Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович

К шести часам все трое совершенно вымотались. На место переполненной вагонетки пришла очередная пустая, а в самом штреке отработки меньше не становилось, будто изнуряющего труда и не было вовсе. Даже Гюнтер, вечно жизнерадостный, и тот сделался мрачнее тучи.

Но в один прекрасный момент шум в забое стих, из-за поворота штрека появились остальные члены бригады во главе с Агатой.

— Хорош, отдохните пока. Перерыв двадцать минут, — сказала бригадирша при виде троицы, которая из последних сил нагружала тачку. Более желанной не стала бы даже команда закончить работу и идти по домам. Ведь потребовалось бы осилить путь наверх, затем по улице, а на это Алекс не был сейчас способен. Судя по виду остальных, им пришлось не легче: грязные комбинезоны, глаза с алыми жилками, на лицах — липкий сплав пота и каменной пыли.

Помимо Агаты сохранившим большую часть сил и даже воодушевлённым выглядел разве что Борис.

— Будем взрывать! — не без удовольствия сообщил он Алексу.

— Тим, когда крепь ставить нужно? — обратилась к инженеру Агата.

— Пока рано. Чуть позже отправлю людей.

Продолжая разговаривать, они вдвоём ушли назад в забой.

Пётр подстелил запачканную картонку и прислонился к стене; его примеру последовали Алекс и Гюнтер. Так и сидели, обмениваясь редкими фразами, почти не шевелясь. Через несколько минут, когда усталость отхлынула, Алекс вспомнил о намерении, которое вынашивал ещё с утренней смены. Другого шанса, учитывая амбициозность планов Агаты, едва ли предвиделось.

— Ты после обеда видел кого-нибудь у вчерашнего штрека? — спросил он у медика.

— Не-а.

— Вот и хорошо, — отряхиваясь, Алекс встал с пола. — Попробую узнать, зачем они туда ходили.

— Мне кажется, Агата не одобрит…

— Я мигом. Зови, если вдруг что.

Нахмурившись, медик сдвинул каску на глаза:

— Только давай не застревай там, как в прошлый раз.

— Вы собираетесь к пролому, да? — с живым интересом спросил Гюнтер.

— Да, — ответил Алекс. — Только не кричи так.

— Можно с вами? Пожалуйста! — затараторил мальчишка уже шёпотом. Его взгляд, как и утром при виде проходческого комбайна, азартно вспыхнул.

Сначала Алекс хотел отказать, но потом подумал, что лишние глаза в общем-то не помешают: нужно же кому-то и проследить за тоннелем, пока он доберётся до забоя.

— Ладно, давай. Только быстро, — махнул он Гюнтеру.

Они вышли к рельсам и осмотрелись: справа и слева — ни души. Двинулись дальше. Алекс прихватил с собой лопату, которую задумал использовать как повод для посещения закрытого штрека, встреться кто-то им на обратном пути — дескать, вчера в суматохе оставили инструмент и теперь решили забрать.

— Умеешь считать секунды? — тихо спросил Алекс, когда они поравнялись со входом в штрек.

Гюнтер кивнул.

— Хорошо, мне нужно где-то две минуты, поэтому считай до ста двадцати и можешь приходить. Если Пётр позовёт, беги за мной и сообщи. Или если вдруг появятся чужие, тоже сообщи: нас, по правде сказать, здесь быть не должно. В коридор особо не высовывайся. Услышишь, как кто-то идёт — сразу ко мне.

— Понял.

Без задержек Алекс добрался до места. Перемены тотчас бросались в глаза: весь пролом теперь накрывала металлическая решётка из арматуры толщиной с большой палец, приваренная ко вбитым в пол штырям. Сначала конструкция показалась цельной, но, подойдя ближе, с краю её Алекс увидел люк, тоже решетчатый. Опустился на колени и подёргал за ручку люка, хотел приподнять. Та ни в какую не шла: мешал громоздкий замок.

Услышав шаги, он вскочил, повернулся. К облегчению, это был Гюнтер, который, по-видимому, уже отсчитал положенное время.

— Порядок? — осведомился Алекс.

— Полный. Чужаков не наблюдалось, — отрапортовал мальчишка, с любопытством разглядывая внушительных размеров яму и решётку над ней. — Ого!.. А это для чего?

— Ну, не знаю. Наверное, чтобы никто туда больше не провалился.

— А кому проваливаться-то? Тут ведь никто и не работает, верно ведь?

— Дело говоришь, — Алекс почесал подбородок. — Но вдруг кто-то, например, забредёт сюда случайно в темноте.

— Тогда и люк был бы не нужен, — заметил Гюнтер, садясь на корточки рядом с проломом. — А раз люк есть, то зачем ставить решётку?

Алекс молчал. Взгляд его перескакивал то на железные прутья, то на стену забоя, то на мальчишку-стажёра, склонившегося теперь над краем ямы. Хоть и не озвучивая вслух, в глубине души он почти сразу согласился с Гюнтером, что нижний коридор закрыли не просто так. И, похоже, догадывался, зачем.

Задолго до назначенного часа Алекс уже спешил через проходную металлокомбината в объятья морозного полудня. Тяжелил дыхание холод, кожу будто бы покалывало крохотными иголками, но как-то совсем по-летнему, разве что не грея, светило солнце. Воздух был неподвижен. В вышине, стиснутое цепями гор, голубым бархатом лоснилось небо.

Предзаводская площадка, которую Алекс пересекал наискосок — прямоугольник асфальта с зачехлённой зенитной пушкой в середине — одной стороной выходила к дороге, три других замыкались строениями пятого металлокомбината. Очертаниями те напоминали картонные коробки, потемневшие и набухшие после дождя: главный корпус с литейным, погрузочным цехами, столовой и администрацией, навесным переходом на уровне третьего — и верхнего — этажа, стыковывался с кубом обогатителя, а за ним будто росчерками чёрной кисти поверх белизны гор взлетали дымовые трубы. Одна лишь деталь выделялась из бетонной серости: проходя мимо обогатителя, Алекс поднял глаза на огромных — во весь фасад — размеров брезентовый плакат.

На плакате солдат в шинели и каске прикладом двуствольного автомата дробил на части сине-коричневый ромб — эмблему Республики; фоном для могучей фигуры служило знамя с тремя оранжевыми стрелками, что выходили из одной точки, закруглялись против часовой — гербом Континентального Альянса. «Твой труд приближает нашу победу» — гласила подпись внизу изображения.

Всего четыре с небольшим сотни метров вдоль противолавинной стены отделяли территорию комбината от административно-хозяйственной части посёлка. Сойдя с окружной дороги, Алекс вышел на главную площадь. Здесь ревели грейдеры, ковшами сгребая вчерашний снег, который затем вывозился грузовиками к стрельбищу: на дежурные бригады субботняя практика сокращённого вдвое рабочего дня не распространялась.

Здание управы стояло на восточной оконечности площади. Направленное фасадом к посёлку, оно было сложено из такого же кирпича, что и жилые дома; плоские двухэтажные флигели обступали с боков центральную, более высокую часть с двускатной крышей. Над крыльцом покоился в безветрии государственный флаг.

Взбежав по ступеням, несколько секунд Алекс топтался перед массивной дверью. Нахлынуло чувство какой-то неловкости от самого факта пребывания здесь, как если бы он пришёл обивать пороги управы дабы отчитаться за что-нибудь или что-нибудь просить, и впереди маячила перспектива угробить час-другой, толкаясь в очередях таких же, как он сам, за право минутой раньше оказаться внутри вожделенного и вместе с тем ненавистного кабинета. Но, вспомнив о том, что за намерения привели его сюда на деле, вспомнив о том, какого уровня кабинет ему выпала удача посетить благодаря сестре, Алекс потянул за ручку и очутился в небольшой приёмной. Здесь было на порядок тише: шум моторов с улицы едва проникал сквозь окна по бокам от двери, задрапированные неплотной тканью.

— По какому вопросу? — осведомился молодой страж, что сидел слева, за стеклянной перегородкой.

— Я к управляющему Курту Энцелю. Мне назначена встреча, — протараторил Алекс, силясь не выдать своей неловкости. Он снял шапку, подошёл ближе к стеклу.

Брови человека за перегородкой недоверчиво колыхнулись. Страж повторно оглядел посетителя — уже внимательнее. Потом потянулся к журналу, зашелестел страницами.

— Вы шахтёр? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, добавил, — Имя, бригада?