Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея (СИ) - Суворова Катерина

Не сговариваясь, вся честная компания принялась поглощать еду, запивая холодненьким кваском.

— Ну, Сим, что там на счет работников? — жуя, поинтересовалась Люба.

— А что с ними? — вопросительно приподняв одну бровь, ответила вопросом на вопрос Сима. — Все с ними нормально. Завтра поутру приедут. А благодаря Наське, один плотник нам достался бесплатно — на чем мы и сэкономили. Чернавка тоже с ними прибудет.

— Чернавка? — удивилась Люба, делая глоток из кружки.

— Это тут у них так обычная служанка называется. Она ж всю черную, ну, то есть грязную работу по дому делает.

— Вот оно что, — задумчиво протянула женщина. — Слушай, плотники и прислуга, это, конечно, хорошо, но мне бы на кухне не помешал помощник, или помощница.

— Так ты Настю-то себе и возьми в подмастерья.

Девушка, до этого быстро поглощая маленькими кусочками горячие лепешки и периодически макая ими в миску с супом, замерла, поняв, что речь о ней идет.

Чтоб ее, обычную прислугу, да в поварята определили — небывалая удача!

— Я согласна! — тут же откликнулась она, пытаясь быстро прожевать.

— Ты смотри, какая прыткая. — хохотнула Любаша, весело глядя на смутившуюся девушку. — Ладно, так и быть, возьму тебя в свои ученицы — будешь мне по кухне помогать.

— Ну вот и ладушки, — хлопнула в ладоши Сима. — А чернавок, если будет нужно, мы еще потом наберем. Теперь, главное — Кощея на золотишко развести, да так, чтобы нам еще на новенькие сарафанчики выкроить получилось. — И тут ей в голову пришла идея: — О! А я у него потребую деньги на новую одежду для прислуги, чтобы они не ходили, как оборванцы, а подчеркивали статус грозного господина.

— Ну, Сима, — восхитилась Любаша, во все глаза глядя на подругу. — Ну ты и голова! В нее бы еще мозгов побольше, и цены бы тебе не было.

Кузьма, жуя лепешку, подавился, начав кашлять, точно в приступе, из глаз брызнули слезы.

— Ох, ты ж, горемычный, — запричитала Любаша, хлопая мужика кулаком по спине, — что ж ты торопишься-то?

Кузьма же, кое-как прочистив горло, в ужасе уставился на Любашу, а та, в свою очередь, непонимающе смотрела на него.

— Ну чего? — не выдержала она.

— А разве можно в голову мозги запихать? — Голос у мужика заметно подрагивал.

Женщины, переглянувшись, дружно захохотали, утирая тыльной стороной ладони выступившие слезы.

— Можно, Кузенька, можно, если только осторожно, — смеясь, выдавила из себя Сима.

— А это как? — настороженно поинтересовался слуга.

— А ты книжки то умные почитай, глядишь, ума наберешься.

— Так, это, нам не положено. Мы ж грамоте не обучены, и брать хозяйские книги нам строго-настрого запрещено.

— Ну так, вам и кушать было запрещено, так что теперь, помирать? — возмутилась Любаша.

Кузьма задумчиво почесал затылок, а Наська даже жевать перестала.

— И то правда. Слушай, Любонька, так это что же, нам теперь можно и грамоте обучаться?

— А кто ж вам запрещает то? — удивилась Люба, уставившись на девушку, точно на восьмое чудо света. — Бери, да обучайся.

— Ой, это что ж я теперь, ученой стану, как и господин наш? — В глазах девушки отразились предвкушение и азарт перед неизведанным.

— Станешь, станешь, — зевая, проговорила Сима. — Слушай, Любань, а может, ну их, дела эти. Пошли спать, а то что-то умаялась я за день.

Любаша, оглядев собравшихся за столом, улыбнулась:

— Ладно, дела все равно никуда от нас не сбегут, а вот отдых всем требуется. Вот сейчас со стола уберем да на боковую. Утро вечера мудренее.

Через некоторое время на сияющей чистотой кухне, уже никого не было.

На замок опустилась ночь.

— Почему, я тебя спрашиваю, в холле замка до сих пор грязно? Почему во дворе разруха? Я вас для чего сюда взял, а, чтобы вы бездельничали? И что за помои ты мне принесла? — с каждым словом все сильнее и сильнее распалялся Кощей.

Мужчина ударил кулаком по столу, из-за чего миска с наваристым рассольником подпрыгнула на месте, расплескав на стол содержимое.

Сима, глядя на эту картину, начинала не на шутку злиться, но пока молчала, внимательно разглядывая хозяина замка.

Кощей, одетый сегодня в парадный камзол да начищенные до блеска сапоги, выглядел, как настоящий сказочный принц, если бы не перекошенное от брезгливости и презрения лицо.

Его длинные волосы сегодня были заплетены в такую тугую косу, что ни один волосок не выбивался из прически.

Безупречное лицо с четко очерченными скулами, волевым подбородком и плотно сжатыми упрямыми губами невольно вызывало восхищение у женщины. Такой мужественный и красивый!

Кощей же, не обращая внимания на ступор Симы, продолжал разоряться:

— Отвечай, прислуга, что за варево плескается в этой посуде, и почему там варёные огурцы?

— Это рассольник — один из основных супов советской кухни! — отчеканила злая Серафима. — Ты сначала попробуй, а потом фыркай. У Любы он знаешь, какой получается? Пальчики оближешь!

Кощей настороженно взглянул в тарелку, понюхал поднимающийся над ней парок, и довольно закрыл глаза. Сима же, раздраженно продолжала:

— Сегодня прибудут плотники и еще одна служанка. Вот тогда и примемся за наведение порядков. А ты бы лучше не орал, а аванс всем выдал, чтоб охотнее трудились.

— Чего? — удивленно приподнял бровь хозяин, поднося полную ложку ко рту. — Какой еще аванс?

— Ну деньги, знаешь, такие маленькие, кругленькие… — с глупой улыбкой ляпнула женщина.

— Да ты, я вижу, совсем страх потеряла, смертная! — прогрохотал Кощей, медленно жуя. — Или дура непроходимая.

— Сам дурак! — парировала Сима. — Золото гони, чтобы я могла частично расплатиться с рабочими!

— Зачем? — не понимал мужчина, снова замерев с ложкой у рта.

— А затем, чтобы у них работа лучше спорилась. Деньги, говорю, давай! — уперев руки в бока, не унималась грозная Фима.

— Так зачем заранее им платить, если они еще ничего не сделали? — Кощей явно не понимал, о чем толкует ему рассерженная женщина.

— Ой, туго-о-ой, — устало протянула она, на мгновение прикрывая глаза. — Слушай, если ты хочешь, чтобы твои новые слуги работали лучше, то стоит их немного поощрить. Немного, лишь чтобы стимул появился на дальнейший нелегкий труд.

— Вот ещё! Я им такой стимул устрою, день и ночь будут вкалывать, и не пикнут даже. — уже довольно причмокивая заявил мужчина.

— Это как? — стиснув зубы, спросила Сима, намереваясь хоть силой, но стребовать такие необходимые денежки.

— Как, как? Превращу одного в гада ползучего, остальные с удвоенной силой за работу примутся! Будешь надоедать, тебя и превращу! — злобно зыркнул на женщину хозяин и облизал ложку.

— Попробуй только! Я тебе такую весёлую жизнь устрою, мало не покажется! — отчеканила разъярённая Серафима, вставая в нелепую позу побитого боксёра. — Превращу, превращу — только и умеешь пугать. А ты на кулаках попробуй со мной справиться!

— Да ты видно совсем ошалела, старая! — заорал мужик.

— Это я-то старая? Да ты на себя посмотри, дрыщ, прости господи. — осмелев от собственной глупости, проговорила Сима, начиная по-настоящему опасаться за свою жизнь. Но позиций не сдавала. — Только и умеешь, что в комнате своей сидеть, да яблочки молодильные жрать. Нет бы вышел, вместе с мужиками за работу принялся. Смотришь и мышцы бы немного накачал да на мужика стал похож. А то — кожа да кости, тьфу.

Побелев от неожиданности и тут же покраснев от злости, Кощей Бессмертный, медленно поднялся из-за стола и грозно двинулся в сторону слишком смелой бабы. Но та, быстро смекнув, что нажила себе кучу проблем на одно многострадальное место, мышкой шмыгнула в дверь и была такова. Ибо, знала прописную истину — главное вовремя свалить… а злодея она и потом достанет.

Наутро во дворе…

Ворота замка со скрипом отворились, и в широком проёме тут же показался гнедой жеребец, запряженный в телегу, с тремя седоками. «Надо же, не соврала, зараза», — подумал Кощей, внимательно вглядываясь в знакомую фигуру из своего окна. Серафима, всё в том же балахоне цвета мокрого песка, в котором и прибыла в его замок, с широченной улыбкой на лице встречала новых работников, о чём-то разговаривая со старшим мужиком, и разводя руки в стороны, видимо, показывала запущенное хозяйство.