными проводами, и рядом — колченогий алюминиевый стол, которым обычно пользуются прозекторы в провинциальных моргах. Стол был застелен веселенькой полиэтиленовой клеенкой в горошек, зато на стуле лежала для удобства бархатная подушечка с обнадеживающей вышивкой:

«Гостеприимство — наш девиз! Тюрьма Синг-Синг,2-ая Зеленая миля, д.1 к.3, без выходных».

Лэм вытащил из-за пазухи хоккейную маску и вместе с мясницким ножом положил на стол. Потом удобно устроился на электрическом стуле, достал из переметной сумы завалявшийся черствый пряник, и принялся его жевать, вспоминая о пирожках тетушки Изауры. Так прошло полчаса. Но Лэм не волновался. Он знал, что если в первые секунд пять не получил пыльным угольным мешком по голове, то значит хозяин котельной пребывает в сравнительно хорошем расположении духа.

Неожиданно из фанерного шкафа у стены повалил едкий, зеленый дым, котельная наполнилась вонью и грохотом. Но Лэм все равно не обеспокоился и продолжал кушать пряник. Он знал, что Джейсон любит эффектные появления.

Так оно и вышло. Дверь фанерного шкафа театрально распахнулась, вонючий зеленый дым повалил еще сильнее, раздалась барабанная дробь и из парового котла вылетели тонометры с крылышками, призванные изображать голубей. Затем появился Джейсон собственной персоной, в медном водолазном костюме и с вантусом в руке. Из крошечного окошечка водолазного шлема на Лэма уставились два строгих красных глаза, а глухой, чревовещательский голос произнес:

— Привет, чувак! — после чего Джейсон закашлялся.

— И тебе того же! — учтиво отозвался ПД, наспех доедая пряник. — Послушай, я все понимаю. Дымовая завеса на основе купоросных паров, это здорово придумано! Но уж больно отвратно пахнет!

— Отвратно пахнет! — согласился с ним Джейсон.

— Так вот. Может в следующий раз тебе лучше использовать конопляные листья? — с искренним участием предложил ПД.

— Конопляные листья? Говно вопрос, чувак! — радостно откликнулся из окошка Джейсон, переходя по привычке на гарлемский жаргон.

— Я, собственно, чего пришел, — интеллигентно начал издалека ПД, стараясь не обращать внимания чудовищное произношение отца и благодетеля. — Видишь ли, какое дело…

И Лэм, насколько мог кратко, изложил суть своей проблемы с рухнувшим на его голову боингом, номер хрен знает какой, а также подозрения о вменяемости агента Пфуя, засланного ко Второй Упавшей Части.

— С одной стороны, может лучше дождаться вестей от Данилы Фломастера, наблюдающего за Первой Упавшей Частью? А с другой, не сходить ли мне на разведку самому? Свой глазок — смотрок! Правда, по дороге там Вездесущее Болото…

Последние слова Лэм Бенсон произнес, как бы беседуя вслух сам с собой и рассуждая о неудобствах пути, тем более, что после кукурузных полей он меньше всего выносил только вездесущие болота. Но Джейсон таких тонкостей не понимал, и потому по обыкновению повторил громовым голосом за Лэмом:

— Вездесущее Болото!

— Ты думаешь? — в сомнении переспросил ПД. Впервые за все время знакомства с Джейсоном его безошибочное чутье воспротивилось данному совету.