Павел Вежинов - Гибель «Аякса»

Наши телескопы были достаточно мощными, но в их объективы не попадало ничего, кроме сугробов и ледяных образований. Фотографии были просто обезнадеживающими — они ничем не отличались от земных арктических снимков.

Но некоторые данные были удивительны. Прежде всего атмосфера: она была намного тоньше и разреженнее земной, но зато очень богата кислородом. И температуры были не так уж низки — минус десять-пятнадцать градусов на экваторе днем. Были запущены три зонда, два из которых вернулись на «Аякс». Первый установил наличие бактериальной среды на поверхности планеты. Другой принес пробу из океана — она была чрезвычайно богата планктоном и низшей растительностью. Третий зонд, снабженный телепередатчиком, остался на планете… Днем и ночью возле экранов дежурили специалисты. И они увидели потрясающие вещи — какие-то темные гладкие предметы двигались возле поверхности и в глубине океана — что-то вроде подлодок или гигантских рыб. Однажды какие-то странные белые предметы пролетели в воздухе — может, хлопья снега, поднятые ветром, а может, и птицы.

Научный совет «Аякса» был совершенно сбит с толку. Ни одна гипотеза не давала удовлетворительного объяснения виденного. Медленное и постепенное остывание планеты из-за уменьшения активности здешнего солнца предполагало совсем иную картину. И все же факты оставались фактами. Очевидно, в океане имелось изобилие растительности, которая выделяла кислород. И, по всей видимости, существовала какая-то жизнь — может быть, рыбы и даже млекопитающие, которые легко переносили оледенение.

Дела совсем запутались, когда в следующих пробах были обнаружены некоторые вирусы, обычно связанные с более высокими формами белкового обмена. Мы попали на планету, очень похожую на нашу и все-таки резко отличную от Земли.

Подошло время сделать решительный шаг — послать на Регину одну из наших ракет с экипажем. На борту у нас было всего три ракеты — самая большая на десять мест. Оставалось выяснить, не будет ли бактериальная и вирусная среда планеты опасной Для человека.

После некоторого разочарования население звездолета вновь оживилось. Каждый лихорадочно занимался по своей специальности, обрабатывая пробы. Я включился в группу биологов. Никаких неожиданностей не случилось. И клеточный и молекулярный состав проб ничем не отличался от земного. Те же самые аминокислоты, те же молекулярные цепочки, тот же обмен, г0 же размножение. Не произошло ни малейшее сенсации. Теоретически ни вирусная, ни бактериальная среды не могли быть опасны для людей. Но все это надлежало проверить и практически. Что касается состава воздуха, атмосферного давления и силы, гравитации — ничего лучше нельзя было и желать. Мы должны были чувствовать себя почти как на Земле.

«Аякс» продолжал обращаться вокруг Регины. Большая белая планета ярко светилась. Совсем как наше Солнце, пылала в черноте Сигма. Первая к звезде планета, как мы и ожидали, оказалась почти копией нашего Меркурия. Третья — как Сатурн. Не оставалось сомнений, что Регина — наша единственная надежда.

Однажды вечером меня неожиданно вызвал Хенк. Я ни на минуту не забывал о нашем последнем разговоре. Но не забыл ли о нем комендант? До сих пор никакой особой задачи на меня не возлагали.

Я застал Хенка в хорошем настроении. Слегка возбужденный, он прохаживался по своему просторному кабинету. На этот раз он пожал мне руку — очень сердечно, даже несколько торжественно, как мне показалось.

— Только что окончилось заседание совета, — сказал он. — Есть для тебя хорошая новость.

Я молчал в полном недоумении. Новости бывают разные.

— Совет решил послать на Регину нашу ракету «Фортуна» с экипажем из восьми человек… Командиром назначен ты.

Все, что угодно, я ожидал услышать, только не это. Он, наверное, заметил удивление на моем лице, потому что поторопился сказать:

— Ничего удивительного в этом нет! Ты самый молодой, это верно. Но в то же время ты больше других сохранил физические и духовные силы…

— Хорошо, — подчинился я. — А кто остальные?

— Пилотом будет Зверев; надеюсь, ты с ним хорошо знаком?

Да, я хорошо знал его. Этот сухой, жилистый сибиряк, высокий, как мачта, провел полжизни в Заполярье. Вторым членом экипажа был Кастелло — сильная и интересная личность, бывший директор одного из крупнейших африканских заповедников. Правда, шанс обнаружить на Регине слона или жирафа равнялся нулю, но главным достоинством Кастелло была привычка к суровой жизни среди природы. Не напрасно шутили в его адрес, что он может пощекотать самого свирепого крокодила. В экипаж, естественно, был включен и Толя — как океанолог. Но совершенной неожиданностью для меня оказалось то, что полетит и Сеймур. На следующий день наш телепередатчик на Регине неожиданно угас. Это нас сильно озадачило. Дежурная группа утверждала, что техническое повреждение исключено. Наблюдатели успели заметить, что на передатчик свалилось нечто белое, как сугроб, хотя, по всем данным, кругом не было ни снежных наносов, ни льдин.

На Регину был послан новый телезонд, но и ему не удалось раскрыть тайны. Холодная пустыня была такой же немой и необитаемой, а замолчавший передатчик одиноко торчал среди ледяного поля. Только в океане иногда появлялись темные пятна, но нам ни разу не удалось засечь их локатором. В конце концов мы решили, что они не имеют отношения к животному миру.

«Фортуна» «приземлилась» легко и плавно. Мне, как командиру, выпала честь первым ступить на лед Регины. Никогда не забыть эти прекрасные минуты. Я стоял, изумленный среди белой сияющей пустыни, не смея вздохнуть — такой. чистотой и спокойным величием дышала равнина. Наверное, я забыл настоящий цвет земного неба, но то, что я видел сейчас, показалось мне несравненно более нежным и теплым. Особенно поразило меня солнце — настоящее яркое тропическое солнце, повисшее в зените. Я не ощутил никакого холода. Чувствовал только свежесть воздуха, необычайную легкость своих первых шагов. По трапу «Фортуны» спустился Зверев, его глаза излучали восторг.

Мы тут же принялись за дело. Надо было спустить сани, дом, весь остальной багаж.

По программе первого дня мы втроем с Толей и Кастелло должны были съездить к океану — километров за двадцать от места приземления. Мы отправились на четырехместных санях с большим багажником. Сани были закрытыми, с прозрачными стенками. Запаса топлива для плазменного двигателя хватило бы на пару тысяч километров. Перед самым отъездом Кастелло сунул в багажник какой-то футляр.

— Что это? — спросил я.

— Как что?.. Удочки.

— Ты думаешь половить рыбу?