Пол Андерсон - Игры Сатурна. Наперекор властителям

— Сюда быстро!

Его крик утонул во всеобщем бедламе. Но тут рядом с ним возник еще один человек. Спайер не терял ни секунды. Он уже заряжал орудие, чудом сохранившееся из всей батареи. Макензи глянул в дальномер, определив наводку, скорее подчинившись наитию. Он отчетливо видел броневик эсперов, ползущий между убитыми и ранеными. На таком расстоянии он казался таким крошечным, что невозможно было представить, что все эти разрушения причинены им.

Спайер помог ему установить прицел гаубицы. Он дернул за спусковой шнур. Орудие рявкнуло и выплюнуло гильзу. Выстрел дал недолет в несколько ярдов, обрушив на броневик фонтан песка и осколков.

Спайер уже загнал в ствол второй снаряд. Макензи поправил прицел и выстрелил. На этот раз — перелет, но совсем крохотный. Броневик здорово тряхнуло. Эсперов, находившихся внутри, должно быть, контузило — во всяком случае, пси-удары прекратились. Однако необходимо было нанести удар, прежде чем враг успеет опомниться.

Макензи подбежал к собственному полковому броневику. Дверь машины была распахнута настежь, экипаж покинул поле боя. Он швырнул себя на водительское место. Секундой позже догнавший его Спайер захлопнул за собой дверь и прильнул лицом к окулярам системы наведения ракетной установки, расположенной на крыше. Макензи погнал машину вперед. Полковое знамя, укрепленное наверху, развевалось по ветру.

Спайер прицелился и нажал на гашетку. Ракета рванула через разделявшие броневики ярды и взорвалась. В боку вражеской машины появилась рваная пробоина.

«Если только мои ребята сумеют собраться с силами и атаковать… Впрочем, если нет, то мне в любом случае — крышка!» — подумал Макензи.

Он ударил по тормозам, распахнул дверь и выскочил из броневика. Не теряя времени, он полез в дыру с черными рваными краями. Он едва протиснулся сквозь нее, очутившись в чадном мраке.

Там было два эспера. Водитель был мертв, из его груди торчал острый край большого осколка. Второй, адепт, всхлипывая, метался среди своих нечеловеческих инструментов. Лицо его было залито кровью. Макензи повалил покойника набок и сдернул с него балахон. Затем он схватил первую попавшуюся под руку металлическую штуку в форме трубы и вывалился наружу.

Спайер, находясь по-прежнему в неповрежденной машине, стрелял длинными очередями по всем противникам, пытающимся приблизиться к броневикам. Макензи вскарабкался по лесенке на крышу разбитой вражеской машины и встал, выпрямив спину. Он тряхнул синим балахоном, зажатым в одной руке, и оружием непонятного для него назначения — в другой.

— Ну, давайте, выходите, сынки! — закричал он. Голос его казался тонким из-за шума ветра, налетевшего со стороны океана, — Мы вышибли из них дух ради вашего удобства! Или вы ждете, что вам подадут еще и завтрак в постель?

Пуля просвистела возле его уха. И этим дело и ограничилось. Солдаты неприятельской армии, как конные, так и пешие, застыли, словно впав в столбняк. В наступившей гробовой тишине Макензи не мог определить, что это за звук, наполняющий его уши — шум прибоя или гул крови, бегущей по собственным венам.

Затем послышались сигналы горнов. Взвод колдунов затянул свою песню. Первая потрепанная линия пехоты двинулась к своему полковнику. За ней последовали остальные. С флангов их начала догонять кавалерия. Воины, один за другим, рота за ротой, бежали вниз по выжженному склону холма. То же самое происходило и на соседних участках.

Макензи спрыгнул на песок и нырнул в дверь своего броневика.

— Покатили обратно, — сказал он Спайеру, — Нам еще нужно закончить кое-какую битву.

— Заткнитесь! — сказал Том Дэниэлис.

Философ Вудворт выпучил глаза от удивления. Лес окутывал влажный туман, пряча бригаду от любопытного взора. Серое бесплотное нечто приглушало звуки разговоров людей, конское ржание, скрип колес… Воздух был холодным и промозглым, намокшая одежда неприятной тяжестью ложилась на усталые плечи.

— Сэр! — протестующе начал майор Лескарбо. Его глаза широко открылись, а на лице появилось выражение крайнего удивления.

— Что? Как это я смею заявлять высокопоставленному эсперу, чтобы он прекратил свои разглагольствования о вещах, в которых ни черта не соображает? — негодующе переспросил Дэниэлис. — Похоже, давно уже пора хоть кому-то это сделать!

Вудворт вновь приосанился.

— Я всего лишь заметил, что нашим адептам следует сплотиться с тем, чтобы нанести удар по центру бродскистских войск, сын мой, — с упреком произнес он, — Что в этом такого?

— Ничего! — сказал Дэниэлис, сжимая кулаки, — Кроме разве того, что это обрушит на нашу голову беду, еще более страшную, чем та, что вы уже на нас навлекли!

— Ну, что вы! Одно-два поражения, — вступил в спор Лескарбо, — Им действительно удалось разбить нас на западе, но мы завернули их фланг здесь, у залива…

— И в итоге их основные силы соединились, образовали ударный клин и, пойдя в наступление, развалили нашу армию надвое! — отрезал Дэниэлис. — С тех пор от эсперов не было особого толка… теперь, когда мятежникам уже известно, что они нуждаются в транспорте для перевозки своего оружия и так же смертны, как и любой из нас. Их позиции либо тут же берет на мушку артиллерия, либо отряды диверсантов совершают туда вылазку, оставляя после себя лишь несколько трупов в синих балахонах. А по большей части, неприятель попросту обходит стороной те места, где по его сведениям можно наткнуться на эсперов. У нас просто нет достаточного числа адептов!

— Именно поэтому я и предложил сплотить их в единую группу, слишком большую, чтобы кто-либо смог ей противостоять! — отозвался Вудворт.

— И слишком громоздкую, чтобы от нее был какой-то прок, — подвел черту Дэниэлис.

Его чуть не тошнило при мысли о том, как орден обманывал его всю жизнь. «Да, — думал он, — настоящая горечь вызвана даже не тем фактом, что адептам не удалось совладать с мятежниками — в конечном итоге так и не сумев сломить сам дух восставших — а тем, что сами адепты оказались лишь чьим-то орудием. И каждая нежная, добрая душа во всех до единой коммунах эсперов была всего лишь обманутым дурачком…»

Внезапно его охватило дикое желание вернуться домой, к Лоре — у него так и не было до сих пор ни одной возможности повидаться с ней — к жене и своему ребенку, к той единственной оставшейся во всем этом туманном мире частице реальности. Он справился с собой и продолжал ровным голосом:

— Те немногие из адептов, которым удалось остаться в живых, разумеется, будут большим подспорьем при обороне Сан-Франциско. Свободно перемещающаяся армия может запросто справиться с ними на поле брани, но ваши… гм, ваше оружие может разогнать войска, идущие на приступ городских стен. Туда-то я и собираюсь их отправить.