Дмитрий Казаков - Укротители демонов

— Не понял? — на мгновение МЕНТ растерялся, затем щеки его вновь запылали гневом. — Вы что, с дубами разговаривали? Нашли, так сказать, родственные души? Собратьев по интеллекту?

— Нет, не с дубами, — вмешался сержант, приходя на помощь сникшему под напором начальства коллеге. — Это мандрагора, говорящий куст.

— И чего она сказала?

— А ничего дельного, — вновь обрел голос Лахов. — Долго ругалась, что мы к ней пристаем, потом сообщила, что ничего видеть не могла, так как глаз не имеет, а когда я на нее надавил, то заявила, что занесена в Красную Книгу и будет жаловаться в ВЦСПС…

— Куда занесена? — вновь оторопел Мухомор. — Кому жаловаться?

— А я почем знаю, — пожал плечами лейтенант. — Но звучит грозно. Выкрутишь ей листики, а тебя потом маги в жабу превратят…

— Что с телом? Каково заключение Знатоков? — гневный визг вновь прорезалось в голосе главного стражника.

— Тело мы доставили, — бодро отрапортовал Калис, — но Знатоки в недоумении, такого способа убийства они не знают…

— Дармоеды, зачем только кормим, — проворчал МЕНТ. — А где сержант Ргов?

— Он… все на задании… — плутовато моргнув, ответил Лахов.

— Что? — Мухомор резко вскочил, загрохотал отодвигаемый стул. — Вы до сих пор не нашли его? Как такое возможно!

— Он внутри университета, — сказал Калис, испытывая сильное желание достать арбалет (а их происходящий из воинственных горцев сержант таскал с собой ровно пять штук) и пустить стрелу себе прямо в лоб, — это нам известно точно. Мы спрашивали у студентов, и они говорили, что видели его там…

— Почему вы не пошли за ним? — с губ впавшего в ярость командира Торопливых полетела слюна.

— Мы бы тоже потерялись, — преодолевая позыв сделать шаг назад, сказал сержант. — Там любой демон заблудится…

— Демон! — завопил Мухомор, потеряв остатки самообладания. — Он пусть блудит где угодно, — двусмысленность сказанного МЕНТ вряд ли осознавал, — но воин городской стражи, охраняющий порядок, должен находить дорогу где угодно! Неумехи и бездари — вы достойны работать только золотарями и попрошайками! Три дня прошло, а ничего не раскрыто! И как смеете вы после этого являться ко мне?

Доблестный МЕНТ, похоже, забыл, что вызвал подчиненных сам.

— Идите, и не приходите без результатов! — он вскинул кулачок с торчащим наконечником копья указательным пальцем. — Вон!

— Не повезло, — сказал Калис Лахову, когда они оказались в коридоре.

— Ага, — ответил лейтенант, вслушиваясь. Судя по звукам, Мухомор крушил мебель собственной головой. — Пойдем, полечим нервишки?

Отказываться сержант не стал и стражи порядка дружно затопали вниз по лестнице.

Библиотека Магического Университета — место особое. Под нее отведены обширные помещения на подземных этажах, и не только по причине того, что ценные рукописи нужно охранять от воров.

Нужно еще охранять неосторожных людей от этих самых рукописей.

Знание — как известно, сила. А магическое знание — сила вдвойне. Заключенное в книгах, оно обладает одной неприятной особенностью — притягивать к себе энергию и обзаводиться самосознанием. Чем толще и старше книга, тем она сильнее и разумнее.

Древние фолианты, чей возраст исчисляется тысячелетиями, по уму намного превосходят среднего человека, и вздумай тот раскрыть подобную книгу, то она прочтет его быстрее, чем он осилит первую страницу. Довольно стукнет закрывающийся переплет, а неудачливый «читатель» останется слюнявым идиотом. Только величайшие из волшебников способны просматривать подобные книги без вреда для здоровья.

Но есть случаи еще более опасные. Характер рукописи определяется содержащимся в ней знанием. Если книга является не пособием по родовспомогательной магии или энциклопедией народностей Лоскутного мира, а справочником по привычкам демонов или гримуаром по некромантии, то доброты в ее повадках будет столько же, сколько в рыке голодного льва.

Подобные книги держат не просто под запором, а еще и на цепях, и работать с ними приходится в толстых перчатках — иначе читающий рискует остаться без нескольких пальцев.

Первокурсников в библиотеку вообще не пускают. Только тем, кто достиг второго года обучения, показывают дорогу к узкой лестнице, ведущей к дверям из черного дерева, украшенного защитными знаками из серебра.

Арс ходил сюда второй год, и все одно не мог привыкнуть к холодной тьме, окутывающей ведущую к библиотеке лестницу. Спускаясь, приходилось нащупывать ступеньки ногой.

Впереди тускло светились вырезанные на двери магические знаки, а по спине бегали мурашки непонятно откуда взявшегося страха.

Толкнув дверь, он оказался в самом начале огромного зала. Вдаль, теряясь в полумраке, уходили стеллажи со стоящими на них книгами. От некоторых томов исходило слабое свечение, а издалека, из-за пределов видимости, доносилось грозное шуршание пергаментных страниц.

Закрывающаяся дверь неожиданно громко хлопнула за спиной, и Арс вздрогнул.

Слева, за высокой конторкой из темного дерева что-то зашевелилось, и, словно соткавшись из тьмы, оттуда выдвинулась высокая фигура. Зеленым огнем сверкнули глаза.

Мало кто, увидев библиотекаря в первый раз, не испытывал страха. Зная о недостатках собственной внешности, он почти никогда не появлялся наверху, но студентам, впервые попавшим в библиотеку, доводилось несладко.

Наиболее впечатлительные падали в обморок, иным приходилось менять штаны, кто-то с воплем бросался бежать, а самые смелые пробовали защититься при помощи выученных на первом курсе заклинаний.

Что, в общем-то, неудивительно.

Библиотекарь был высок и сутул. Кожа его отливала зеленью, как у жабы, а на лице обвисала многочисленными складками. Голый череп маслянисто блестел, двумя гнилушками горели глаза. Руки по длине подошли бы скорее обезьяне, чем человеку. Ладони с гибкими бескостными пальцами болтались где-то на уровне колен.

Все это не было результатом неудачного магического эксперимента, врожденным уродством или последствием проклятия.

Просто библиотекарь, именовали которого Мешок Пыль, не являлся человеком. На самом деле его имя звучало совершенно по-другому, но выговорить его в оригинале смог бы разве что человек с двумя языками.

Принадлежал хранитель книг к славному народу гроблинов, обитающему в Лоскуте, называемом Кладбище, и лежащем далеко к западу от Ква-Ква. Гроблины редко покидали пределы родины, а прочие разумные расы вовсе не стремились свести с ними знакомство.

Мало кому захочется дружить с существами, более всего похожими на трупы.

Гроблинов это мало трогало. Они преспокойно вели ночной образ жизни в вырытых в земле домах, похожих на могилы, а когда кто-либо из них «оживал», то сжигали тело, а прах развеивали.

— Привет, Арс, — сказал библиотекарь зловещим шепотом, и растянул губы в чем-то среднем между радостной улыбкой и кровожадным оскалом. Вдобавок ко всему прочему, мимика гроблинов была слабо приспособлена к восприятию представителями других разумных видов.

— Привет, Мешок, — отозвался Топыряк. — Как ты тут?

— Все в меру отвратительно, — прошелестел библиотекарь, скрывая за бледными узкими губами острые белоснежные зубы, похожие на акульи. — Что привело тебя сюда?

Стоит отметить, что система ценностей гроблинов полностью противоречит оной у всех остальных рас. «Отвратительно» в устах библиотекаря означало «хорошо» на языке людей или эльфов.

— Да нужно написать небольшой трактат, — Арс сморщился, вспоминая зануду-преподавателя, «обрадовавшего» студентов этим заданием, — на тему «Особенности жизнедеятельности демонов класса A3».

— Ясно, — кивнул Мешок Пыль, выходя из-за конторки. В тени ее, как шептались студенты, располагался гроб, в котором библиотекарь спал. — Иди за мной, я провожу тебя к нужной полке.

Некоторые книги разрешалось выносить, некоторые нет, но в любом случае, только феноменальная память специально обученного гроблина могла удержать в себе все хитросплетения стеллажей, на которых размещались сотни тысяч трактатов от «Лабометральной коррекции заклинаний» Аарну Пропетикуса до «Краткой энциклопедии гномьих ругательств» в восьми томах под редакцией Яюхтара Мизракийского. Громадный зал, который начинался от входа, был только одним из многих помещений библиотеки. Под ним располагались меньшие комнаты, содержащие опасные книги, к которым допускали с пятого курса, за запертыми дверьми — рукописи, доступные лишь для преподавателей, а еще ниже, за толстыми стенами и надежными замками — погреба, в которых хранились фолианты особого доступа, посвященные самым черным разделам магии.

Попасть к ним можно было только с разрешением самого ректора.