Шимун Врочек - Метро 2033: Питер

И как-то на удивление быстро разобрался.

Н-да. Один приличный человек на всю станцию и тот заместитель Орлова.

Закончив с делами, Иван вышел пройтись. И почти сразу обнаружил то, что они искали, прежде чем столкнутся лбами с адмиральцами. Небольшой металлический киоск с надписью крупными буквами «Ш А В Е Р М А». Вовремя, называется. Нет бы до той стычки – глядишь, и обошлось бы…

– Почем шаверма? – спросил Иван, разглядывая прилавок с выставленным товаром. А неплохой выбор, надо признать. Десяток видов салата, соленые грибы, тушеные водоросли, маринованный чеснок, даже вареная картошка (правда, по цене как за пулемет).

– Двэ, – продавец показал растопыренные пальцы. Два патрона, значит.

– Давай. Еще возьму салат из морской капусты, – сказал Иван. – И азу тоже… нет, азу, не надо.

– Могу еще прэдлажить мясо по-французскы. Будэте?

Да? Иван повернул голову, посмотрел на продавца с интересом.

– Француз хоть свежий был? – спросил с иронией.

– Обижаешь, дарагой! Вах! Свежайший, как поцелуй прэкрасной дэвушки.

– Даже так? И что там?

– Свинына, лук, сыр, майонез – сам дэлал. Пальчыки облыжешь.

Насчет сыра Иван сомневался. Разве что из старых запасов в вакуумной упаковке. Или в консервной банке. Насчет майонеза тоже сомнительно… и все же.

– Свининка чья? Не с длинным голым хвостом бегала?

– Абыдно, да, гаваришь, – продавец разволновался. – Самый лучший свинынка. С «Васы» приэхал. Дэлыкатес!

«С Василеостровской, что ли? Привет, Борис, – подумал Иван. – Как сам? Смешно».

– Уговорил, языкастый, – сказал он. – Давай свой «дэликатэс»…

Через полчаса василеостровцы выступили с Адмиралтейской – сытые и с песнями. Вслед за ними пошел первый отряд адмиральцев.

Война продолжала набирать обороты.

«Гостинка» показалась Ивану гораздо приятней Адмиралтейской. Еще бы. Почти как дома: родной тип станции – «горизонтальный лифт», родной светлый мрамор, родные железные двери по обе стороны платформы – только станция шире и намного длинней, чем Василеостровская. Двери в туннели открыты. Чего им тут бояться? Разве что… Иван огляделся. Так и есть. У входа мелькнул знакомый солдатский бушлат. И здесь адмиральцы на каждом углу. Они что, размножаются делением?

Василеостровцев уже встречали – деловито, спокойно, без лишней суеты. Здесь, на «Гостинке», Иван снова начал чувствовать себя полноправным гражданином Альянса. Пожилой мужик в синей, древней, как Исход евреев из Египта, форме машиниста протянул руку, кивнул.

– Время плохое, – сказал он, – но гости хорошие. Дай бог, если Хозяин Туннелей будет не против, вернем ваш дизель.

Освещение на станции было традиционным: натриевые лампы за световым карнизом из алюминия, кое-где на шнурах свисали обычные витые, энергосберегающие. В последние годы перед Судным Днем, рассказывал Водяник, на такие полстраны перешло. Электричество здесь, в отличие от Адмиралтейской, экономили. Освещена платформа была не то чтобы скудно, но без лишнего выпендрежа. На станции царил уютный полумрак. Только дальше, в северном конце платформы, из перехода на Невский лился чистый белый свет – там, Иван помнил, были лампы дневного света под потолком. А под ними по всему длинному переходу – овощные плантации и детские площадки. Дети получали полезное ультрафиолетовое облучение, заодно помогая обеспечить станцию зеленью.

Диггеры вышли на платформу. Гладышев присвистнул. Пашка, задрав голову и открыв рот, пялился на построенный до потолка жилой блок – в четыре этажа. Там кипела жизнь. Женщины развешивали белье – протянуты веревки над платформой, на них сушились рубашки и трусы, простыни и пеленки. Капала вода. Дети играли и бегали, целая стайка замерла на третьем этаже, разглядывая василеостровцев. Жилой блок занимал примерно треть станции, от ора и детских криков звенело в ушах. Где-то наверху плакал младенец.

Дальше за блоком – рынок, еще дальше гостевые палатки для приезжих и кафешки. Все, как у людей. Поехать сюда, что ли, на медовый месяц? Интересно, Тане бы здесь понравилось?

Громко только очень.

– Давайте за мной, – сказал машинист. Повел их за собой через всю платформу. Когда шли, Иван разглядывал спуски в подземный переход до Невского проспекта. Офигеть, какого размера станция. В футбол играть можно.

Навстречу Ивану с компанией прошли две девушки – одеты по-местному, в цветных косынках (одна – в желтой, другая – в красной), ноги от ушей, стройные.

– Ты смотри, – Сазонов остановился. – Да мы в раю, пацаны!

Девушки заулыбались. Та, что в желтой, бросила на Сазонова заинтересованный взгляд. А что, парень видный, красивый. Ивану на мгновение стало жаль, что не на него так смотрят. И тут в красной косынке посмотрела на него, опустила глаза… снова посмотрела. Как обожгла. Ивану сразу стало весело.

А всего-то и нужно мужчине…

Именно.

По слухам, на «Гостинке» и Невском обитали самые красивые девушки во всем метро.

– Представляешь, – сказал Пашка оживленно. – Тут до Катастрофы на поверхности были торговые центры для самых богатых. И персонал подбирали так, чтобы сердце покупателя радовалось, глядючи. Только настоящих красавиц. А потом все эти красавицы оказались внизу. На станции. Вот повезло кому-то!

– Н-да? – Иван поднял брови.

Пашка смутился.

– Ну, я так слышал. И смотри – не врали же! Есть на что посмотреть.

– Ты смотри-смотри, а рот не разевай сильно, – заметил Сазонов. Здесь, говорят, за изнасилование самое жестокое наказание во всем метро. Тут такое творилось после Катастрофы, что… сам понимаешь.

– Да я вроде не планировал, – растерялся Пашка.

– Смотри у меня.

– Помните, ученые говорили: после ядерной войны на земле выживут только крысы и тараканы? Помните? Вот и я помню. Ну и где те тараканы? Ты хоть одного в метро видел, а? И я не видел. Вот я и говорю: как этим ученым вообще верить?

– Ну, с крысами же они не ошиблись… – сказал Кузнецов. Молодой мент неплохо вписался в компанию местной молодежи.

– А я слышал, – вмешался до того молчавший худой парень из невских. На Фрунзенской крысы исчезли. Совсем.

– Гонишь, нет? Почему исчезли?

Невский усмехнулся.

– В том-то и штука, мужики. Не знает никто. Просто взяли и исчезли. Говорят, их жрет кто-то…

Иван кивнул Кузнецову, тот помедлил и кивнул в ответ. Иван глазами показал: иди сюда. Тот наконец сообразил. Встал и направился к разведчику в обход костра. За его спиной – Иван наблюдал – принесли гитару, всю в наклейках и надписях, передали лысоватому мужичку. Тот провел пальцем по струнам. Тин-тин-тин – и начал настраивать.

– Командир? – Кузнецов стоял, вытянувшись.

– Вольно, Миша. Есть минута?

У костра продолжали болтать:

– Если бы я жил на «Лизе», у веганцев, я бы на месте крыс давно сбежал. Вы хоть знаете, что они едят?… То-то! А вы говорите: крысы…

И не договорил. Зазвучали первые аккорды. Иван поморщился – гитару настроили неточно, – у него прямо зубы заныли.

– Отойдем подальше, Миша.

– Крысиный король, – долетело от костра. – Нет… то крысиный волк! Крыса, которая жрет одних крыс. Я тебе говорю… нет, крысиный король, это когда они хвостами срослись. Кстати, мне рассказывали, что на Пушкинской такой завелся…

Голос перекрыла новая волна аккордов.

– В общем так, Миша, – сказал Иван. – У меня для тебя ответственное задание…

Иван наклонил голову к правому плечу, хмыкнул.

Какая-то уж очень знакомая спина.

– Сашка! – крикнул он.

Здоровяк оглянулся.

– Ван!

Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Иван уже лет сто не был на Невском, где обитал Шакилов с семейством. Огромного роста, сильный, Сашка тоже частенько «диггил».

Характерный нарастающий треск счетчика Гейгера.

– Вот муть, – возмутился Шакилов. Он до сих пор говорил с легким украинским акцентом – переехал в Петербург перед самой Катастрофой. Что-то он сегодня совсем с ума сошел. Только и воет.

– А что это? – такой фиговины Иван еще не видел. Серый обрезиненный корпус, как у петцелевского фонаря, небольшое табло с ЖК-экраном.

– Армейский радиометр. Натовский, само собой, не наш. Мы там еще целый ящик такого добра натырили. А он, сволочь, шкалит на обычном нашем фоне, представляешь? Хочешь, кстати, подкину парочку? – Шакилов почесал коротко стриженый затылок, посмотрел на Ивана, словно впервые увидел. – А ты чего здесь?

– А ты не знаешь? Война у нас.

Шакилов прицокнул языком.

– Понятно. А я-то думаю, чего нас с утра пораньше гонять начали.

Иван огляделся. Все-таки хороший узел Гостинка- Невский. Если бы я где и хотел жить, кроме Василеостровской, так это здесь.

– А монстров вы своих где прячете?

– Но-но, – Шакилов насупился. – Поаккуратней с выражениями!

В подземном переходе от Гостиного Двора к станции Невский Проспект раньше были железные двери в стене. То есть даже не двери, а забутовка каких-то очень секретных помещений. Бродили слухи, что до Катастрофы там в секретных биологических лабораториях выводили людей-монстров, суперсолдат – сначала для советской, а потом для российской армии. Мол, прислонившись к железным панелям в переходе, можно услышать, как эти жертвы запрещенных экспериментов бродят там, в темноте.