Тимофей Печёрин - Отсюда не возвращаются

Где-то после полуночи, когда над городком повисла глухая темнота, Славин наконец не выдержал. Наспех одевшись он, как можно тише и незаметнее, выскользнул из гостиницы. Нуморан, словно ни в жизнь не покидавший стойки, проводил его слегка сочувственным взглядом.

Снаружи землянина встретила черная беззвездная ночь, лишь слегка разбавленная светом фонарей. Улицы опустели, из-за чего городок казался вымершим. Время от времени налетал ветер — не холодный, но резкий и даже какой-то злой. Его порывы словно хлестали по лицу.

Капитан Рамирес не обманул — Храм Матери и вправду располагался недалеко от рыночной площади. Вот только он совершенно не отвечал земным представлениям о культовых сооружениях. Никаких золотых куполов, знакомых Славину с детства; никаких стрельчатых сводов в духе католических соборов, и никаких минаретов, столь любимых мусульманами.

Главному, а по существу, единственному культу на планете была посвящена низенькая, невзрачная избушка, а может, землянка. Одно то, что Егор Славин заметил эту неказистую постройку, заметил и не прошел мимо, показалось ему чудом.

Вход в храм был прикрыт лишь занавеской из рогожи. Никакой двери, и уж тем более — никакого замка. Оно и понятно: служителям культа не от кого было запираться. Не от паствы же… а кого, кроме паствы можно встретить на этой планете?

Осторожно отодвинув занавеску, Славин не прошел — скорее, прокрался в невысокий темнеющий проем. И оказался в царстве непроглядной тьмы — такой, что беззвездная лоранская ночь, оставшаяся снаружи, казалась на ее фоне солнечным днем. Вокруг не было видно ничего; бесконечная чернота проглотила Славина и не желала его отпускать.

— Кто ты? — раздался голос, в кромешной тишине прозвучавший как раскат грома или грохот выстрела. Даже Славин, один из лучших сотрудников Управления, и просто человек, отродясь не считавший себя трусом, поневоле вздрогнул, услышав его.

Голос явно был женским, но сказать большего о его обладательнице Славин не мог. Очень уж переменчиво звучал этот голос; со странными переливами и как-то не по-человечески. В течение секунды он мог перейти от легкой басовитости к тоненькой писклявости, от старческого скрипа к вкрадчивому детскому шепоту…

— Кто ты? И зачем пришел в это место?

— Я Егор Славин, землянин, — смелый и решительный спецагент лепетал как дитя перед строгим воспитателем. Или как участник клуба анонимных извращенцев перед «товарищами по несчастью».

— Тебе нужна помощь, землянин?

— Конечно! — нервы не выдержали и Славин поневоле повысил тон голоса, — а разве к вам приходят… за другим?

— По-разному, по-разному… — голос зашелестел словно летний ветерок — умиротворенно и вкрадчиво. А землянину показалось, что звук идет со всех сторон.

— Короче, — начал он, совершенно не разделяя спокойствия невидимой собеседницы, — я боюсь. Боюсь, что на планете, откуда я родом… захотят уничтожить вас.

— Уничтожить? Кого — нас? Храмы?

— Если бы! — нечаянно сорвалось с языка Славина, за что он успел себя мысленно проклясть, — но гибель грозит всей планете. Лоране… то есть, Матери.

— А зачем вам уничтожать нас?

— Контакт… зашел в тупик… кажется, — пояснил Славин, запинаясь от волнения, — любой землянин, прибывающий к вам, почему-то остается на вашей планете. Хочет остаться — наплевав на прежнюю жизнь, на долг, честь и присягу. Или сходит с ума, спивается… утрачивает человеческий облик. И этим вы опасны. Да-да, вы опасны для Земли! А поскольку обычным оружием вас не возьмешь… В общем, на орбитах вокруг Лораны… то есть, Матери висят наши военные корабли. С оружием, способным превратить всю планету в безжизненный радиоактивный ад. Вы, наверное, не знаете, что такое ад…

— Это не имеет значения, — голос перебил Славина — неожиданно резко и с изрядной порцией металла, — суть нам понятна. Но почему бы вам просто не оставить нас в покое?

— Это… не в традициях землян, — на удивление честно признался спецагент. Признался и невидимой собеседнице, и себе в придачу, — это у вас здесь были века мира и согласия. А нам такого и не снилось. Понимаете? Мы знаем только две формы общения — война и бизнес. Причем, они не исключают одна другую. Нередко мы воюем как раз за более выгодные для себя условия бизнеса.

И так живем. Уже который век. Сильные жрут слабых, слабые вцепляются в глотку еще более слабым — надеясь оттого стать сильнее. Когда-то на Земле было множество цивилизаций — а теперь осталась одна. Которая так и не успокоилась, которая продолжила искать себе врагов. Хоть внутри — хоть снаружи.

А смириться, что где-то есть кто-то другой, странный и недоступный, но при этом, очень похожий… Нет, Земля на это не способна. Если мы когда-нибудь допустим это… мы перестанем быть землянами. Превратимся в кого-то другого. Вроде вас, например.

— Ты понимаешь это. Понимаешь, что твои собратья не могут иначе. Но не хочешь такого исхода? Почему?

— Да потому, черт возьми! — рассердился Славин, — потому что я… скорее всего, погибну вместе с вами. Потому что меня считают зараженным какой-то вашей дрянью. Той же, что и все вы… А значит… значит я опасен. Опасен тем, что могу заразить других людей. Так что меня… в лучшем случае превратят в подопытную крысу. А в худшем — поджарят вместе со всей планетой.

— То есть, ты боишься вовсе не за планету? А за себя? — этот вопрос, столь ожидаемый, сколь беспощадный, добил Славина окончательно.

— Да, мать вашу! — рявкнул он, и сам устыдился от двусмысленного звучания этой своей фразы.

Но стыд держался всего мгновение. А затем был буквально сметен мутным потоком, что поднялся из глубины отнюдь не безгрешной души землянина. Поднялся — и хлынул наружу.

— Вы что? — прошипел Славин злобно, — думали, меня сильно волнуете вы? Ваша гребанная недоцивилизация? Ошибаетесь! Вы… вы же враги. Для меня… для всех нас. Вы превратили свой мир в театр абсурда… нет, в детский сад для умственно отсталых детей. В приют для слюнявых идиотов!

Вы заморочили голову сперва своему народу — а теперь и за нас принялись. Ха! Да что там «за нас» — за меня! За единственного и неповторимого меня, который здесь… знаете, зачем? Не зна-а-а-ете! А я скажу: чтоб шпионить за вами. Шпи-о-нить — а не в «мир, дружба» играть. И не розовые сопли размазывать.

Но вы… вы даже не знаете что такое «шпион»! А как насчет «трупа», юродивые вы наши? Когда убивают живого человека, то получается «труп»…

И я… я бы с большим удовольствием сидел бы сейчас на Земле. Перед телевизором, с жестянкой пива… этой мочей беременной козы, смешанной со спиртом. Все лучше, чем здесь, в этом галактическом отстойнике для непуганых идиотов. Сидел бы на Земле… в неведении, сидел бы и смотрел этот гребаный ящик. Где вас представляют… нет, не как добреньких дурачков, которых можно вырезать одним батальоном. Да что там — одной ротой десантников…