Сладкий апокалипсис. Ты моя (СИ) - Сумеречная грёза

Я стояла посреди кухни среди девчонок, но по сути стояла в одиночестве. Меня все передали. Все до единой. Я осталась одна.

— У Курта была деректива, разрешающая его солдатам насиловать нас, — сказала я холодным голосом, с удовольствием наблюдая удивление в их глазах.

И я рассказала все, что прочитала в тех разных документах. На этот раз девочки слушали очень внимательно. После того, как я замолкла, ещё какое-то время было очень тихо.

— Но эти три месяца никто не посмел грубо обращаться с нами, — возразила Дария.

— Да, потому что через эти три месяца вступает в силу вторая контрольная группа.

— Курт сказал, что у каждой будет только одна пара, — упёрлись девочки, — Он мог бы начать сформировывать группу гораздо раньше, но не сделал этого!

Упертые ослицы! Неужели они ничего не понимают?

— Сергей не даст меня в обиду, и вообще… никому не отдаст! — гордо нахохлилась Дария, — Он так и сказал: если кто коснется меня хоть пальцем, тому голову открутит.

Девочки усиленно закивали, все как один показывая свою непробиваемую упертость.

— Как хотите! — вскричала я в сердцах, — Оставайтесь здесь, и будь что будет, а я уезжаю!

Я выбежала к машине с твердым убеждением бежать одна. Хотят обманываться — их право. Я здесь не останусь. Глупые курицы! Не даром Курт все время называл их моим выводком. Так и есть.

— Этот хороший… тот хороший… заладили одно и то же! — пробурчала я себе под нос. — У них все хорошие! Глупые!

— Анна, стой! — услышала я голос Софии, уже погрузившись на переднее сидение, — Подожди. Я поеду с тобой.

Солнце уже клонилось к закату, как мы подъехали к холмам. Дальше только пешком. Нас было двое — София и я, поэтому взяли только самое необходимое и двинулись по каменистой местности, кое-где перемежающейся скудной травой. За все это время никто за нами не погнался, хотя я рассчитывала, что к этому времени нас уже должен настигнуть хотя бы дрон. От этого в груди была некоторая обида — Курт не мог не знать, что я пропала. Неужели ему совсем все равно? А если с нами что-нибудь случилось? В эти моменты брала злость, но я отметала ее: не все ли равно? Курт в прошлом, его ласки в прошлом, его объятья по ночам и утрам, грубый голос и глупые шуточки. Эта страница жизни перевёрнута, и не вернётся уже никогда. Никогда…

Я сглотнула ком в горле, когда мы с Софией подошли к мосту через перевал. Он казался довольно прочным, но из-за десяти лет отсутствия обслуживания мог в любой момент подвести.

Я специально выбрала такой маршрут. Если перейти ущелье и взорвать после себя мост, то Курту понадобится около двух недель, чтобы сделать крюк и переправиться на ту сторону. К этому времени мы будем уже далеко — глушилку дронов я тоже прихватила.

И вот, я стою у подвесного моста, а за мной должна идти София. Передо мной зияющая пропасть, словно символ моего будущего, которое я должна пересечь. Ладонь оперлась о перила… шаг, Анна. Нужно сделать шаг и перелистнуть эту страницу жизни. В лёгкие с трудом заходил воздух, мне почему-то было трудно дышать, и голова закружилась. Я посмотрела в небо: может, всё-таки есть какой-нибудь дрон? Почему Курт не беспокоится обо мне?

Моя нога ступила на деревянно-стальную конструкцию и она закачалась. Я перенесла вес на нее, но вместо того, чтобы сделать шаг, внезапно остановилась. Подул резкий промозглый ветер — на улице стало холодать, ведь стояла осень и уже близилась зима.

И вдруг я осознала… Что я делаю?! Куда ухожу?! Налегке, в неизвестность. Я хотела вернуться в Периант, восстановить там все, как-то наладить жизнь, но что я смогу в одиночку, хоть бы и с Софией? Да ещё и… Ты беременна, Анна. И ты сошла с ума. Вынашивать ребенка в экстремальных условиях, в холоде… ты убьешь и себя, и его. И Курт никогда не узнает, что стал бы отцом. Курт не узнает… ком в горле почти перекрыл мое дыхание. Как только я вспоминала о нем, у меня сразу же ныло сердце. Стоило только коснуться мыслями этого несносного мужчины…

Я резко отошла от моста, сделала несколько шагов назад, сняла рюкзак, бросила на землю и плюхнулась на него. Спрятав лицо в ладонях, я начала рыдать.

Через мгновение рядом со мной села София. Она по-дружески положила руку мне на плечо и сжала его:

— Что, любишь его? — спросила она меня.

— Л-л-люблюююю, — рыдала я, как дурочка. — Он хороший, София. Он очень хороший!

Я превратилась в такую же курицу, как и все остальные девчонки! Курт хороший — заладила ту же самую пластинку, что и они. Но ведь он действительно хороший!

— Он никогда не обижал с меня, — всхлипывая, призналась я Софии, — Всегда выполнял любые мои прихоти, терпел мои перепады настроения во время месячных, а ты же знаешь, какая я бываю злюка, — София понимающе улыбнулась, — Он всегда приносил мед, чтобы у меня ничего не болело. Мне хорошо с ним и легко. Он, конечно, ужасно много ест, но это ничего страшного. И… я беременна, София.

— Так быстро? — поразилась София, вместо того, чтобы отреагировать как-то по другому, она удивилась нашей быстроте! — Квартейл разве не дал вам предохранение?

— Не выдал. Сказали, что старые технологии навредят моему организму, а новые уже устарели за десять лет и у них нет к ним доступа.

— Но ведь можно было как-то высчитать безопасные дни, — возразила София, — Нельзя так беспечно относиться к этому, Анна! Ты же знала, что мы хотим бежать. Беременность очень опасна в дороге. Тем более сейчас надвигается зима, а в Перианте нет отопления!

Эх, София! Знала бы ты, что никаких безопасных дней у нас не было. У нас с Куртом был такой сумасшедший секс каждый день на протяжении этих месяцев, будто мы никогда им не занимались и сейчас наверстываем упущенное. Его свежая сперма находилась во мне двадцать четыре на семь, там просто не было шанса не забеременеть. Мой малыш… Курт-таки передал свою мутированную хромосому, и я рожу очередного генсолдата. Хотя, может, это всё-таки будет девочка? В груди потеплело. Как воспримет Курт новость о ребенке? Если честно, страх меня не отпускал. Конечно, если я поставлю его перед фактом, деваться ему будет некуда. Да он и взрослый мужчина, должен был понимать, что без предохранения я могу забеременеть, значит, был готов к этому. А если знал… Ох, значит и готов принять ответственность за него!

— Возвращаемся, — твердо сказала я Софии, — Курт должен узнать. Будет несправедливо, если я уйду и скрою от него правду.

— Что ты его любишь, или что ждёшь от него ребенка?

— И то, и другое, — покраснела я и опустила от стыда голову.

— Вот и замечательно, — рассмеялась София, — Я знала, что ты так и решишь. Думаешь, я действительно позволила бы тебе взорвать мост? Ха! Как бы не так.

— Но почему ты пошла со мной? Почему позволила дойти до самой черты? — поразилась я.

— Хотела, чтобы ты поняла все сама, — ответила София, — Курт действительно хороший. Анна, тебе нужно переступить последнюю черту своих комплексов и научиться ему доверять. Он не даст тебя в обиду, вернее, уже вас. Мужчины ужасные собственники. Думаешь, спустя эти месяцы он захочет с кем-то тобой делиться? Он же сразу сказал, что не намерен это делать. А Курт человек слова. Вот и думай.

Да, я знала, что она права. Это все мои комплексы. Они чуть не разрушили три жизни, включая ещё не рожденную. Ну уж нет! Заблуждения в моей голове не должны навредить малышу, генсолдатом он будет или нет! Нужно доверять человеку, которого ты полюбила. А Курта я полюбила всем сердцем, тоже не видела смысла от себя больше это скрывать. Пусть, пусть ребенок вырастит еще одним солдафоном, но зато у него будут родители. Я дам малышу больше ласки, чем может Курт со своими сухими методами воспитания. Буду любить его за двоих!

— Но ведь и тебе придется делать выбор, Софи, — вздохнула я, — Эх!

— А я уже сделала, — рассмеялась она.

— Правда? Кто он?

— Теон.

— Что?! — поразилась я, — Но между вами же все время были перепалки! Да я и не видела, чтобы он ухаживал за тобой.