Владимир Ильин - Мне тебя так не хватает!

Однако, пока она размышляла, проблема разрешилась сама собой.

На кухне загудела, включаясь, Линия Доставки, и голос матери спросил:

– Что тебе заказать, лапуль: пиццу или чизбургеры?

– Хочу гуляш, – машинально брякнула Оля. – С пюре и подливкой…

И тут же прикусила язык.

Гуляш, а точнее – подливка к нему, был маминым фирменным блюдом. Только она умела с помощью особых специй придать соусу какой-то особый, кисловато-острый вкус и божественный аромат, от которого слюнки текли бы у самого закоренелого вегетарианца.

К счастью, мама не заметила ее прокола.

– Нет, доченька, – спокойно ответствовала она. – Кто ж гуляш в виде полуфабриката заказывает? Он же у них непонятно из чего приготовлен, только не из мяса!.. А самим готовить – слишком долгая песня будет. Придется сейчас обойтись сухим пайком. Ты не против?

– Конечно, нет! – поспешно согласилась Оля, приходя в себя.

В самом деле, и что это я так всполошилась? В Агентстве же не дураки работают, они должны были продумать каждую мелочь. Да и, в принципе, ничего сложного тут нет. Ведь все приборы в квартире управляются голосом… Конечно, вряд ли людям Гордона Борисовича удалось решить абсолютно все проблемы, и какие-нибудь аномалии наверняка дадут о себе знать. Но, по большому счету, они даже полезны. Чтобы такая впечатлительная особа, как я, со временем не чокнулась!..

Когда заказанный набор фастфуда был разогрет в микроволновке и расставлен на столе, мама уселась на свое привычное место возле окна и подперла рукой щеку.

– Кушай, моя маленькая, – ласково предложила она. – А то остынет… Приятного тебе аппетита.

И тут Оля опять не удержалась.

Нет, все-таки инструкторы были правы: к этому не сразу привыкнешь. Проклятые рефлексы, им все равно удается ускользнуть от бдительного сознания!

– А ты, мам? – сорвалось с языка у Оли.

– А я уже поела, – махнула рукой мама. – Буквально перед самым твоим приходом… Да и аппетита у меня что-то нет в последнее время, – пожаловалась она. – Ем, а что ем – сама не замечаю. Наверное, травы на лугу накоси и мне подай – сжую, как корова, и не замечу…

У Оли отлегло от сердца, и она, вдруг ощутив поистине зверский аппетит, накинулась на пиццу.

Нет, молодцы все-таки сотрудники Агентства! Не случайно к ним обращается все больше людей. Что бы я делала, если бы не они!..

Остаток вечера прошел безупречно. Оля не отходила от мамы буквально ни на секунду. Словно боялась, что вот-вот случится нечто непредвиденное, и тогда ощущение счастья и покоя, поселившееся в ее душе, исчезнет навсегда.

Они просидели допоздна перед головизором. На одном из ретро-каналов обнаружилось "мега-шоу" звезд эстрады эпохи маминой молодости, и мама, то и дело расстроганно смахивая слезу, проникновенным грудным голосом подпевала артистам. Лицо ее разрумянилось, на глаза спадала непокорная прядь волос, и вся она словно помолодела, так что Оля невольно подумала: "Вот если бы она всегда была такой!". И тут же спохватилась: а почему бы и нет? Ведь теперь это зависит от нас… от меня, в частности… А уж я из кожи вылезу, чтобы маме было хорошо!..

Потом они вновь переместились на кухню – попить чайку. А точнее – поболтать о том, о сем. Когда-то вечернее чаепитие было у них своего рода традицией. А потом Оля поступила в университет, у нее появились новые друзья, подруги, с которыми она проводила вечера. И маме все чаще приходилось пить чай одной, поглядывая в окно на темную пустынную улицу.

Сердце Оли отозвалось внезапной болью.

Из головы вмиг вылетели все наставления, которыми ее пичкали в Агентстве по поводу тактики и стратегии поведения в различных ситуациях. Что можно говорить, а чего не следует произносить ни при каких обстоятельствах, как обходить возможные "камни преткновения" – то есть, как ловчить и лгать.

"Вы можете придумывать всё, что угодно, но запомните: вы ни в коем случае не должны открывать ей правду. Это очень важно, поймите, Ольга Фальковна… Иначе вы всё испортите и тем самым причините ущерб не только себе, но и нам".

– Мамуль, знаешь что? – дрогнувшим голосом начала Оля. – Прости меня, пожалуйста, за всё! Я знаю: я доставляла тебе много огорчений. Наверное, не сосчитать, сколько морщинок и седых волос прибавилось у тебя из-за моих выходок… И вообще, я иногда просто по-свински вела себя. Не слушалась тебя. Хамила. Делала всё наперекор, потому что мне казалось, что я – умнее тебя… Но я обещаю тебе: теперь это останется в прошлом. И я сделаю все, чтобы ты… чтобы ты…

Самообладание окончательно изменило Оле, и слезы дождем закапали в чашку. Такие же горячие, как и чай. А может быть, еще горячее…

– Ну, что ты, дочурочка моя? – запричитала мать, вскакивая и бросаясь к дочери, чтобы обнять ее. – Да как же я могу обижаться на тебя? Ты ж – моя родненькая кровиночка! Мышонок мой маленький! Успокойся, глупышонок, не надо плакать! Слышишь? А то и я сейчас разревусь, и потекут тогда наши слезы так, что мы соседей снизу затопим!.. Мы ведь любим с тобой друг друга, правда? И это – самое главное!..

На какую-то долю секунды Оля вдруг увидела себя с мамой как бы глазами постороннего наблюдателя – и невольно ужаснулась.

Боже, неужели я действительно схожу с ума? Ведь я прекрасно знаю, что мы обе ведем себя сейчас неестественно. И все-таки поступаю так, как следует поступать в подобной ситуации. Но не потому, что Агентству удалось вбить в меня свои идиотские рекомендации и советы. Совсем не поэтому. Просто я действительно поверила…

Но тут же она разозлилась на себя и усилием воли отогнала крамольные мысли.

В конце концов, если уж на то пошло, не я одна – весь мир сошел с ума. Да и сумасшествие бывает разным. Например, кто-то в приступе безумия хватается за нож, чтобы убивать, а кто-то, наоборот, становится добрым и доверчивым, как ребенок. Разве плохо, если люди сходят с ума от любви к своим ближним? Уж лучше стать таким ненормальным, чем быть психически здоровым, но равнодушным и жестоким!..

Перед сном мать решила принять душ.

Ну вот, с ужасом подумала Оля. Сейчас-то всё и раскроется.

В голове не укладывалось, как Агентство могло решить эту проблему.

Однако, видимо, оно все-таки ее решило, потому что из-за двери ванной вскоре послышался шум льющейся воды, плеск струй и даже звук падения мыла в ванну. Потом до Оли донеслось неразборчивое пение – и песенка была именно той, которую она исполняла в подобных случаях: "Говорят, что я – некрасивая…".

Олю снедало любопытство. Она осторожно приоткрыла дверь в ванную – и тут же отпрянула. Горячий пар стоял плотным столбом, и за матовыми створками душевой кабины ничего нельзя было разобрать, кроме смутного силуэта.