Артур Прядильщик - Спокойное течение жизни (Стж) (СИ)

   Включились фонари, когда мы подъехали к длинному и высокому забору поместья. Водитель бибикнул и ворота поползли в стороны.

   Поместье Ламских включало в себя крупный искусственный водоем, образованный запрудой речки-переплюйки Хрипани. Место живописное. Судя по моим воспоминаниям и частым поездкам сюда - рыбалка (а рыбалку папаша уважает) здесь отменная...

   Правда, мы с сестрой сюда не на рыбалку приезжали. Здесь была одна из самых неприятных полос препятствий, которую довелось проходить Олегу, когда он был Сварогом. Половина ПП приходилась на искусственно заболоченный участок... С комарами, пиявками, вонью и прочими болотными прелестями.

   - Навевает воспоминания? - Впервые с момента разговора у гостиницы подал голос Ламский, когда мы шли от стоянки к особняку и проходили мимо деревянной арки с надписью "Детский городок" - входа на полигон и полосу препятствий... человек с юмором делал, однозначно.

   - Да не особо.

   Действительно, не особо. Это для Олега Радовича полоса препятствий "Детский городок" была чем-то выдающимся и неприятным, а для Сая Нагава и Олега Дорина - сущая ерунда по сравнению с любой из миссий "Гантца".

   К тому же сейчас моя голова была занята предстоящим "разговором", а не детскими воспоминаниями. И - самое главное - причинами этого разговора. С чего вдруг бывшим родственникам захотелось поговорить с изгнанником, вышвырнутым несколько лет назад из Семьи?

   - Ну-ну... - неопределенно хмыкнул Ламский.

   Привели меня в какой-то кабинет, усадили за стол (на место посетителя, разумеется) и ушли, велев подождать...

   Вот сижу - жду... Уже час жду. Потом девушка в коротенькой юбочке принесла мне горячий сладкий чай с печеньем, который я быстро уничтожил, а потом - снова ждал...

   - Не высыпаемся, господин Радович? - Выдернул меня из дремы голос Ламского.

   - Очень уж обстановка умиротворяющая, Иван Иванович!

   Удивительно, но, кажется, я выспался! И, по ощущениям, проспал часа два! Это на неудобном-то стуле!

   - Говорят, что у людей с чистой совестью - хороший здоровый сон. - Ламский уселся в кресло за столом.

   - Или полное отсутствие этой совести. Во всяком случае, я знаю как минимум одного человека, который хорошо и крепко спит, будучи бессовестной мразью.

   - Кажется, я догадываюсь, кого ты имеешься ввиду, Олег... - Покивал головой Ламский. - Наш разговор будет записываться... не возражаешь?

   - С моей-то чистой совестью? Ни капли!

   - Кхм... Олег. Как ты понимаешь, мне нужен однозначный ответ на этот вопрос.

   - Нет, Иван Иванович, я не возражаю против ведения записи нашей сегодняшней беседы.

   - Замечательно! Итак. Среда, восьмое сентября 7511 года, двадцать два часа сорок минут. ("Вот это я "придавил"!") Беседу ведет Ламский Иван Иванович. Олег Ильич, представься, пожалуйста.

   - Олег Ильич Радович, ранее - Сварог. - Ламский прищурился и усмехнулся, но промолчал. - Восемнадцать лет. Родился шестого мая 7493 года в Москве.

   - Хорошо. Честно говоря, я удивился, когда узнал, что ты вернулся в Москву, Олег. Как тебя сюда занесло? Ты же в Киржаче учился?

   - А уж как я удивился, когда меня сюда чуть ли не насильно перевели! Руководство Политеха почему-то решило, что такой умный и талантливый мальчик должен получать образование в центральном филиале Университета, а не в глухой провинции...

   - Бывают же совпадения! - Очень натурально восхитился Ламский.

   - А что с чем совпало, Иван Иваныч?

   Но Ламский, разумеется, не позволил себя поймать:

   - Олег, я ж тебя учил... когда-то... тут я задаю вопросы, а ты отвечаешь... И - никак иначе!

   Вообще, то, что говорит Ламский - совершеннейшая ересь - теория допросов никак не соотносится с данной ситуацией. Он вообще не имеет права меня допрашивать, представляя частную лавочку. Но зачем же ссориться?

   - А-а-а... Да, припоминаю, Иван Иванович. Чему-то такому меня, действительно, учили. Прям, как знали, как знали...

   - Ну, не будем отвлекаться. Пятого сентября 7511 года... Олег, попытайся вспомнить, что ты делал в этот день.

   - Ну... Иван Иванович. Ну, вы спросили...

   - Это воскресенье, если ты запамятовал...

   - Готовился к отъезду в Москву, потом ехал в Москву, потом приехал в Москву... Хотя, нет - приехал я уже ночью в понедельник.

   - Подробно, Олег. Подробно. Вот, проснулся ты... во сколько ты, кстати, проснулся, и где?

   - В своей постели в общежитии... К сожалению, один... - Тяжко вздохнул я, заглядывая в вырез блузки секретарши (или помощницы... или кто она здесь?), снова принесшей чай и сладости. Та стрельнула проказливыми глазками. - Совсем один... - Совсем жалобно протянул я, подмигнув ей.

   Подробно, по часам, даже по минутам, я вспоминал воскресенье и описывал весь день. Разумеется, эпизод с дракой в электричке плавно обошел - ехал и ехал, в окно смотрел... к тому же формально эта драка случилась за полночь... То есть уже в понедельник. А рассказать-то меня просили про воскресенье. Ламский уточнял, записывал фамилии тех, кто может что-то подтвердить.

   - Ага... а потом?

   Рассказываю, как ехал на метро, как заселялся в заранее забронированный номер гостиницы...

   Такое впечатление, что у них кого-то убили или что-то ценное украли. И случилось у них эта неприятность примерно с двух до трех часов дня в прошедшее воскресенье, если судить по особому интересу Ламского именно к этому промежутку времени...

   - А почему тебя в Москву перевели?

   Вздыхаю, но тоже рассказываю... несколько раз.

   Допрос длился где-то часа три-четыре. Ламский совсем замордовал меня уточнениями, многократным повторением одних и тех же эпизодов... Нормальный такой добротный допрос одного из свидетелей.

   А "короткая юбочка" Марина - секретарша Ламского - все это время таскала мне чай, пирожные, конфеты и печенье, постреливая доброжелательным взглядом... Сладости - это хорошо: при стесненных средствах в них постоянно ощущается потребность... А организм-то молодой и мозг, что характерно, развивающийся (будем надеяться) - сахар нужен, много-много сахара!

   - Что ж, Олег. Спасибо за то, что нашел время с нами встретиться и поговорить! Не смею тебя больше задерживать! Конец записи. - Он показательно щелкнул мышкой настольного компьютера. - Можешь идти. На ворота я сейчас позвоню. Дорогу до станции помнишь?

   Я поднялся и вежливо улыбнулся:

   - Благодарю за чай, Иван Иванович. Я как раз успею к утренней электричке!

   - Всего хорошего, Олег Ильич!

   - И вам не хворать, Иван Иванович!

   +++

   Итак, мало того, что обратно к гостинице меня отвозить не стали, так еще и на мой намек на то, что последняя электричка давно ушла - не обратили никакого внимания!

   А ведь когда-то на лимузине меня в эти ворота ввозили и охрана честь отдавала... А теперь - будто щенка под забор выкидывают. Топай. Ножками - ножками.

   Обиделся? Не-е-ет. Удивился. Сильно удивился.

   Дело в том, что в эмоциях Ламский не испытывал ко мне негативных эмоций. Более того, была симпатия и приязнь! Но его действия в конце допроса... точнее, бездействие... Будто он, выкидывая меня за ворота в два ночи, выполнял некий приказ или часть плана. Ну и небольшим чувством вины в меня от него плеснуло...

   Посмотреть на мою реакцию? Напасть по дороге? Нет, вряд ли - на платформе камеры и жандармерия, а в Москве я так и так окажусь только утром, в огромной толпе, спешащей на работу... Так что, наверно, именно посмотреть на реакцию... Но как-то сложно все накручено, сложно...

   Опять-таки, зачем им потребовались мои показания? Что у них такого стряслось в прошедшее воскресенье после полудня?

   А еще я огорчился в ожидании грядущих неприятностей - если они не удовлетворятся моим рассказом (а они вряд ли им удовлетворятся), то будут собирать доказательную базу... включая записи с камер наблюдения электрички. И вот тогда Олегу Радовичу будет очень и очень грустно - придется ему, Олегу, объяснять, некоторые непонятные моменты с бесконтактной транспортировкой тела по воздуху... Черт, как же не вовремя этот Ковыль там оказался! Да и я хорош - мог бы спокойно "на пресс" принять тот детский удар!

   Охранники на воротах, не будучи посвящены в хитросплетения внутрисемейных отношений, сильно удивились и даже не хотели меня сначала выпускать:

   - Ты куда на ночь глядя, отрок?

   - На станцию. - Самое интересное, что не вру ни капли!

   - Ты на часы смотрел, парень? Какая электричка в два часа ночи!

   Пожилой охранник кивнул на часы над входом. Два - ноль четыре.

   - А у меня персональная электричка в два десять.

   - Два десять? Так ты опоздал уже! Не успеешь за пять минут до станции добежать...