Влада Воронова - Крест на моей ладони

Поединок завершён моей безоговорочной победой.

Давно отработанным и привычным до машинальности движением я втянула в ладонь по искре Хаоса и первооснов. Сосредоточилась, вспомнила лица Девятки.

— Силой изначалия — взываю!

Радужная вспышка на ладони. Сильное, но терпимое жжение.

— Я победила Предрешателя Лайроса, Первого из Тройственной Триады. Я оставляю Лайросу жизнь.

Такое позволено. Если победитель не убивает побеждённого, это означает, что тот остаётся в Предрешательском Круге, а победителю предстоит поединок со Вторым из Всесовершеннейших Хранителей.

Нынешний Четвёртый не далее как десять лет назад именно таким способом и получил свою должность. Бывшего Четвёртого он победил легко, но понимал, что с Пятой Предрешательницей ему не справиться, и потому разумно предпочёл удовольствоваться уже имеющимися достижениями и убил соперника.

Совместное путешествие с Лайросом через Мёртвую Бездну и тягун значительно обогатило мои знания о Тройственной Триаде.

То ли ещё будет.

Я схватила девяточника за шиворот, сосредоточилась на образе астральной площадки всевладык Хелефайриана, поймала ауральное эхо и…

…едва не врезалась со всего размаха лбом в дубовый столб. Опять промахнулась с точкой возврата. Нет, нулевик — это безнадёжно.

Очнулся Лайрос, что-то возмущённо заверещал. Получилось очень тихо, от стрессов у Предрешателя ослабли голосовые связки. Ничего, минут через пять всё восстановится.

— Нина, — простонал Джакомо, — тобой что, асфальт полировали?!

— Почти, — ответила я.

На площадке, кроме него и всевладык, стояли Беркутова, Ильдан, Лопатин, Тлейга. Чуть в стороне — Тимур, Каварли, Валенти, на плечах которого сидели Адайрил и Бьельна, рядом с ним стоят Элунэль, Кошурина и Роберт.

Брат подошёл, обнял.

— Жива, — тихо сказал он на торойзэне.

— Мама знает о поединке?

— Нет. Ни родители, ни Егор ничего не знают.

— Хоть тут повезло, — устало порадовалась я и мягко высвободилась из объятий. — А времени сколько прошло?

Роберт глянул на часы.

— С точки перехода в нигдению — четыре часа семнадцать минут.

— Неплохо, — похвалила я себя. — На временном искажении можно было промахнуться с возвратом гораздо сильнее.

— Да. — Он снова обнял меня, отпустил. Прикоснулся к разорванному в клочья рукаву. — Скверно выглядишь. Надо срочно приводить в норму, чтобы дома никаких вопросов не было.

— Лицо цело? — испугалась я.

— Мелкие царапины. Ерунда.

— Мне их прашней затёрло.

— Что? — не поверил Роберт. — Но тогда должны остаться шрамы, а не подсохшие ссадины.

— Это был тягун. То, что говорили на учебке, работает — выбираться надо только через нигдению.

Подошёл Тимур, быстро и жёстко промял основные точки жизни.

— Всё в порядке, здорова, — сказал он. — Ну ты и везучая, командир.

Тимур глянул на меня магическим зрением и побледнел, отшатнулся.

— Хорса, у тебя ни одной ауральной татуировки нет. Всё исчезло — и обережные, и опознавательные, и наградные, и даже боевые. «Спящего солнца», и того нет.

— Думаю, их стёрло тягучей прашней.

Тимур робко прикоснулся кончиками пальцев к своим щекам. К наказательским меткам. Палаческому клейму.

— Очищение, — тихо сказал он. — Мы свободны от старых грехов, командир. От крови.

Я кивнула. Прошлое уходило. Оставалось только настоящее и будущее.

К площадке подошёл Дьятра в сопровождении взвода гвардейцев. Боевую стойку я приняла прежде, чем успела осознать факт его визита. Как и все троедворцы.

— Да, — с сожалением сказал Дьятра, — я своих людей до такого уровня подготовки доведу ещё не скоро.

И глубоко поклонился.

— Примите мои почтительнейшие поздравления с победой, государыня.

— А… — только и выговорила я. — Почему?

— Точка выбора, государыня. Я свой выбор сделал. Эти люди, — взмахом руки показал он на моих бывших курсантов, — тоже.

Я кивнула. Сказать было нечего: точка выбора, она и есть точка выбора.

К нам подошла Альдевен.

— Кто этот людь, Нина? Тот, который сопровождал вас.

Оказалось, что Лайрос уже окончательно пришёл в себя, встал у зеркала в горделивой и величественной позе.

Ответить я не успела — по-звериному глухо и яростно зарычал Элунэль, рванулся к Лайросу. Роберт успел схватить его за плечо, остановил.

— Пусти, — вырывался хелефайя. — Это он. Он, паскуда…

Лайрос с тонким трусливым взвизгом спрятался у меня за спиной.

— Госпожа, я ведь ваш пленник. Ваш слуга. Вы не можете позволить какому-то чужаку…

— Заткнись, — оборвала я. Лайрос умолк.

Понять, в чём дело, было несложно. Семьсот семьдесят пять лет назад Лайрос начал свою карьеру Предрешателя с подавления бунта Бернарда и Долерина. Кровью восстание заливали все девяточники одинаково, но Лайрос был единственным, кто, по немеряному тщеславию и столь же безмерному комплексу неполноценности, не стал надевать маску. Очень уж ему хотелось, чтобы бывшие соседи и сослуживцы узнали, КЕМ стал презираемый ими неудачник. Мозги Лайросу соправители прочистили быстро, объяснили, почему их называют Девятью Неизвестными, и для чего это нужно. Но показать ясно личико Лайрос всё же успел многим.

Я подошла к Элунэлю и сказала:

— Будет трибунал. Их всех будут судить за преступления против людей. Элунэль, мы с тобой не Предрешатели, чтобы убивать даже такую мразь просто так, без суда и следствия.

Элунэль кивнул.

— Да. Ты права, Хорса, — нужен суд. Бернард и Долерин не одобрили бы дикарской мести. Только суд. Честный и справедливый.

Мысль о трибунале придумалась прямо сейчас. Я не знала, для чего притащила с собой Лайроса. Не понимала толком, зачем оставила его в живых, почему продолжила дуэль — становиться Наивысочайшей Хранительницей и Хозяйкой волшебного мира, пусть даже и Девятой, я совершенно точно не хотела. Категорически не хотела. Но теперь всё стало понятным и однозначным. Неясные догадки и планы упорядочились и превратились в единственно возможное в такой ситуации решение. И не только в том, что касалось Тройственной Триады.

— Бекбоев, — приказала я Тимуру, — доставьте арестованного в «Соловьиный приют». Содержать в одиночке строгого режима, все контакты с охраной исключить. Большемирский телевизор, потайничные газеты предоставить. За жизнь арестованного, генерал Бекбоев, отвечаете головой.

— Слушаюсь, — ответил свеженазначенный генерал. — Прикажете оборудовать ещё восемь камер?

— Да. И срочно.

— Вас понял. Разрешите выполнять?