Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Все это мне кажется слишком невероятным. Что значит «траектории сойдутся в одну точку»? — спросила Венис.

— Попросту все прекратится! — горячо заговорил Богенбрум. — Бесследно исчезнет! Этот сон — одновременно системообразующий и системоуничтожающий, альфа и омега. Он положит начало всему, а как только существо его увидит, то это станет и концом. Таков тезис.

— Давайте тогда убьем это чудище. Никакого сна не будет. Нас разберут на части селениты, зато галактика останется в целости и сохранности, — возразила Венис. — Ведь речь идет о судьбах галактики? Или Вселенной?

— Нет, речь идет только о нашей планете с Луной вместе, — Франц был в раздражении. — И вы не сможете его убить!

— Почему же? — изумился Стив. — Я его запросто придушу.

— Нет и еще раз нет! — Богенбрум принялся ходить взад-вперед по камере. — Дайте мне договорить. Силы, пославшие меня сначала в Кантабиле, потом в Гималаи, видят будущее так, как оно складывается исходя из событий настоящего. Или, по терминологии Густава, в соответствии с трассами внутри «слоеного пирога». Сейчас все развивается так, что это существо действительно увидит свой сон поутру; ничто и никто не сможет ему помешать. Ты, Стив, не сможешь его убить. Поэтому меня и направили сюда, предварительно дав задание раздобыть интерферотрон, чтобы с его помощью попытаться изменить ситуацию изначально. Даже высшие силы не могут такого сделать, потому что все уже предопределено. Только изобретение Густава позволяет — может быть! в точности этого никто не знает! — заменить ячейку или траекторию.

— Зачем такие сложности? — Макналти подошел к чудовищу и схватил его за то место, где должно было находиться горло. Однако шею монстра опоясывали вросшие женские руки: сдавив их, Стив, причинил уроду боль, но никакого вреда. Существо оглушительно заревело, и в камеру вбежали два охранника. Без лишних слов они прошлись по Стиву дубинками, оставив его на подстилке в растрепанном состоянии, после чего удалились.

— Вот видите! — назидательно произнес Богенбрум.

— Хорошо, Франц, допустим, интерферотрон действительно позволяет менять траектории или ячейки. Но на что вы собираетесь их менять? — спросила Венис.

— На другой сон! — воскликнул Франц.

— И к чему это приведет? — с подозрением поинтересовалась Филомела. — Откуда возьмется этот сон? И что произойдет со всеми нами, когда вы подмените один сон другим?

— Я не знаю, к чему это может привести. Весь пучок трасс, составляющий нашу планету со всей ее историей, скорее всего, перестанет существовать, а на его месте появится иной. А найти подходящий сон, если использовать второй вариант интерферотрона, думаю, будет не так уж сложно.

— Иначе говоря, мы неизбежно погибнем? Не так ли? — допытывалась Филомела.

— Это не смерть. Мне кажется, все будет выглядеть иначе. Мы просто исчезнем, а вместо нас и всего окружающего мира появится что-то другое, возможно, более правильное и долговечное. Ведь этот мир же насквозь дефектен. Вы согласны со мной?

Венис промолчала.

— Планета умирает, — продолжал Франц. — Попытки колонизировать другие объекты нашей звездной системы потерпели провал. Цивилизация рухнула и доживает последние дни. Вы знаете, сколько людей населяет Гималаи?

— Человек двести, наверное, — предположила Венис.

— О-о, ну что вы! Пятьдесят от силы, включая здешних обитателей! На полицейском кабриоджете установлен датчик живых организмов, и мне быстро удалось всех облететь. Человечество стремительно сходит на нет.

— То, что вы рассказываете, слишком сложно и призрачно. Согласитесь, мне совершенно безразлично: погибать под ножом селенитского мясника или в результате скверного сна вот этого гермафродита.

— Да, но нельзя исключать, что в случае изменения интерферотроном исходной ячейки вы останетесь живы и даже окажетесь в более благоустроенном мире, причем не будете даже помнить ничего из ваших злоключений.

— Я, честно говоря, в это слабо верю.

— Хорошо, давайте заключим договор. Я вытаскиваю вас из этой камеры, а вы помогаете мне с интерферотроном. Если мне удастся запустить аппарат, то вы сами все увидите воочию.

— Филомела, не верь ему, — прокряхтел Стив. — Он опять какую-то гадость задумал, на этот раз с интерферотроном. Все эти россказни о снах гермафродитов — просто уловка.

— Стив, тебе хочется выйти отсюда? — спросил Франц.

— Ты что, волшебник?

— Нет. Я даже удивлен, что вы сами до сих пор не догадались, как отсюда выбраться. Тем более тебе, Стив, как бывшему штурмовику должно быть стыдно.

— Не понял, — возмутился Макналти. — Почему вдруг мне должно быть стыдно?

— Тебе станет стыдно, когда я вас выведу отсюда. На всякий случай сообщаю вам, что кабриоджет стоит у входа в дом, а в багажнике лежат оба интерферотрона, люпус и все ваше с Густавом штурмовое снаряжение. Поскольку вы не верите мне насчет исходного сна, то, пожалуйста, Стив, я предоставляю тебе возможность убедиться во всем самому. Запускай интерферотрон и смотри. Хочешь, я могу вам это показать, а если вы подозреваете какой-то подвох, то возьмите в руки по торсану и можете меня спокойно уничтожить, когда обнаружите обман. Договорились?

— Я согласна, Стив. Ты как? — после недолгого молчания сказала Филомела.

— Черт с ним. Пусть пробует. Все равно других вариантов нет, — махнул рукой Стив.

— Отлично! — обрадовался Богенбрум. — Тогда приступаем. У вас случайно при себе не найдется какого-нибудь острого предмета?

— Нам, как и тебе, вывернули карманы, — сказал Макналти. — Хотя подожди.

Стив сел и отвернул край подстилки, куда спрятал вилку. К его разочарованию, от нее осталась лишь кучка зеленой пыли, на которую тут же набросилась уборка.

— Тебе не повезло, Франц. Не иначе, слабый люпус привез.

— Возможно. В Кантабиле другого не было. А что ты там припрятывал?

— Вилку, оставшуюся после завтрака.

— Ах, вот как. Жаль, что здесь поле слабое. Могут быть трудности с интерферотроном, — Богенбрум задумался. — Хотел спросить: когда вас кормят?

— Регулярно. До обеда, например, осталось полтора часа. Неужели ты проголодался?

— Нет. Просто рассчитываю время до появления селенитов. Филомела, вас можно попросить об одолжении?

— Смотря о каком, — ответила она.

— Я хотел бы взглянуть на вашу заколку. Можно?

— Конечно, — Филомела вынула заколку из волос и вручила Богенбруму. Тот покрутил ее в руках и удовлетворенно заявил:

— Замечательно. Плоская пружина с острым концом.

Нагнувшись, Франц отломал от подстилки кусок бамбукового стебля длиной дюймов в десять и взглянул сквозь него на свет. Затем он сделал на стебле засечки и принялся проделывать в нем отверстие острым концом заколки.

— Что вы задумали, Франц, если не секрет? — Филомела была заинтригована.

— Какой тут секрет. Это дудочка, — вместо Богенбрума ответил Стив. — И что дальше?

— Увидите, — сухо сказал Франц. Посверлив бамбук, он сдул с него опилки, критически осмотрел стебель и продолжил работу.

— С вами можно разговаривать, Франц? — спросила Венис.

— Да, конечно.

— Как вы попались в руки селенитов?

— По собственной глупости. Приземлился на кабриоджете возле этого барака, смотрю — у входа стоит какая-то женщина, укутанная платком. Я спросил ее, можно ли мне поговорить с другими, и она попросила меня подождать, пока сходит за остальными. Вскоре вышел мужчина и любезно пригласил меня внутрь дома. Не успел я переступить порог, как ту же получил удар по голове и потерял сознание. А вы как тут оказались? Где ваш гравитоплан?

— Нас поймали по ту сторону гор. Но мы сопротивлялись. Я, кажется, одного отправила на тот свет.

— Неужели? — поразился Богенбрум. — Никогда бы не подумал, что вы на такое способны. Скажите, Филомела, сколько времени потребуется, чтобы поставить Густава на ноги?

— В местных условиях его вылечить невозможно.

— А как вам удалось его столь быстро привести в нормальный вид в Тупунгато?

— Там была другая психосреда, — уклончиво ответила Венис.

— Зачем же вы тогда меня вместе с Морисом разыгрывали насчет операции по пересадке? Между прочим, если бы не мои обязательства перед иными силами, я бы уступил свой модуль Густаву.

— Ваше стремительное бегство мы сочли ничем иным как трусостью. Допустим, вы бы пожертвовали своим здоровьем и уступили ваш модуль Эшеру. Что тогда бы произошло?

— Меня бы растерли в пыль, — флегматично заметил Богенбрум. — И на этом свете, и на том.

— Интересно. Густав, собственно, затеял всю эту историю со вторым вариантом интерферотрона, чтобы избежать каких-то ужасов после своей смерти.

— Или сместить свою прошлую траекторию таким образом, чтобы наша встреча в Кантабиле никогда не состоялась, — Франц продул просверленную дырку в бамбуке, потом приложил дудочку к губам и издал протяжную высокую ноту. — Неплохо. Еще шесть дырок, и мы готовы к бою. Глубоко уверен, что перспективы Эшера на успех были бы весьма невелики.