Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

— И что будет? — опасливо отодвинулся я.

— Ну дунь, дунь, не боись!

— Зажжётся, что ли?

— Да дунь уже!

Ага, с неё станется и вспыхнуть каким-нибудь весёлым пламенем в потолок — и я без бровей. Ладно, осторожно вытянув губы, я зажмурился и дунул.

— Вот! Видишь, и не страшно совсем. — Яга передала мне загоревшуюся зелёным огоньком свечку. — Обратно дунешь — погаснет, снова свет понадобится — ещё раз дуй.

— Ясно, спасибо. — Я погасил свечу и сунул её в карман брюк.

— Ну что, сам-то готов, что ли?

— Готов, — уныло вздохнул я.

— Тады перекрестимся, да и пойдём не спеша шороху на спящее Лукошкино наводить, — хитро подмигнула бабка. — Ох я по молодости и чудила с переодеваниями! Бедовая была-а… Оденусь, бывало, попом нетрезвым, бороду приклею — и ходу в Синод, поскандальничать! Или по ночи в белом сарафане, с косой на плече, вдоль кладбища гуляю, народ до кондратия веселю…

— Надеюсь, мне этого делать не придётся. Несолидно как-то, чтоб начальник отделения милиции по городу в женской ночной рубашке бегал.

— А уж энто как свезёт, — философски пожала плечиками Яга. — Ежели заметут, так беги не глядя, тока подол повыше подымай! Не то скопытишься с непривычки…

Я подумал про себя, что привыкать к бабушкиным ночнушкам и в страшных снах не хочу, но развивать тему не стал. Не то время, да и смысла нет, пора идти. Еремеев с дежурным стрельцом уже подогнали телегу к крыльцу. Так что до царского терема они меня довезут и, если что, подстрахуют, по возможности. Должно получиться.

Оно и получилось. Своеобразно, конечно, но лучше по порядку.

Ну, во-первых, стоило мне выйти во двор, как…

— Бу-га-га-га-а!!!

Четверо дежурных стрельцов, включая самого Еремеева, едва не повалились наземь от хохота! Да что они, надо мной в голос ржала наша тихая рыжая кобыла! Говорил же, не надо было выходить на люди в женском…

— Цыц, охальники! — Давясь от распирающего её саму смеха, Баба-яга решительно спустилась с крылечка, раздавая подзатыльники налево-направо. — Не видите разве, что батюшка сыскной воевода на тайное задание идёт?! Опасное, аж жуть! Для того и оделся особым образом, чтоб на привидение походить…

Стрельцы на миг притихли. Видимо, с трудом представляя себе, куда и зачем можно пойти в таком виде. Не получилось. Поэтому вежливо уточнили:

— А… Никита Иванович точно здоровы ли? — с сомнением протянул кто-то.

Я чуть не плакал. Бабка быстро свистнула чёрного кота, и уже через минуту самый любопытный был обряжен в точно такую же ночнушку, а перепуганные сотоварищи сами обсыпали парня мукой. Больше дурацких вопросов не было, бу-га-гаканья тоже. Примолкла даже кобыла. Видно, решила не искушать хозяйку ещё на одно белое одеяние…

— Поехали, — приказал я, быстренько забираясь в телегу.

Еремеев прикрыл меня сеном, оставил провинившегося стрельца как есть охранять ворота, и мы выдвинулись в спящий ночной город.

— Горох предупреждён? — по ходу спросил я.

— Государь одобрил, тихо подтвердил Фома. — Просил с заднего ходу прибыть, а ежели что, так он случайных свидетелей в тюрьму посадит.

— Зачем?

— Чтоб языками не мололи.

— Тоже вполне себе вариант, — вынужденно признал я.

Вроде уже не первый день в Лукошкине, и царь у нас неглупый, даже прогрессивный по-своему, однако все мои попытки построить тут правовое государство регулярно летели коту под хвост. Что бы ни делал, честное слово! Ну не срабатывает здесь ничего без постоянного контроля царя-батюшки, ни хорошее, ни плохое. Неконституционная монархия, чтоб её…

Я не жалуюсь, я просто привыкнуть не могу. Куда ни ткнись — «а нам государь приказ не отдал», «а указ царский ещё не оглашён», «а без письменной воли самодержца никак-с»… Тьфу! Я плюнул в сердцах, и, видимо, неудачно, потому что попал на собственный рукав. Хорошо ещё бабкиной ночнушки…

Город был тих, воздух прохладен, впрочем, лежать под сеном оказалось очень даже тепло и уютно. Стрельцы шли без факелов, и так прекрасно зная каждую улочку. Я в принципе тоже уже довольно неплохо ориентировался в столице, поскольку это входит в первейший список служебных обязанностей, но, честно говоря, немного путался в темноте. Сотник Еремеев уверенно вёл кобылу невнятными закоулками, мимо чьих-то бань и огородов, пока мы не выбрались к самым задворкам гороховского подворья.

— Всё. Стопорись, братва. — Он подал мне руку, помогая выбраться из-под сена. — Ну что, Никита Иванович, уверен, что один пойдёшь? Может, всё ж таки подмогнуть чем?

— Нет. Ждите здесь. Держи телегу в режиме готовности, если что пойдет не так — сваливаем все, я быстро.

— Добро. И ты энто… ежели вдруг увидит кто, уж ты уважь — попрыгай, повой, рожу какую скорчи, зубами поскрипи! У нас народец до привидений дюже пугливый…

Тепло поблагодарив начальника стрелецкой сотни за кучу полезных деловых советов, я поправил на голове фуражку и белой молью скользнул в приоткрытую калиточку. Дворовые псы меня отлично знали, поэтому лая не подняли, хотя необычный наряд обнюхали с плохо скрываемым хихиканьем. Собаки в этом плане чувств не скрывают, я снова ощутил себя звездой гей-парада на тихих улочках деревни Гадюкино Пермской области.

На какой-то миг, глядя на двух здоровущих псин, катающихся на спине, держась за животы, мне захотелось стянуть эту дурацкую ночнушку, порвать её на лоскутки прямо тут, чтобы обсыпать кобелей тряпочками. Но, во-первых, она не моя, а моей домохозяйки. Во-вторых, бабка желала мне только добра, и, в-третьих, ладно уж, поздно сейчас менять маскировку. Надо доводить дело до конца…

Учитывая, что предупредительный Горох заранее обеспечил мне все ходы-выходы, операция по несанкционированному проникновению в помещение не обещала быть сложной. По крайней мере, до подвалов я добрался без проблем. Две пары стрельцов из царской охраны при виде меня старательно отвернулись, сдержанно гогоча в кулачок. Я в сотый раз поклялся всё припомнить Яге, но сейчас не её ночная сорочка являлась моей первоочередной задачей. С моим позором тоже будем разбираться позднее, служба превыше всего…

До железной двери в «музейное хранилище» я добирался едва ли не на ощупь, зажигать заветную свечу раньше времени казалось нецелесообразным. Правда, наткнулся пару раз в темноте на низкие своды потолка, крепко треснулся лбом, но не так чтоб до крови или потери сознания, в общем, нормально.

— Ну, как там у меня получалось? — Я достал из кармана брюк жёлтый огарок, поднёс поближе к губам и осторожно дунул. Фитилёк мгновенно откликнулся, вспыхнув ярким зелёным огоньком.

Уф, получилось. До чего же приятно иногда почувствовать себя Гарри Поттером в милицейской фуражке! Я задрал подол и опустился на одно колено, внимательно осматривая врезной замок. Да, наша эксперт-криминалистка не ошиблась, здесь работали не ключом, а именно отмычками.

— Вот только тот, кто тут ковырялся, явно не был профессиональным взломщиком, — отметил для себя я. — Слишком много царапин, он далеко не сразу справился с замком и привык скорее действовать силой, чем умом. Старинные замки надо вскрывать нежно… А это что такое?

Я едва у спел задуть зелёное пламя свечи, потому что вдалеке, по коридору, мелькнул ответный оранжевый огонёк. Кто это? Почему? Зачем? С чего вдруг, мы так не договаривались!

Мне пришлось прижаться спиной к двери, прекрасно понимая, что бежать отсюда некуда и прятаться тоже. Огонёк неумолимо приближался, обрисовывая тёмный колеблющийся силуэт. Ещё три-четыре шага, и я буду банально пойман на месте преступления. Но в этот момент дверь без скрипа открылась, и чья-то сильная рука сгребла меня за воротник и втянула внутрь…

— Тихо, Никита Иванович, — коснулся моего уха жаркий шёпот Гороха. — Не шуми, авось и пронесёт…

Я чуть было не ляпнул, что меня со страха и так уже почти пронесло, но сдержался. С бо-о-ольшим трудом…

— Свет не зажигай!

— И не собирался. — Я силой воли унял бешено бьющееся сердце, боясь, что стук будет слышен и за дверью. — А вы чего здесь делаете?

— Тебе помочь решил. Да и не спится, честно говоря…

— А ночнушку женскую зачем надели?!

— Не ори, — шёпотом шикнул царь. — Тебя в оконце в таком виде разглядел и решил, что, стало быть, так надо. Коли кто чужой увидит, так решит, будто призрак какой…

— Вон кто-то уже увидел. — Я кивком головы указал на дверь.

— Не, если б видел, так уже назад бы летел, земли не касаючись, да орал нечеловеческим голосом: «При-ви-де-ни-е-е!»

— Да не орите же вы, — теперь уже я затыкал рот весёлому государю.

С обратной стороны двери послышалось тяжёлое сопение, мы рассосались по углам. Дверь очень медленно распахнулась, при колеблющемся свете церковной свечи показался характерный козлиный профиль с недощипанной бородкой. Ну правильно, куда ж нам без него, он же у нас один такой на весь город, в каждой дырке затычка…