Алексей Калугин - Галактический глюк

– Да, господин Леопольдо, – сказал Обвалов. – Я понял, что вы имели в виду. Но мне неясно, почему вы нам об этом рассказываете?

– Элементарно, друг мой, – Сяо расслабился и даже улыбнулся – ему определенно понравилось то, что Вениамин перестал ерепениться. – Мы сейчас находимся на планете Веритас, которую в ближайшие двадцать четыре часа – сутки по земному календарю – Сенат Земной федерации объявит режимной. Именно поэтому вы, – Леопольдо сделал плавное движение рукой, как бы вводя в очерченный им круг Вениамина, Савву и Литицию, но оставляя за его пределами Фредриксона, – должны ясно понимать, что это означает лично для вас. Скажу сразу, я не хотел, чтобы все мы оказались в подобной ситуации. Но судьба распорядилась иначе – на Веритас явился Вениамин Ральфович Обвалов со своим ИскИном и спутал мне все карты. – Улыбка Леопольдо приобрела оттенок легкой иронии. Сяо словно хотел сказать – смотрите, мне тоже не чуждо ничто человеческое. – И это при том, что на руках у меня были четыре туза и для полной уверенности не хватало лишь джокера.

Вениамин быстро улыбнулся, дабы убедить Леопольдо в том, что шутка ему понравилась.

– Что же на самом деле представляют собой режимные планеты? – спросил он.

– А сами вы разве не догадываетесь?

– У меня есть предположение, но я хотел бы знать точно.

– Режимные планеты – это, главным образом, небольшие колонии, с населением в полтора-два миллиона, в редких случаях – чуть больше. Среди них можно найти любую форму государственного устройства – монархию, тиранию, диктаторский режим, религиозную общину, феодальное государство, рабовладельческое общество, примитивный марксовский капитализм, толстовские общины, оуэновские коммуны органических интересов, полувоенный коммунизм и даже социализм с человеческим лицом – практически все, что только смогло придумать человечество на протяжении своей истории. Особый интерес представляют синтетические формы государственного устройства, зародившиеся спонтанно, под воздействием специфических местных условий. Извечное людское стремление к совершенному мироустройству чаще всего приводит к диким извращениям, противоречащим самой человеческой природе. Работа подразделения «Дельта» в том и заключается, чтобы вовремя заметить необычные проявления в общественной жизни той или иной колонии и не дать им угаснуть.

– Иными словами, подразделение «Дельта» само выпестовало все эти дикие режимы, из-за которых пришлось присваивать планетам особый статус? – спросил Вир-Щипок.

– Да, – проронил Леопольдо и наклонил голову, точно артист оригинального жанра, закончивший выступление и ожидающий заслуженный шквал аплодисментов. – Мы создали и поддерживаем существование карликовых государств с уникальными формами политического устройства.

– Но зачем?

– Как это зачем? – Вопрос Литиции удивил Сяо настолько, что он не сразу нашел, что ответить. – А для чего в лабораториях хранят культуры возбудителей смертельных болезней, уничтоженных в естественных условиях? Режимные планеты являются превосходными объектами для изучения возможных путей развития человеческого общества. Так же, как какая-нибудь бактерия, считавшаяся прежде уничтоженной, может вдруг пробудиться от вековой спячки в кишечнике лемура на острове Ява, может возникнуть и опасность реставрации общественного порядка, которому, как всем казалось, история давно подписала смертный приговор, – Леопольдо уже не просто говорил, а вещал – ни дать ни взять народный трибун. – Если мы будем готовы к подобному повороту событий, то успеем сделать обществу прививку.

– А как же люди? – спросил Фредриксон.

– Какие люди? – не понял Сяо.

– Те, что живут на режимных планетах.

– А что люди? – пожал плечами Леопольдо.

– Вы не понимаете, о чем вас спрашивают? – Вениамин рассек воздух горизонтальным взмахом руки. – Или не видите в этом проблемы?

Леопольдо подался вперед и, чуть понизив голос, перешел на доверительный тон:

– Вы знаете, в чем разница между патриотом и болтуном, господин Обвалов?

– У меня имеется своя версия на сей счет, – без тени улыбки ответил Вениамин. – Но мне интересно услышать вашу.

– Разница заключается в том, что один болтает, а другой молча делает дело. Даже тот биотуалет, которым вы, Вениамин Ральфович, пользовались сегодня неоднократно, приходится кому-то чистить.

– Надеюсь, не вам? – с искренним участием поинтересовался Вениамин.

Пауза – явно заметная, хотя и весьма непродолжительная.

– Это ирония?

– Скорее – соболезнование. Не знаю, как поступят Вир-Щипки, но первое, что я сделаю, вернувшись, – напишу подробный рапорт.

Сяо Леопольдо скорее всего не сразу понял, что имел в виду Обвалов. Когда же он мысленно расшифровал смысл сказанного Вениамином, то хлопнул себя ладонями по коленкам, запрокинул голову и рассмеялся. Звучавший легко и свободно, переливавшийся, точно радужные разводы в тонкой пленке бензина, растекшейся по весенней луже, смех Леопольдо полностью исключал возможность обвинить Сяо в излишней приверженности дешевым театральным эффектам.

Отсмеявшись, Леопольдо все еще с улыбкой на лице посмотрел на Вениамина и покачал головой – не то насмешливо, не то с сочувствием, а может быть, просто так, машинально, не вкладывая в это никакого смысла.

– Ну, удивили так удивили, Вениамин Ральфович, – согнутым пальцем Сяо вытер выступившую в уголке глаза слезу. – Вы что же, всерьез полагаете, что «Дельта» занимается режимными планетами на свой страх и риск? Проявите же хоть немного здравомыслия, господин Обвалов! Проект «Дельта» держится в секрете от общества, и причины этого, я думаю, объяснять не надо. Но те, в чьей власти закрыть его, превосходно осведомлены обо всем, что происходит на режимных планетах. Вы можете думать обо мне все что хотите, но вы мне глубоко симпатичны, Вениамин Ральфович. Да не прозвучит это как банальность, но, глядя на вас, я вижу себя в молодости – та же импульсивность, искренность и бескомпромиссность. Именно поэтому я хочу предостеречь вас от необдуманных действий. Поверьте, пытаясь поставить общественность в известность о том, что происходит на режимных планетах, вы ничего не добьетесь. А вот лично для вас результаты окажутся весьма плачевными.

– Не пытайтесь меня запугать.

Леопольдо улыбнулся так, что казалось, вот сейчас он встанет, подойдет к Вениамину и со словами «Успокойся, дурашка!» потреплет по волосам.

– Не говорите глупостей, Вениамин Ральфович. Если бы вы представляли собой хоть какую-то опасность, я бы просто не выпустил вас с Веритаса.

– Должно быть, вы полагаете, что планета теперь ваша? – Вениамин скептически усмехнулся.

– Пока еще нет, – без тени иронии ответил Леопольдо. – Но ждать осталось недолго. Я решил принять на себя обязанности Великого Магистра первого июня, в священный для всех оллариушников день, когда был рукоположен самый первый Великий Магистр Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника. По-моему, это будет весьма символично.

– И вас не смущает то, что всем теперь известно, что такое Оллариу? – спросила Литиция.

– Напротив! Религия, в основе которой лежит любовь, – разве можно придумать что-то лучше?

– Я на собственной шкуре испытал всю полноту проявления оллариушной любви во время недолгого, по счастью, пребывания в «Ультима Эсперанца», – сказал Вениамин.

– Орден будет сурово карать тех, кто искажает подлинный смысл Оллариу, – ответ Леопольдо прозвучал так, будто свеженареченный Великий Магистр репетировал выступление перед многочисленной аудиторией. – Отныне на Веритасе Оллариу станет законом для всех.

– Любовь по принуждению? – саркастически усмехнулся Вениамин. – Для этого есть подходящее название.

– Я бы попросил вас воздержаться от демонстрации своих филологических познаний, Вениамин Ральфович, – Сяо улыбнулся лукаво и строго погрозил Обвалову пальчиком.

– Что вы собираетесь сделать с Веритасом? – спросил напрямую Вир-Щипок.

– Все останется как есть, – ответил Леопольдо. – По сути, Веритас и прежде, по причинам внутреннего характера, был отрезан от внешнего мира. Теперь же его положение как режимной планеты будет узаконено.

– Не забудьте предъявить мне счет за сбитый спутник, – мрачно буркнул Вениамин.

– Да бог с вами, Вениамин Ральфович, – беспечно махнул рукой Леопольдо. – Какие могут быть счеты между своими людьми.

– А что будет с Ги Циковским? – спросил Вир-Щипок.

– Полагаю, он выберет судьбу добровольного изгнанника. В противном случае его ожидает Мусорный остров.

Вениамин поднялся с кровати, подошел к столу и налил себе чашку чая.

– Надо же, как все получилось, – произнес он, возвращаясь на прежнее место. – Мы полагали, что спасаем гала-сеть от собравшегося уничтожить ее маньяка. А оказалось, что помогаем другому маньяку, работающему на целое подразделение таких же безумцев, как и он, – Вениамин озабоченно цокнул языком, качнул головой и сделал глоток чаю. – Паршивый на Веритасе чай.