Мира Грант - Крайний срок

Бекс улыбнулась мне сквозь слезы. Мне было жаль ее, но я ничего не мог поделать. Я взял у доктора Эбби анализатор и прошел в темный изолятор.

Дверь захлопнулась. Послышалось шипение гидравлического механизма, обеспечивавшего герметичность. Звук слышался довольно долго, что означало самые высокие меры безопасности. Затем загорелся верхний свет и озарил комнату размером примерно с мою спальню в доме Мейсонов. Стены были покрашены блестящей нейтральной бежевой краской. Обстановка включала узкую кушетку у одной стены, металлический стол, привинченный к полу, и складной стул. На кушетке лежали одеяло и маленькая подушка. Наверное, обреченным старались создать максимальный комфорт.

Но ни уют, ни комфорт меня не интересовали. Я сел на стул и начал готовиться к процедуре. Прибор будто смотрел на меня и упрекал за то, что я до сих пор им не воспользовался.

— Просто это уже не слишком важно, — произнес я тихо, расстегнул обшлага мотоциклетных краг и положил их на стол.

Кровь, стекавшая по левому предплечью, залила кисть руки и запеклась под ногтями. Я посмотрел на нее и поежился, жалея о том, что ее нельзя смыть. Когда вспыхнет вирусный процесс, мне все станет безразлично. Но пока я не потерял человеческий облик, я буду помнить об этой крови. Я сжал и разжал пальцы, проверил, как гнутся суставы, и сосредоточил внимание на анализаторе.

Модель была незнакомая. Раньше я не встречал ничего подобного. Хотя устройство напомнило мне оригинальные конструкции доктора Пателя, с помощью которых можно было измерить концентрацию вируса в крови. Первые анализаторы не сообщали человеку цифровых показателей на момент сдачи крови. Я продолжал сверлить взглядом этот прибор. Вероятно, из него даже данных не вытащишь. Я поискал на его поверхности огоньки. Ни датчиков, ни счетчиков. Видимо, раз уж я оказался в изоляторе, мне не было нужды узнавать о результатах. Я выругался.

— А если он поддельный?

— Покончи с этим, — произнес голос Джорджии возле меня.

Я резко поднял голову и поискал ее взглядом. Пусто. Я снова ругнулся.

— Куда мне спешить?

— Если будешь тянуть резину, результат не изменится.

Теперь ее голос послышался с другой стороны. Каким-то образом я ухитрился туда не посмотреть. Я только вздохнул.

— Ты не могла бы появиться?

— Нет. Прости меня, но это — твой выбор, а не мой.

— Допустим. Но… ты хотя бы побудешь рядом?

Я почувствовал, как ее призрачная рука скользнула по моей шее — но ощущение тут же исчезло.

— До самого конца. Клянусь.

— Ладно, — проговорил я и открыл крышку анализатора. — Один…

— Два…

Я с силой надавил ладонью на металлическую панель, и иглы принялись за дело. Они глубоко вонзились в мою ладонь. Я зашипел от боли и прикусил язык. Странно, но я думал, что вспышка вирусного процесса притупляет болевые рефлексы. Я ошибался. Я не почувствовал никакой разницы. Анализы крови всегда неприятны, но этот оказался самым болезненным. Наверняка прибор был примитивным.

Как только последняя игла покинула мою ладонь, я отнял руку. Анализатор один раз пискнул и умолк. Ни мигающих огоньков, ни звуковой сигнализации — никакой подсказки. Хотя не уверен, хотел бы я получить подтверждение того, что заражен. «Укусили — попрощайся», — обычно так говорили, когда я проходил обучение… Но все же неплохо получить подтверждение. Я должен был увидеть результат. Именно так осуществлялось тестирование.

— Эй. — Джорджия положила руку мне на плечо. — Почему бы тебе ни прилечь? Ты очень устал.

Я стряхнул ее руку.

— Нет, не хочу это проспать. Ведь я вот-вот перестану быть собой. Такое пропускать нельзя. — У меня мелькнула одна мысль, и я горько рассмеялся. — А ведь мое состояние не так паршиво, если ты мне мерещишься, верно? Ты — крайне сложная галлюцинация. Зомби далеко до моей степени безумия.

— Премного благодарна.

— Не стоит. Всегда пожалуйста.

Джорджия умолкла. Я тоже. Я был слишком напряжен, чтобы вести разговор с мертвой сестрой, обитавшей у меня в голове. Я бы затеял спор, а она бы пыталась меня урезонить, а потом мы бы начали вопить друг на друга. В итоге последние минуты моей жизни были бы потрачены на ссору с единственным человеком, ругаться с которым мне хотелось меньше всего на свете. Сейчас я просто надеялся, что Джорджи — рядом, и мне не придется пройти через все в одиночестве.

И я молча уставился на анализатор. В горле у меня пересохло, и я ждал появления других симптомов. Затрудненное дыхание, повышенная чувствительность к свету, помрачение сознания. Вот список признаков, отделяющих людей от зомби. И это — только начало. Я вполне осведомлен о всех стадиях процесса. Я знал о каждом маленьком шаге на зомби-дороге.

Открылась дверь.

Я резко вздернул голову и напрягся. Я ждал, что в комнату войдут вооруженные люди. «Вдруг пришлют Бекс, чтобы она меня пристрелила? — гадал я. — Может, она об этом попросила?» Мы с ней долго были коллегами, а ирвины склонны считать убийство зараженных соратников частью своей работы. Это знак уважения.

Я увидел доктора Эбби. В руках она держала складной стул.

На секунду я перестал дышать и вытаращил глаза. Следом за Шеннон в комнату протопал Джо, весело размахивая хвостом.

— Вы позволите ему находиться здесь, когда будете меня убивать? — спросил я. — Слишком жестоко. То есть, конечно, не мне судить, но, по-моему, это — уже чересчур.

Она улыбнулась.

— Привет, Шон. — Доктор Эбби закрыла дверь и дождалась момента, пока прекратится шипение механизмов герметизации. Потом она раскрыла стул и села напротив меня. — Как ты себя чувствуешь?

— Вам не следовало бы здесь находиться, — произнес я.

Джо обошел вокруг стола и положил свою огромную морду мне на колени. Он вроде бы приветствовал меня по-собачьи. Я уже забыл о крови у себя на руке, а когда вспомнил, оттолкнул пса.

— Это небезопасно.

— О да, конечно. Ведь ты заразен. — Доктор Эбби достала из кармана белого халата банку колы и поставила на середину стола. — Ты, наверное, пить хочешь. Ты уже давно здесь.

Я потерял дар речи.

— Давай, открой ее, — сказала она. — Хочу посмотреть, как у тебя с мелкой моторикой.

Я послушался. Банка оказалась холодной и тяжелой. Мне было приятно открывать ее. Подняв металлический язычок, я закрыл глаза и сделал большой глоток газировки. Вкуснее я ничего в жизни не пробовал.

Наконец я открыл глаза. Сцена была все та же. Доктор Эбби внимательно наблюдала за мной.

— Как горло, Шон? — спросила она.

— Небольшая сухость. Я не понимаю, что вы делаете… — я замолчал, обнаружив, что сухость исчезла. Осталось только небольшое покалывание. Так всегда бывает после питья колы, столь обожаемой Джорджией. — … здесь, — закончил я фразу.