Уильям Берроуз - Дезинсектор!

Написанные события и послания, спрятанные в любом куске текста, пророчествуют с помощью ножниц.

"Остались Минуты" ("Minutes To Go") и первый вариант "Дезинсектора!" (обе книги изданы в 1960 году; тогдашний "Дезинсектор!" был выпущен тиражом всего в 1,000 экз. и сейчас является библиографической редкостью) детализируют теорию и развитие метода «Разрезок». Материал для работы брался из газет, писем, Библии, Корана, "Голого Ланча" и бог его знает из чего еще, разрезался и переставлялся в любых вариациях. Многие из полученных текстов относились к будущим событиям.

Гайсин открыл Берроузу возможности использования в текстовой работе магнитофона и метатез, таких как I AM THAT I AM (Я есть, кто я есть), KICK THAT HABIT MAN (Соскочи с иглы, мужик) и RUB OUT THE WORD (Уничтожь слово). Он перебрал все их возможные комбинации, "самостоятельно выходящие из штопора языка… летящие в растущем шуме пропеллеров-значений, на которые они, похоже, были неспособны, когда их вычеркнули, а затем вставили в эту фразу" ("Третий Ум")… I AM THAT I AM? THAT I AM I AM AM I THAT I AM?…

Гайсин и Берроуз намеревались осуществить "молниеносный захват цитаделей просвещения", взяв на вооружение полное расстройство чувств, как учили столетие назад первые европейские ассасины — Рембо, Бодлер, Готье и Де Куинси. Сквозь толщу времени проступал лик легендарного Старца с Горы, Хассана ибн Саббаха, терроризировавшего в одиннадцатом веке Ислам из своей крепости Аламут. Он не оставил никаких облеченных в слово учений или доктрин. Любая мысль, согласно Хассану ибн Сабба-ху, должна состоять из предположений и игры воображения. Брайон говорил, что мы "здесь для того, чтобы уйти". Будущее в космосе. И не в космическом пространстве, как большинство предполагает, а во внутреннем космосе. Будущее, как и вселенная, здесь — в уме.

"…Все религии "народов Священных Книг" — Евреев, Христиан и Мусульман… основаны на идее, что в начале было Слово, — подчеркивает Гайсин. — Все, что было вызвано этими, с позволения сказать, начинаниями, оказалось, похоже, неправильным и порочным… Наши методы прежде всего разрывали связь со шкалой Времени… благодаря «Разрезкам». Была также идея вообще уничтожить само Слово. Именно уничтожить, а не просто разрушить его последовательный, логический порядок, и двинуться в ином направлении. Существуют другие способы общения, и попытка найти их начинается с уничтожения Слова. Если все началось с него, ладно — если нам не нравится, что получилось в результате (а нам не нравится), давайте обратимся к первопричине и радикально изменим ее, перевернув на сто восемьдесят градусов.

— Художники и писатели, которых я уважаю, хотели быть героями, бросить вызов судьбе своими жизнями и своим искусством… Судьба предначертана, написана… И если хочешь бросить вызов и изменить судьбу… режь слова. Заставь их сделать новый мир.

(Из интервью Гайсина журналу "Роллинг Стоун").

Эту миссию взвалили на свои плечи Гайсин, Берроуз, Иен Соммервиль и режиссер Энтони Бэлч, внедрявший «Разрезки» и Метатезы прямо в визуальный ряд своих фильмов Towers Open Fire, The Cut-Dps, Guerilla Conditions, и многих других. Их американские соотечественники, условные "соратники по борьбе", засевшие в «Разбитом» Отеле, по словам Гайсина, перед лицом всего этого магического действа жались, поджав хвосты, по темным углам и морально были готовы помчаться в полицию за помощью против мерзавцев, посягнувших на святую святых.

Сразу после того, как ему была продемонстрирована техника «Разрезок», Берроуз с энтузиазмом принялся резать неподъемный манускрипт, из которого он состряпал "Голый Ланч". «Разрезки» использовались в "Голом Ланче" безо всякой авторской уверенности в правильности метода — напишет позднее Берроуз. — Окончательный вид "Голого Ланча" и рас положение глав были определены порядком, в котором материал — по воле случая — посылался в типографию". ("Третий Ум").

Теперь же, с полной уверенностью в методе, он выдал знаменитую трилогию — «Нова-Экспресс», "Мягкую Машину" и "Билет, Который Взорвался".

— Уильям экспериментировал со своим чрезвычайно изменчивым материалом, своими собственными неповторимыми текстами, которых он подверг жестоким и беспощадным «разрезкам», — говорит Гайсин. — Он всегда был самым упорным. Ничто никогда не обескураживало его… ("Здесь, Чтобы Уйти").

Грегори Корсо, с другой стороны, был очень даже смущен и подавлен. Корсо принимал участие, вместе с Гайсином, Берроузом и Синклером Бей-лисом в "Остались Минуты", первой книге «Раз-резок». Для последней страницы он написал посткриптум, откровенно признавшись, что все еще ошеломлен тем, что любой может попросить его разрезать "очень личные слова" — как будто в них "нет ничего святого", — как сказал Гинзберг ("Книга Разбитых").

"…Поэзия, которую я пишу, исходит из души, а не из словаря, — негодовал Корсо. — Уличная поэзия предназначена для каждого, но духовная поэзия — увы! не распространяется в каждой подворотне… моя поэзия — естественная «разрезка», и не нуждается в ножницах… Я согласился присоединиться в этом проекте к мистерам Гайсину, Бейлису, Берроузу, говоря своей музе: "Спасибо за ту поэзию, которая не может быть разрушена, потому что она во мне"… ("Остались Минуты").

Гинзберг признал "серьезный технический шаг", сделанный «Разрезками», но добавил, что он также "сопротивлялся и противился" им, "с того момента как они стали угрожать всему, от чего я завишу… утрата Надежды и Любви: вероятно, можно примириться с этой потерей, какой бы серьезной она ни была, если остается Поэзия, а для меня — возможность быть тем, кем я хочу — духовным поэтом, даже если я покинут всеми: но Поэзия сама становится препятствием к дальнейшему осознанию «разрезок». Для последующего продвижения в глубины сознания, ниспровергающего любую сложившуюся концепцию Самости, личности, роли, идеала, привычек и удовольствия. Что означает ниспровержение языка вообще, слов, как медиума сознания. Происходит буквально изменение сознания вне того, что уже было фиксированной привычкой языка-сокровенного-мысли-монолога-погруженности-ментального-образа-символов-математической абстракции. Невиданный эксперимент… упражнения мысли в музыке, цветах, безмыслии, восприятии и переживании галлюцинаций, изменяющие неврологически фиксированную привычку рисунка Реальности. Но все это, как я полагал, делает Поэзия! Но поэзия, которой я занимаюсь, зависит от жизни внутри структуры языка, зависит от слов, как медиума сознания и, следовательно, медиума сознательного существования. С тех пор я слоняюсь в депрессии, все еще сохраняя наркоманскую зависимость от литературы"… ("Книга Разбитых").

Гинзберг написал Берроузу из Южной Америки об ужасах яхе и о своем неприятии и сопротивлении «Разрезкам». Ответ был краток и суров: