Иван Андрощук - В лабиринтах Инфора

Для полноты картины недостаёт ещё одной твоей жизни эта жизнь скрыта во тьме, но нетрудно предположить, когда и кем ты жил впервые. Это произошло в стране Лемурии, и ты был там Верховным Жрецом или Хранителем знаний интуит. Или их Богом. Иначе чем объяснить то, что ты постоянно возвращаешься, что тебе – и никому другому – постоянно не дают покоя знания, принадлежавшие этому древнему народу, погибшему так давно, что о нём помним только мы с тобой.

Казалось бы, после гибели мексиканских текстов тебе уже нечего возвращаться – но ты пришёл снова. Зачем? Ответ один – затем, чтобы вспомнить. Чтобы восстановить в памяти тексты интуит. Видимо, они очень важны, если тебе понадобилась четвёртая жизнь. Никому из приходивших на Землю ещё не удалось жить на ней четырежды: сам Иисус прожил на ней только три жизни.

В этих знаниях нечто очень важное, некая первооснова сущего. Ты должен вспомнить это – без него нам не обнаружить ошибки, которая была допущена много тысяч лет назад и в конце концов привела к гибели Мира-Города. Исправить эту ошибку я смог бы легко – я могу проникать далеко в прошлое, и для меня нет ничего невозможного.

Да пребудет с тобой Бог.Гадир IХ,Царь Атлантиды,Великий Информатор».

Зарра ослабила зажимы и потянулась вынимать лист: когда её пальцы вместо обычной пустоты натолкнулись на гладкую бумагу, она вздрогнула и сорвала с глаз повязку. Её взгляд упал на запечатанную страницу, и глаза расширил ужас:

– Что это… Северин, что это… – пролепетала она деревенеющим языком. Хорошо, что догадался завязать ей глаза, подумал Басаврюк.

– Ничего страшного. Это всего лишь текст. В большом мире очень многие печатают тексты.

– Это буквы… Это я сделала… – не слыша его, шептала девушка. – Я делала буквы… значит, я ведьма? Теперь меня сожгут на костре?! – её лицо исказила судорога, из глаз брызнули слёзы.

– Успокойся, Зарра, – Северин обнял её за плечи: она сжалась и дрожала в его объятьях, как перепуганный зверёныш. – Успокойся, ты тут ни при чём, – он ласково гладил её волосы, плечи, грудь. – Это Великий Информатор. Он использовал твои руки, чтобы написать мне письмо.

– Мои руки? – Зарра перевернула руки ладонями вверх и уставилась на них с выражением ужаса и изумления. С её полуоткрытых губ был готов сорваться крик: Северин подался вперёд и закрыл их своими. Не переставая её целовать, он со всей нежностью, на которую был способен, гладил и ласкал её напрягшееся и дрожащее тело. Его ладони как будто обнимали её колени, плечи, бедра, груди, живот. Прошло ещё немало времени, прежде чем Зарра перестала дрожать, ужас в её глазах подернулся дымкой желания, она вздохнула и прильнула к Северину. Но к тому времени Северин и сам уже не в силах был от неё оторваться.

…Они прильнули друг к другу в последний раз, вжались друг в друга, слились так тесно, что на какое–то время всё перестало существовать, забились единой дрожью и отпрянули. Северин почувствовал, что на него смотрят. Он обернулся и увидел в окнах дома напротив бесчисленные лица.

По крайней мере, здесь я был с ним честен. Он с самого начала знал, что за каждым его движением неотрывно следят тысячи и тысячи глаз.

Догадка казалась столь невероятной, что он обозвал себя сумасшедшим. Покосился на Зарру – нет, она слишком красива для этого.

А если всё-таки. Ведь и Кетсаль Коатль счёл бы безумием сводить смысл своей жизни к доставке на другой конец света какого-то старика, о котором он так ничего и не узнал? Что если Зарра существует только для того, чтобы передать ему весть от Великого Информатора? Северин вспомнил пылающие города ацтеков, разбитые статуи Кетсаль Коатля и себя над ними – Бартоломе Дос Косаса, инквизитора, приплывшего обратить в истинную веру погрязший в язычестве народ. Вспомнил, как перед ним простирались ниц огромные толпы меднолицых людей, их гордые вожди и мудрые жрецы – ведь они поклонялись ему, а не Эрнану Кортесу, Кортеса они терпели только, как рабы терпят любимого пса своего хозяина.

Тогда он думал, что они поклонились в его лице пастырю Господа, и даже слёзы светлой радости выступили в его глазах. Теперь он понял, что ацтеки приветствовали не чужого Бога, а своего – Бога по имени Кетсаль Коатль – Пернатый Змей, который был с ними много тысяч лет назад, ушёл от них, пообещав вернуться – и вернулся. Как они могли узнать его – через столько веков, в одеждах служителя чужого культа, в незнакомом, к тому же чисто выбритом лице инквизитора?

Воспоминания из прежних жизней возвращались к нему – непроизвольно, накатами, как волна набегает на берег. Однако из самой первой жизни он так ничего и не вспомнил – она продолжала оставаться покрытой непроницаемым мраком.

Он встал, прикрыл одеялом безмятежно спящую Зарру и начал одеваться. Было уже светло: игрушечный уют комнаты Зарры притягивал, впивался в душу кошачьими коготками и умолял остаться. В какой-то миг он подумал было забрать Зарру с собой, но тут же одёрнул себя – ведь он отправляется не на загородную прогулку.

Прикрыл дверь, немного поплутал по длинным одинаковым параллелепипедам коридоров, пока не вышел на свой номер. Дверь была незаперта. Приоткрыл её – Басаврюк-позавчерашний ещё спал, его смертельно бледное с похмелья лицо почти не выделялось на такой же белоснежной ткани наволочки. В его ногах, на спинке кровати, аккуратно висели чулки Лады. Мысль устроить временной хроноклаэм, посетившая его вчера, после выхода из тьмы, сегодня показалась ему нелепой. И так всё слишком запутанно, стоит ли усложнять? К тому же Ладу уже всё равно не спасти. Северин прикрыл дверь и пошёл прочь. В фойе почти столкнулся с Ладой.

В первый миг он был ошеломлён встречей, но в следующий отметил, что Лада бледная, невыспавшаяся и на ней нет чулок.

– Как? Ты уже встал? – удивилась она.

– Нет, ещё сплю, – сказал Басаврюк и прошёл мимо. Лада проводила его долгим непонимающим взглядом. Северин вышел в наружную дверь и почти побежал вниз по лестнице. Зашёл в ресторан, попросил выпить. Выпил, затем ещё. После третьей почувствовал себя немного лучше.

Вышел в фойе и решительно направился к выходу: он ещё не знал, что будет делать, но уже знал, что не ошибётся. Поравнявшись с портье, резко остановился, как будто натолкнулся на невидимую стену, повернул голову и в упор взглянул на старика:

– Где выход?

Старик удивленно поднял брови и кивнул на дверь. Неужели ошибся?

– Выход из Инфора. Скажете, нет?

– А, – как-то разочарованно вздохнул портье. – Есть, конечно, но можно сказать, что его и нет.

– То есть как? – не понял Северин.

– Выход есть, но через него ещё никто не вышел. Они охраняют выход.

– Кто – они? Дэзи?