Александра Христова - Мертвое солнце

Я немного повертелся, слушая дыхание существ, с которыми мне теперь предстояло жить, и незаметно для самого себя заснул.

— ПА-А-А-АДЪЕ-О-О-ОМ!!!

От жуткого вопля, раздавшегося у меня над ухом, я подскочил и, запутавшись в одеяле, грохнулся на пол, крепко приложившись затылком. Следующие несколько минут я громогласно, при помощи лексикона моего тренера в клубе и терминов одноклассника (заядлого игромана), сообщал всему миру о том, что я думаю по поводу новоявленного будильника, где бы я хотел его видеть, как глубоко и далеко находится это место, и красочно расписал ему маршрут со всеми остановками и предполагаемыми попутчиками.

— … И чтоб тебя на жестком диске вирусом прихлопнуло! — Закончил я, пытаясь стянуть одеяло с головы, и замер. В казарме стояла тишина, которая по праву могла называться мертвой. Ни звука. Даже чужого дыхания не слышно — только мое сосредоточенное сопение, которое я издавал в попытках выпутаться из коварного куска материи.

Наконец я сумел освободиться и посмотреть на того, кого я столь красочно послал. И столкнулся взглядом с шокированно глядящим на меня мастером Лииром. Ой…

Я огляделся, и увидел, что привлек внимание всей казармы. Кто-то хмурился, кто-то кусал губы в попытке сдержать смех, но все при этом смотрели на меня. Я сжался в комочек, подняв глаза на внимательно наблюдающего за мной мастера.

— Кхм… Мда, — прокашлялся он. — Таких выражений я никогда не слышал. Расшифруешь?

Судорожно припоминая, что же я наговорил, я с каждой секундой краснел все больше. Это я его послал туда… а потом туда… и пообниматься с тем… А потом… Ой, мама, лучше не вспоминать!

От раздумий меня отвлек тихий смех Элли. Эльф уже успел одеться и теперь от души веселился, явно читая мои мысли. Ах, так? Получай!

Я стал мысленно перемывать косточки наглому телепату. Эльф поперхнулся и возмущенно глянул на меня. А я что? Я — ничего. Так, мимо проходил. И запомнил. А теперь все это повторяю, чтобы не забыть. Что-то не так?

— Ну ты и нахал, — восхищенно протянул Элли и повернулся к Лииру. — Не мучай парня, он и сам толком не понял, что наговорил. Я тебе потом расшифрую. — И эльф хитро улыбнулся.

В этот момент ступор у всех прошел, и помещение наполнил громогласный хохот. Рабы, улыбаясь и переговариваясь, стали собираться. Лиир, усмехаясь себе под нос, протянул руку и помог мне встать.

— Давай, одевайся и марш на площадку, — он развернулся и пошел к выходу, а я стал быстро натягивать на себя одежду.

Проблема возникла с волосами, успевшими спутаться в один огромный клубок. Ну не могу я пользоваться гребешком! Не могу! Дома у меня была нормальная расческа, а не это деревянное редкозубое извращение!

Шипя и матерясь сквозь зубы, я с трудом разодрал колтун, попутно выдрав клок волос и разорвав сдерживающую их резинку. А вот это уже проблема. Я не девчонка, и выданную мне ленту просто не смогу вплести в волосы. Я не знаю, как!

— Что случилось? — поинтересовался подошедший ко мне Рэни.

— И тебя с добрым утром, — ответил я, задумчиво рассматривая полоску материи, свисающую с моей ладони. — Скажи, ты умеешь вплетать ленту в косу?

— Что? Да, умею, — Растерялся парень. — А ты что, нет? А как же ты тогда волосы скреплял?

— Резинкой, — буркнул я.

— Чем? — Удивился он.

Вместо ответа я только махнул рукой и жалобно попросил:

— Тогда, может, поможешь мне с волосами?

Рэни хмыкнул и, сев на мою койку, похлопал рядом с собой:

— Садись ко мне спиной.

Рэни буквально за полторы минуты заплел мне тугую косу, перевязанную на конце лентой. Я пристально осмотрел плоды его труда и мстительно оскалился (вот тебе за имя!):

— Отныне, парень, ты мой личный парикмахер! Будешь каждое утро мне косу плести, — и, похлопав Рэни, лицо у которого скорбно вытянулось, по плечу, развернулся и пошел к выходу, тихонько посмеиваясь.

С каждым шагом меня трясло все больше. Какой он, новый мир? Он отнесся ко мне неласково, превратив в раба. Что ждет меня дальше? Смерть? Или свобода?

У самой двери я остановился и судорожно вздохнул. На мое плечо легла знакомая рука.

— Не дрейфь, парень, — негромко сказал Элли. — Один ты не останешься. Мы все с тобой.

Я зажмурился и, толкнув дверь, сделал шаг вперед.

Первым, что я почувствовал, был… запах. Знакомый мне запах полыни, можжевельника и жасмина. Меня передернуло. Я люблю цветы, но с некоторых пор я жасмин просто ненавижу!

Я осторожно приоткрыл глаза. Ну… не все так страшно, как могло было быть. С прозрачно-голубого неба без единого облачка светят два ярких солнышка. Одно побольше и имеет оранжевый оттенок, а второе, гораздо меньше, бело-зеленое. Вместе они светятся чуть ярче, чем мое родное светило.

Замок Госпожи и прилегающие к нему строения (в том числе и наша казарма) располагался в небольшой, наполненной зеленью долине в горах, сильно напомнившей мне глубокую чашу. Замок был ажурным, сложенным из сверкавшего на солнце серо-серебристого камня, так что создавалось впечатление его невесомости.

Мираж. Вот самое подходящее определение для замка. Слишком он неестественный, словно срисованный с картинки. Нереальный.

Недалеко от входа в долину располагалось идеально круглое озеро с кристально чистой водой, по поверхности которого плавали красивые синие цветы. Идиллия.

Совсем другой вид открывался в другой части долины, закрытой от случайных взглядов замком. Несколько больших и мрачных строений непонятного назначения, четыре длинных казармы, огромное поле для тренировок, на котором возвышались самые разнообразные тренажеры, больше напоминающие орудия пыток, и… кладбище.

Я протер глаза и посмотрел снова. Но несколько рядов аккуратных, свежих холмиков не желали исчезать.

Прислушавшись, я понял, что меня насторожило. Птицы. Точнее, их отсутствие. В долине стояла неестественная тишина, нарушаемая только звуком шагов выходивших из казармы рабов.

Меня легонько подтолкнули в спину, и я понял, что замер в проходе. Поежившись, я шагнул вперед. Меня быстро нагнал Элли и пошел рядом.

— А где все? — Негромко спросил я у него. Эльф бросил на меня хмурый взгляд и ответил:

— Нет никого. В этой долине никто, кроме тех, кто защищен стенами замка, больше пяти лет не живет. Могилы — все, что от них осталось. А новый набор рабов будет нескоро, года через два.

Я замер на месте и в изумлении уставился на эльфа. Это он сейчас о чем?

— Видишь те цветы? — Элли ткнул пальцем в сторону маленьких сереньких цветочков, практически невидимых среди травы. — Это сиин, «огненный ветер». Именно из-за него в долине нет зверей и птиц. Его пыльца смертельно ядовита. Чем дольше будешь вдыхать воздух, наполненный этой пыльцой, тем больше шансов сгореть заживо.

— Это как? — Не понял я.

— Пыльца сиина, попадая в организм живого существа, остается в нем навсегда. А в больших количествах она мгновенно загорается. Представь себе, что происходило с теми рабами, кто был до нас.

Я вообразил последствия и вздрогнул от ужаса. Сгореть заживо… Жуткая смерть. Никогда не любил огонь, предпочитая прохладу и полумрак. А тут такое…

— Эй, не раскисай, — Элли улыбнулся, оскалив клыки. — На каждое существо сиин действует по-разному. Я, например, здесь уже десять лет, и ничего, живой.

— А сбежать не пробовал? — Вырвался у меня вопрос.

Элли нахмурился и сердито глянул на меня.

— Последнему идиоту, кто захотел сбежать отсюда, ошейник оторвал голову. Я не хочу повторять его участь. Лучше быть рабом, но живым, чем свободным, но мертвым. — Эльф резко развернулся и направился к маленькому сарайчику на краю поля, куда направлялись остальные, оставив меня в одиночестве.

Вот оно как… Значит, рабство лучше… Но ведь они все обречены. Неужели они не понимают, что умрут в любом случае? Или боятся перемен?

Я так сильно задумался, что когда на мое плечо легла широкая ладонь, я подскочил от неожиданности и, обернувшись, увидел ухмыляющегося Лиира.

— Так, парень, а теперь давай разберемся, что ты умеешь, — казал он.

— Ну-у… — протянул я. — Я умею обращаться со шпагой и немного — с короткими парными мечами. Люблю кинжалы и метательные ножи, из лука стрелять умею, но очень не люблю…

Мастер выслушал меня и задал неожиданный вопрос:

— Тебе приходилось убивать?

— Что? — Опешил я. — Нет, не приходилось.

— Значит, ты ничего не умеешь, — резюмировал он.

— Эй! Это почему? — Сказать, что я был оскорблен, значит, ничего не сказать. — Я умею драться.

— Неверно. — Отрезал Лиир. — Ты умеешь фехтовать. У гладиаторов один принцип: убей, или убьют тебя. Ты правша или левша?

— Левша, — я не понимал, куда заходит разговор.

Мужчина походил вокруг меня, заставил сделать несколько приседаний, похмыкал и пошел к тренажерам, позвав меня с собой.