Витус Вагнер - Дети пространства

Лив спустила тетиву, потом ещё раз, выхватила третью стрелу, но опустила лук. Птицы уже улетели очень далеко. Собака прыгнула в воду, и поплыла туда, где в заросли упала пробитая стрелой птица. Через несколько минут она вернулась, таща добычу в зубах, и поплыла за второй.

— Две птицы нам, пожалуй, мало — сказала охотница. — Поищем ещё стаю.

Она опять вооружилась веслом, и Анджей понял это как возможность продолжить разговор.

— А бывает так, что от вас люди куда-то уходят в другие места?

— Конечно, сплошь и рядом. Вот мой младший братишка сразу после школы сбежал. Сейчас на железной дороге помощником машиниста работает. Нашёл себе девушку из городских, купили домик в Вакрахамнене. Приезжал как-то с ней сюда, показывал как на уток с собакой охотятся. Хорошая девочка, и стреляет неплохо. Правда, не из лука, а из пневматики. Но для горожанки и так неплохо. А вот наоборот, ни одного случая не помню. Чтобы нравилось жить на болоте, надо на болоте родиться.

— А чего вы не пользуетесь пневматикой? Ведь как я погляжу ваши кузнецы в состоянии её не только починить, а пожалуй и сделать.

— Покупать надо. Конечно, пороховое ружье обошлось бы дороже, чем пневматика, но всё равно надо покупать и ружье, и пули, ну негде у нас тут свинец взять, и всякие прокладки, которые изнашиваются.

А значит, нужны будут деньги. А для того чтобы появились деньги, надо что-нибудь продать. Сейчас мы продаём немного лекарственных трав, и этого хватает на оплату связи и тех немногочисленных коммуникаторов, которые у нас есть. Это нормально — платить деньгами Большого Мира за то, что используется для связи с Большим Миром.

А платить деньгами за то, что используется для добычи уток на болоте… Уток на болоте надо добывать тем, что даёт болото.

— А как он устроился во внешнем мире, если у него не было документов?

— Обыкновенно. Все же знают что такое скэттер. Приходит парнишка в Подмостье, и говорит, я, мол, из Ованфорсар, хочу в Большой Мир подмастерьем устроиться. Ему говорят, ну давай, сдавай экзамены на бета-лист. Он сдаёт и получает бета-лист. Пока сдаёт, ему кто-нибудь в деревне даст место в доме. С Норой то же самое будет — пока она там будет в госпитале лежать, три раза успеет сдать всё что надо. А здесь у нас община маленькая, все и так знают, кто на что способен. Зачем бумажки разводить?

Когда ещё одна стая уток была выслежена, и ещё три птицы заняли своё место на палубе лодки, Анджей спросил:

— А тебя не удивляет то, что я вот так всякие мелкие подробности вашей жизни выспрашиваю?

Ответ его слегка шокировал:

— Ну ты же сегодня ночью оставишь своё семя во мне. Ты имеешь право знать, как будет расти твой ребёнок, если он получится.

Анджей подумал, что такое серьёзное отношение к обычаю спать с гостями с целью прилива свежей крови, так же как и принцип «дары болота надо добывать тем, что даёт болото», это что-то вроде местной религии.

На следующее утро, когда они с Ильмой на такой же тростниковой лодочке перебирались в соседнюю деревню, он спросил об этом свою спутницу.

— В чём-то ты, конечно, прав, — ответила она. — Эти принципы — краеугольный камень местной культуры. Но я бы не стала называть это религией. Культура совершенно не обязательно основывается именно на религии. На культуру, основанную на религии, мы посмотрим в четверг. А это очень прагматичная культура, чем-то похожая на земных европейцев конца XX-начала XXI века.

У тех тоже были принципы, исходно вполне практичные — демократия, свободный рынок, правовое государство. Но они их возвели в абсолют, что привело в конце концов к очень неприятным вещам.

В четверг, посетив за три дня ещё шесть поселений на тростниковых плотах, наши герои вернулись в исходную точку примерно в два часа пополудни. И не успели они перевести дух, как в протоке послышалось гудение мотора глайдера.

На преодоление болота глайдеру потребовалось ещё три часа. Наконец бесконечные заросли камыша вокруг извилистых проток сменились широколиственными лесами на склонах не слишком широкой долины, А многочисленные извилистые протоки превратились в одно широкое русло.

Тири сразу увеличила ход. Впереди было около ста километров до поселения, которое было целью Ильмы, и не менее трёхсот до того посёлка, где кончался почтовый маршрут по реке от Далийского моста.

Поэтому когда глайдер выехал на песчаный пляж, Ильма и Анджей постарались покинуть его побыстрее, чтобы не задерживать развозку почты.

Деревня, в которой они высадились, напомнила Анджею картинки из учебника истории. Бревенчатые избы, крытые соломой, изгороди из жердей, пасущиеся коровы и козы, журавль колодца.

Как оказалось, это было поселение религиозных фундаменталистов, русских староверов. Их несказанно обрадовало то, что у гостей своя посуда, поскольку по их представлениям, вполне здравым с точки зрения гигиены, есть из одной посуды с чужаком — недопустимо.

Здесь тоже жили практически натуральным хозяйством. Хотя наличие во всех домах ружей свидетельствовало о том, что здесь имеются более тесные хозяйственные связи с окружающим миром.

Население здесь было небольшое, и Ильма быстро закончила все свои дела.

На следующее утро она подняла Анджея на рассвете:

— Сегодня нам предстоит большой переход.

Сначала они шли по тропинке, вившейся между огромных деревьев, мимо заросших всякой водной растительностью озёр, постепенно, как по гигантским ступеням, поднимаясь по террасам речной долины.

Наконец, террасы кончились, и вместе с ними кончился и лес. Впереди до самого горизонта простиралось пространство саванны, поросшее высокой травой в беспорядке усеянное серовато-зелеными группами деревьев.

Перед началом перехода по равнине они сделали привал. Ильма достала из своего рюкзака две коробки, и отдала одну из них Анджею:

— Собирай. Там внутри есть инструкция.

И сама взялась за свою коробку.

Внутри оказалось что-то вроде базуки калибром миллиметров в двадцать. Труба с пистолетной рукояткой, конец которой надо класть на плечо, двухдюймовый жидкокристаллический экранчик системы наведения, небольшие, но грозные на вид ракеты.

— Это ещё зачем? — удивился Анджей, зная что даже свою пневматику Ильма обычно таскает в разобранном виде в рюкзаке.

— Здесь киллинхены водятся.

— А это кто?

— Птица такая. Не летает, но здорово бегает. Ростом метра под три, клюв больше метра, ест всё, что может догнать, а бегает со скоростью мотриссы.

Если увидишь, что она на тебя бежит, не раздумывая лепи в корпус осколочно-фугасной гранатой. Впрочем, я никаких других и не взяла. Но может обойдется. Они вообще на людей не очень нападают.