Андрей Ваон - Чемпионат

— Кто это мы и сколько вас? И кому это вы мешаете? — Лера, как частенько бывало, поддела мужа для придания искорки разговору. Она привыкла к философским рассуждениям мужа, зачастую занудным и, чтобы ей не было скучно, развлекалась сама, слегка провоцируя его.

— Не вы! А мы! Тут, кто вот уже тысячу с лишним лет на Русской равнине живёт. Русские, славяне. А им — это те, кто вечно ножи точит и ходит на нас то с Востока, то с Юга, то с Запада (что много чаще других нападений случалось). Ведь не всегда же мы на их кусок претендовали или стремились захапать мировое господство. Развивались тут в своём мире. Нет, ну понятно — природные богатства, территория. Но ведь сейчас именно тут уже почти ничего и нет. Так, средненькое сельское хозяйство, немного угля и руды, нефти и газа. Ерунда какая. А ты посмотри, опять землю роют. А пятьсот лет назад?

— Ну, всё те же причины — ресурсы, территории, люди… И потом, надо же потенциального конкурента или даже врага уничтожать в зародыше. А то появится какая-нибудь Империя или там СССР — и сладить уже будет сложнее, придётся делиться, а то ещё и подвинуться. Вроде тут всё прозрачно.

— Прозрачно, да не совсем. До конца такое рвение наших «врагов» нельзя объяснить рациональными причинами. Вот даже последние лет сорок — ну что тут им? Всё развалили, смешали, разрушили. Да мы или не препятствовали или, того хуже, помогали. И ведь всё равно не успокаивались, лезли сюда и лезли. Когда начался Чемпионат — это сильно видно было.

— Что видно?

— Приезжали сюда все почти гости, будто на последний бой, эдакие захватчики.

— Ну, не совсем я тут с тобой согласна, краски ты несколько сгущаешь. По-моему, как всегда в истории — обычное соперничество и уничтожение врага, ничего такого исключительного. Это ещё если исключить роль Русских в истории и влияние на Мир. А если учесть, то вот тебе весомый аргумент.

— Да! В десятый раз с тобой соглашусь! Но пришла мне тут в голову ещё одна причина, о которой мало догадываются те, кто сюда ползёт, часто не осознавая своей тяги.

— Давай! Открой глаза неразумной женщине, — Лера захлопала ресницами. — Только погоди, вытру удальцов, прохладно становится. Пупсы! Вылезайте! — преодолевая сопротивление карапузов, она вместе с Юрой вытянула их из воды. Вытерев и проследив, чтобы они оделись, отпустила их ещё немного поиграть. — Побегайте, потом чаю попьём и спать. Так. Что там у нас?

— Так вот. В истории человека есть неясности, но одно уже чётко прослеживается. Стремительный цивилизационный скачок, эдак, пятьдесят-сорок тысяч лет назад один из родов совершил именно тут, на Русской равнине. Климатические, ситуативные и ландшафтные условия были тому причиной. То есть были ещё другие рода, в других местах. Но вот те, кто сейчас китайцы, европейцы, индусы (именно индусы, не все индийцы), персы имели общего предка как раз здесь, после чего, испытав всплеск развития, разошлись по миру, движимые поиском лучшей жизни. Дальше уже сложнее, кто-то возвращался, кто-то (арии) туда-сюда сновал. Но суть в том, что Родина предковая тут у многих современных народов, цивилизаций и этносов. Вот я и подумал, что тянет их всех к земле своей неосознанно. А мы как-то не желаем своих далёких кузенов принимать. Хотя вот с монголами вроде бы мирно существовали. Но в целом не очень нам нужны тут всякие чужаки, пусть и, выходит, что они нам дальние родственники.

— Это они, как перелётные птицы, стремятся к родовому гнезду, — Лера расхохоталась. — Ну, ничего такая теория, весёлая.

— Эх ты, женщина! — в отчаянии махнул рукой Юра. — Пойдём лучше чай пить.

— А и пойдём. Да и мальцов укладывать пора, а то разбегались. Почитаешь им?

— Я с удовольствием почитаю, да они всё норовят сами.

— Просто сейчас они разбуянились, а под твоё чтение они хорошо засыпают, — улыбнулась Лера просяще.

— Хорошо, почитаем.

Находились и союзники растущей, как на дрожжах, страны. В первую очередь Северная Италия, эдакий анклав хоть какой-то внутренней справедливости в «старушке» Европе (что походила всё больше на зловредную каргу) и в Южной Африке буры начали прибирать к своим руками управление в Йоханнесбурге. Эти субъекты открыто выражали свою поддержку Руси, предлагая взаимовыгодное сотрудничество.

Хотя и потенциальные враги тоже не избегали сделок с русскими, скорее, их неприязнь выражалась пока лишь в устной форме. Если не считать просто-таки войны против футбольной «Московии».

Пожалуй, это был самый трудный сезон для этой команды. Против неё практически все команды Чемпионата мобилизовали имеющиеся ресурсы в полном объёме. Стимул был не всегда личным и индивидуальным. Хотя, конечно, многие считали высшим достижением отобрать очки у гегемона последних лет. Многих не устраивала непоказная искренность и честность футбола этой команды. Но также добавили в топку этого костра и организаторы. За победу или ничью с «Московией» всякий раз выплачивались огромные премиальные, помимо этого за НЕпобеду москвичей в Чемпионате всем остальным участникам светили ещё большие барыши. Неудивительно, что к летнему перерыву московиты были выжаты, высушены и обессилены. Каждый матч на выезде был борьбой и схваткой, нередко перерастающей в бойню. Судья потворствовали, закрывая глаза. Зрители бесновались, вновь привлечённые жестокими футболом (мощная пропаганда затоптала нарождающийся интерес к чистому и справедливому). Игры выматывали и физически, и психологически. Игроки выбывали из-за травм. Тем не менее, «Московия», хоть и теряла очки больше, чем в победные годы, держалась на первом месте. Не последнюю роль сыграло в этом и то, что преследователи, почувствовав запах крови раненого лидера, между собой договариваться не желали и грызлись также не на шутку, не вырываясь из общей массы вперёд. Лишь «Британика» держалась вплотную к привычному лидеру.

В перерыве Ларионов латал «дыры» — многие травмы были серьёзны и требовались замены. В «Московии» всегда была длинная скамейка запасных, да и не очень даже запасных — играли почти все двадцать пять человек, соблюдалась чёткая ротация. Лишь Бобров был, в некотором роде, незаменим. Это и было ахиллесовой пятой «Московии». За капитаном постоянно велась охота. И лишь благодаря крепким ногам и природной изворотливости ему удавалось избегать серьёзных повреждений. В каждой игре он получал множество синяков и ушибов. Специально для него разработали щитки, обволакивающие ногу до колена, защищая её хоть от размашистого удара прутом. При этом щитки не сковывали движений. Вскоре это изобретение было надето на всех игроков «Московии», что резко убавило травматичность. Костоломы противников стукались о ноги, стремясь нанести вред организму, а делали больно лишь самим себе. О московитах пошла тихая молва, как о «неуязвимых».