Владимир Митыпов - Зеленое безумие Земли

Инструктор огорченно сдвинул на затылок шляпу и бросился поднимать Фарга. Бурри с Лидией хохотали.

— Ничего, ничего, — повторял молодой человек. — Все проще простого.

Действительно, все оказалось просто. Фарг полетел со второй попытки, уверенно сделал круг над навесом и довольно удачно приземлился.

— Смеетесь? — зловеще спросил он, снимая крылья. — Отлично, сейчас я буду смеяться.

У Бурри и Лидии начало оказалось лучшим, кое-что они уже уяснили, наблюдая за приключениями своего друга. Смеяться Фаргу не пришлось. Вскоре они поднялись все втроем, и полетели над шоссе, ведущим на юго-восток.

— М-да, — разочарованно сказал Фарг, заметив, как внизу, обогнав их, стремительно уходит вдаль голубая машина. — Скорость у нас, надо сказать, архаическая. Даже с геликоптером не сравнить.

— Никто нас не принуждал. Зато какое ощущение! — Бурри даже зажмурился на мгновенье.

Лидия, далеко опередив их, упорно набирала высоту.

— Не залезь в стратосферу, это тебе не ракетоид! — закричал Фарг, торопливо взмахивая крыльями.

Синеватые громады гор, у подножья которых расположилась станция «Мантия», казались совсем близкими, но прошел час, другой, а расстояние до них почти не сокращалось. И лишь через три с лишним часа после вылета показался несколько в стороне от шоссе десяток белых и красных кубиков.

Когда они приземлились на небольшой круглой поляне, из кустов вынырнули два рослых парня в шортах и сандалиях на босу ногу. Один из них торжественно произнес:

— Мы приветствуем вас на свободной земле нашего племени и просим вас оставить здесь ваши летательные аппараты, все механизмы, кроме часов и диктофонов, и все огнестрельное оружие.

— Каннибалы! — сказал вполголоса Фарг. — Я же говорил вам, каннибалы! Они захватали Морависа и держат его в плену, если только уже не съели.

— У нас нет огнестрельного оружия, — делая испуганные глаза, сказала Лидия. — Мы прибыли к вам с самой мирной миссией.

— В таком случае вы наши гости, — сказал парень, — до стойбища отсюда пятьсот локтей, мы вас проводим.

По дороге провожатые хранили таинственное молчание, а прилетевшие ни о чем не расспрашивали. По оживленному лицу Лидии было видно, что все это чрезвычайно нравится ей.

В «стойбище» их окружило человек двадцать загорелых, легко одетых парней и девушек.

— Вот, — сказал один из сопровождающих. — Знакомьтесь — мирная делегация.

— Кто вы? — спросила, улыбаясь, очень красивая брюнетка в зеленом.

Фарг выступил вперед, одернул куртку, и внушительно сказал:

— Этот человек, — он слегка поклонился в сторону Бурри, — есть член Комиссии Высшего Совета Наук по проблеме Великого Мозга. Зовут его Мстислав Бурри.

— Ого! — отреагировали в толпе. Брюнетка с интересом посмотрела на покрасневшего Бурри.

— А мы, — продолжал между тем Фарг, — лица, его сопровождающие, — Лидия Маури и Рой Фарг. Мстислав Бурри приехал побеседовать с художником Морависом.

— Ребята, — сказала брюнетка, — проводите их к маэстро! Вы все пойдете к нему?

— Пусть Бурри идет один, — ответила Лидия. — Мы пока побудем здесь.

— Правильно, — охотно согласился Фарг. — А вы тем временем не откажитесь ознакомить нас с законами и обычаями вашего уважаемого племени.

Брюнетка рассмеялась.

Один из провожатых повел Бурри дальше. Он шел впереди, легко лавируя в необыкновенно густом кустарнике, и временами неожиданно скрывался с глаз. Только едва заметно подрагивающие узкие листья, покрытые седым налетом, указывали его путь. Бурри, непривычный к ходьбе в такой чаще, сразу же расцарапал себе щеку об сухую ветку и раза два споткнулся о толстый серебристый кабель, совершенно незаметный в спутанной бесцветной траве.

Наконец, впереди показался просвет, и через десяток шагов, гремя мелкой галькой, Бурри вслед за своим провожатым скатился на широкий песчаный берег.

От ленивой и, видимо, неглубокой в этом месте реки тянуло свежестью, а то, что происходило на берегу, заставило Бурри остановиться. На низком раскладном стульчике сидел человек в надвинутой на глаза панаме, из-под которой торчали лишь длинные седые усы. Поодаль, на сером, нетерпеливо перебирающем ногами коне сидел голый всадник. Человек в панаме водил усами над стоящим перед ним мольбертом, словно недовольно принюхивался, потом решительно махнул рукой. Мгновенно сорвавшись с места, всадник бешено понесся по берегу, взметая песок. Напротив усатого в песке торчало несколько веток, и у этой отметки всадник резко остановился. Конь уперся, оставляя глубокие борозды, всеми четырьмя ногами, а всадник — юноша с великолепно развитой мускулатурой — картинно переворачиваясь в воздухе, пролетел несколько метров и мягко упал на песок.

— Руки!! — хватаясь за голову, завопил усатый. — Тут нужен испуг, даже страх, а ты мне демонстрируешь акробатические трюки!

— Маэстро, — шепнул Бурри провожатый. Глаза его смеялись.

— Здравствуйте, — сказал Бурри.

— Что? А, здравствуйте, здравствуйте! — хмуро ответил Моравис, мельком оглядывая Бурри.

— Я к вам...

— Вижу, — Моравис глядел на мольберт и обмахивался панамой. — Сколько можно! Уговоры, эти глупые похищения, теперь снова уговоры! Но мой милый сынок, я вижу, уже не рискнул сюда приехать. И правильно! Я бы попросил ребят отвезти его и насильно усадить в стратоплан. Да и с вами, пожалуй, стоит так поступить. Как ты думаешь, Гай?— спросил он у голого всадника.

— Как прикажете, — весело отозвался тот, поигрывая мышцами. Моравис довольно хохотнул и доброжелательно посмотрел на Бурри.

— Вы неправильно поняли меня, — сказал Бурри, растерянно оглядываясь на своего провожатого. — Я член Комиссии Высшего Совета Наук по проблеме Великого Мозга и приехал поговорить с вами.

— Такой молодой! Ну, хорошо, а причем здесь Великий Мозг, какое я имею к нему отношение?

Великолепный натурщик перестал играть мышцами и внимательно прислушивался к разговору.

— Это длинная история, но, может быть, здесь не совсем удобное место для беседы? — Бурри посмотрел по сторонам. — Может быть нам где-нибудь присесть?

— Стыдитесь, юноша! Я, старый человек, и то чувствую себя здесь превосходно. Гай, на сегодня наша работа окончена. Унеси, пожалуйста, мольберт, а мы с юношей сядем вон там у воды и побеседуем. — Моравис водрузил на голову панаму и взял Бурри под руку.

В потемневшей реке вздрагивали первые звезды. Шум воды с наступлением сумерек становился отчетливей и чище, словно ночь гасила все посторонние звуки. Недалекие горы постепенно уплотнялись, сдвигались теснее и теперь возвышались сплошной темной стеной, только на одинокой дальней вершине медленно таял последний отблеск зари. Какие-то небольшие птички с тревожным писком торопливо пролетели над самой водой и исчезли в сгущающейся темноте.