Сергей Калашников - Странный мир

Поковырялся в памяти — действительно, повсюду люди размещены значительно лучше, чем в прошлом году. Поверх глинобитных полов настелены где циновки, где коврики из обветшавшего тряпья, а то и трапики из ошкуренных жердей. Лето ещё далеко не завершилось, но после трёх авралов почти не осталось необустроенных жилищ. Известяковка досыхает, и школа на ранчо ещё впереди. Вообще, много ещё всего впереди.

В Балку возвращались вдвоём с женой на тополёвой долблёнке. Заинтригованный поведением супруги, Славка подкатывал к ней с разговорами на тему, что же сейчас не так, но ответа не дождался. Отмалчивалась любезная, хотя успокоить его не пыталась. Не иначе, обнаружила соперницу, и такую… Просто попросила мужа уехать. Лучше — надолго. Что же, видимо есть в этом смысл. А допытываться — да нет уж, лучше он доверится. Пока не было случая разочароваться в способности Рипы предвидеть и обойти, может, и не наилучшим способом, затруднительные моменты.

Причины для отлучки долго искать не пришлось. На воду спустили второй дубовый нашив, причём уже с палубой. Шверник достроил-таки своё детище, отлучившись для этого из Вишнёвки. Зиночка, естественно, проследила и за его оборудованием, и за оснащением. Двенадцатиметровый корпус почти двухметровой ширины — по их масштабам это океанский лайнер. Две невысокие мачты с вооружением гафельной шхуны смотрелись серьёзно. На речном просторе этому сооружению оказалось неуютно. Мелкие места среди островов встречаются частенько, и, самое печальное, на вёслах это судно ходило неважно. Мест для гребцов немного, по-хорошему, так вообще всего два, в кокпите. Так что если сманеврировать в узком месте или к причалу подвалить, то нормально. Но идти на дальнее расстояние можно только под парусами или на буксире.

Иными словами для похода в Крым эта шхуна годится, но по реке лучше плавать на плоскодонках. Так со Шверником и приговорили. А потом засобирались в дорогу. Много людей брать с собой было нельзя, поэтому Зиночка пригласила в поездку юношу по имени Лёня. Он из островитян, на пару лет старше Славки. Как раз получилось удачно — на вёслах ребята, на румпеле девушка, а больше никого и не нужно.

Пресная вода, дрова, мука, крупа и тушёнка, печка и места для отдыха под палубой — в общем, можно хоть на край света отправляться. Вот и отправились.

После расчётов, которые выполнил Витёк, стало ясно, что живут они вовсе не на реке, что раньше называлась Ингульцом, а значительно восточней, и, выходя в море, покидают устье своей Большой реки там, где раньше находился город Марганец. И сама эта река протекает в тех местах, где когда-то располагались долины Сухой и Мокрой Суры. А из замкнутой Днепровской лагуны на просторы Чёрного моря они попадают, проходя бывшим руслом великой реки между бывшими же Каховкой и Бериславом. Собственно, эта часть пути затруднений не вызывала, даже местечко с пирамидкой, в котором ночевали весной, перед тем как направиться в открытое море, отыскали без затруднений. Весь день дуло с востока, что для этих мест характерно в зимние месяцы.

А вот утром потянуло с юга, что приняли за установление обычного для лета состояния погоды. Поскольку им нужно было двигаться на юго-восток, поставили паруса, и пошли круто к ветру. Благо, менять галсы не требовалось. Ветер вскоре окреп, и лодку стало заметно качать. Лёню немного мутило, но он держался молодцом. Славке тоже пришлось несладко, только Зинка была бодра. А потом заштормило серьёзно и парусов пришлось убавить. Через некоторое время встали к волне кормой и пользуясь только штормовым кливером просто удерживали посудинку в положении, когда её не слишком заливает водой. Хотя вычерпывать из кокпита приходилось всё время.

Нельзя сказать, что шторм был очень уж крепким, однако судно превратилось в щепку, несомую по воле стихии. К счастью дуло теперь вообще с запада. Сутки проходили за сутками, морская болезнь отступила — привыкли, а на пятый день впереди замаячил берег. Бинокль и подзорная труба приблизили его, и стало ясно, что однообразие штормового моря было авансом, отдыхом перед грядущими событиями. Земля оказалась низменной и волны, набегая на неё, перемешивали всё в безумной круговерти. Как раз туда и несло сейчас челнок.

Славка уже мысленно сравнивал варианты спасения вплавь, или, если, спрятавшись внутри корпуса, и не делая попыток управлять судном, дать волне выкатить его на берег. Но Зинка что-то разглядела в пенной кутерьме волн. По её команде поставили вместо грота какую-то шкуру, растянутую на верёвках, нос повернулся влево, началась бортовая качка и, спустя считанные минуты они, выкарабкавшись из ложбины между двух валов, оказались на склоне волны. Шхуну понесло к берегу, потом был удар всем днищем обо что-то твёрдое, корпус замер, вода отступила, и накатившая со стороны моря очередная кипящая и бурунящаяся гора смахнула нашив, снова скрежетнув его днищем обо что-то. Они оказались в проливе. Впрочем, качка от этого не уменьшилась.

Плавный поворот фарватера вправо, и волна стала заметно меньше. Низменные берега от ветра не спасают, но вот справа мелководная бухточка. Парни скатываются за борт и за канат выволакивают нос шхуны на сушу. Чуть-чуть. Тут же за второй конец подтягивают к берегу корму. Лёня видел в трюме воду, а сила удара на входе в это укрытие наводит на мысль о том, что обойтись без повреждений дело не могло. Вечереет. Штормит. Но в лодке под палубой тихо, добегающая сюда волна почти не беспокоит, небо затянуто тучами, а стоять им здесь предстоит до тех пор, пока не удастся провести обсервацию. Ни малейшего представления о том, куда их занесло. А под пайолами трюмного настила красуется продольная трещина, через которую постепенно сочится вода.

Пока Лёня раскочегаривает под палубой печурку, Славик с Зинулей наводят порядок на верхней палубе. Не сказать, чтоб их уж как-то особо потрепало, но есть чем заняться. Осмотр окрестностей даёт картину, характерную для побережий солёных лиманов, знакомую им по местам, которые они покинули. Скудные почвы, скудная растительность, признаков воды нет. Темнота накрывает землю, а под палубой огонёк свечки и горячая пшенная каша с тушёнкой, давно ведь сидят на одной сухомятке. И для Славки ещё одно открытие — капитан шхуны и её матрос устраиваются под одним одеялом. Интересно, а зачёт Рипе они сдавали?

Чем плоха долблёная лодка — это тем, что конопатить её чревато. Щель может продолжить развитие, как в поперечном, так и в продольном направлении. С другой стороны древесина у дуба не самая колкая. Будь корпус сосновым — развалился бы он на две половинки ещё там, в море. И что непонятно — это обо что они так душевно вмазались? Сколько не крутил головой — ничего каменного в округе не углядел. Всё наносное, перемешанное ветром и волнами. Такой берег не стоит на месте, его размывает или намывает под действием штормов или причуд течений, а пыль и песок передвигает ветер, не согласуя свою деятельность ни с какими понятными соображениями. Залив, в котором они оказались — абсолютно солёный, следовательно — это не эстуарий реки. Провести обсервацию не позволяет облачность, а что делать с трещиной в днище — как-то не придумывается.

Лёня бродит среди чахлых береговых растений и листает пухлый альбом с зарисовками. Что-то помечает на дощечке для записей. Зинка завершила установку нехитрого оборудования для обсерватории и нетерпеливо поглядывает на беспокойное море. Шторм никуда не девался.

— Как ты думаешь, — подходит она к Славке, — когда стихнет ветер, уровень воды сильно упадёт?

— Ума не приложу. Боишься, что останемся на суше? — А ведь и правда, может такое случиться. Да уж, девушка мыслит категориями настоящего моряка. Нашив-то, они подтащили к берегу мелководной бухточки, о котором и не скажешь наверняка, существует он в отсутствие шторма, или представляет собой просто сухую низинку на берегу залива? Пролива? Где, кстати, гуляет далеко не безобидная волна.

Пришлось в срочном порядке обходить окрестности и переводить кораблик в другую бухточку, где было глубже. Пока тащили — воды внутри заметно прибыло. Трещина не выглядела зияющей, растрескались-то волокна отнюдь не по-прямой, и края разошлись несильно. Нос слегка, сколько хватило сил, вытащили на песчаный берег. Закрепить в здешнем грунте конец верёвки было решительно невозможно, даже якорь вырывался, едва воротом натягивали идущий к нему канат, поэтому пришлось ограничиться мускульными усилиями всех троих членов команды. Щель, расположенная в передней части дна, при этом оказалась погружена неглубоко и частично прикрыта грунтом. Поступление воды уменьшилось. Оно и раньше не имело угрожающих размеров, в принципе, его последствия легко вычерпывались, выносились ведром и выливались за борт.

Непогода, тем временем, продолжалась. Ветер ослаб, но низкие тучи время от времени проливали короткие дождики. Славка ковырялся в инструментах и припасах материалов для ремонта, соображая, как заделать течь. Лёня бродил по берегу, разглядывая растения и осматривая окрестности. Зиночка, вооружившись ластами и неуклюжей, сделанной, наконец, кем-то из мастеров, маской, пропадала в море, волны были невелики. Вечером обменялись мыслями.