Альберт Максимов - Пасынки Колумба

   Рики удивился и хотел спросить отца, в чем дело:

   - Папа..., - но осекся, увидев жесткий, совсем не свойственный отцу взгляд.

   А ведь сегодня у него тоже появилось похожее предчувствие, ведь игольника он совсем не заметил и не услышал, а только почувствовал.

   После смерти мамы отец так и не женился, хотя кандидатуры на место мачехи были. Но что-то не складывалось, и Рики рос без женского присутствия в доме. Нельзя сказать, что парнишка особо был против этого, но теперь, когда ему скоро будет четырнадцать лет, он уже почти стал взрослым и давно сам выполнял значительную часть работ по дому.

   Вот и сейчас, наскоро сполоснувшись, раздевшись до пояса, Рики поставил на плиту кастрюлю с водой и включил печку. Через несколько минут вода вскипит, и можно будет варить ужин. Точнее, гарнир к копченому мясу, большой кусок которого висел в холодном погребе.

   К возвращению отца ужин уже стоял на столе. Заметить, что что-то произошло с сыном, было не трудно.

   - Рики, что случилось?

   - Игольник. Я возвращался домой, он выстрелил.

   - Где это случилось?

   - В двух милях от дома. На дороге, где заросли.

   Отец зло выругался, даже слегка заскрипел зубами - после гибели жены и дочки он люто ненавидел этих убийц.

   - Завтра надо пойти его убить. С Жера или с Никтором.

   - И я, отец.

   - Без тебя.

   - Я покажу то место.

   - Объяснишь на словах... Он в тебя попал?

   - Да, оба раза.

   - Покажи-ка спину.

   Рики скинул рубашку, повернувшись к отцу спиной.

   - Неси мазь.

   - Зачем? От нее проку-то.

   - Все равно лучше смазать. Хоть немного полегчает.

   - Ладно.

   Когда отец смазывал Рики синяки, оставшиеся от стрел игольника, сын решил рассказать подробности.

   - Отец, а я ведь почувствовал, что за спиной игольник.

   Рука отца остановилась, а спустя несколько мгновений перед лицом Рики появилось лицо отца.

   - Так же, как и два года назад?

   - Да, - кивнул Рики.

   Отец, закусив нижнюю губу, внимательно глядел на сына.

   - Мне снова молчать?

   - Да... Пойми, это очень серьезно.

   - Но почему? Я не понимаю.

   Отец задумчиво смотрел на сына, потом сместился за его спину и продолжил смазывать оба синяка, уже превратившихся по размеру в маленькие блюдца. Когда он закончил, он слегка потянул сына за руку, поворачивая его лицом к себе.

   - Ты уже достаточно взрослый. Раньше ты спрашивал меня и маму, - его голос слегка дрогнул, - о нашей родне. Про мамину ты знаешь, а вот про мою... У меня был брат. Точнее, есть. Жив-здоров, по крайней мере, несколько лет назад был жив-здоров. Живет в Лендоне. Я к нему несколько раз заезжал, когда ты еще был маленьким, и тебя пару раз брал, но ты этого не помнишь. А после смерти мамы я в город больше не езжу. Соседей прошу продать собранное, или торговцам, сюда заглядывающим, продаю. Дешевле, чем если бы сам возил, но... Это из-за того случая, когда ты упал с вертового дерева.

   - Из-за этого?

   - Да. Тогда ты еще был мал и не смог догадаться, что упал в тот момент, когда игольник убил маму. По времени все сходилось.

   - Я почувствовал...

   - Да, сын, именно так.

   - Но почему? Почему надо это скрывать?

   - Ты эмпат.

   Глаза Рики удивленно расширились.

   - Да, ты эмпат, - повторил отец. - Но эмпат очень слабенький, даже на первый уровень совсем не потянешь. Хотя если раскрыть способности, вполне можешь стать первоуровневым.

   - И ты не хочешь, чтобы я им стал? Но почему?

   - Твой дядя, а мой брат Эвин тоже эмпат. Третьего уровня.

   - Ого!

   - В твоем возрасте он уже перешагнул второй уровень и двигался к третьему. Сейчас, может быть, еще вырос, хотя у него уже не тот возраст для роста... А если бы ему помогли, то и до четвертого дотянул бы. Но эмпаты не любят конкурентов, поэтому он рос сам. Мы с ним не очень ладили в детстве. Я ведь без способностей, а у него хорошо получалось, вот он и пользовался. Не знаю, как назвать, шалости или подлянки. Он на два года меня младше и этим пользовался, да и мой отец ценил Эвина за его дар. Хорошие эмпаты редкость. В Лендоне всего два эмпата четвертого уровня. Есть ли пятого уровня - никто не знает. Если и есть, то сидит у правителя под семью замками.

   - Почему?

   - Сила большая. Опасная. Для правителя в первую очередь. Вот таких сильных эмпатов и держат под надежным присмотром. Боятся, но очень ценят. Потому как польза может быть большая.

   - Какая?

   - Да любая. Случись нападение или заговор там какой, эмпаты узнают. От них не скроешь. И эмпатов четвертого уровня тоже опасаются, но не так сильно. Перед пятиуровневым эмпатом им не скрыть свои мысли. А те, в свою очередь, периодически зондируют, что думают эмпаты третьего уровня.

   - А наоборот нельзя?

   - Наоборот - слабы они будут. Эмпат четвертого уровня легко скроет свои чувства перед третьеуровневым. Тот даже не узнает, что перед ним эмпат. А захочет - блок поставит. Эвин достиг третьего уровня. Таких в Лендоне тоже мало. Пять-шесть всего. Поэтому и живет хорошо. Припеваючи. Ценит его правитель. Он вообще всех, у кого способности, ценит, даже первого уровня. Не так, конечно, как Эвина, но всё равно все сыты.

   - Тогда почему ты не хочешь, чтобы я развил первый уровень?

   - Эмпаты должны быть преданы правителю. Или ты предан или тебя уничтожат, как потенциально опасного.

   - А разве преданным быть плохо?

   - От хорошего эмпата скрыть мысли нельзя. Может быть, не сами мысли, а чувства, которыми живет человек. Вот, скажем, поймали преступника, но не с поличным, а как-то нашли, вычислили. Или кто-то указал на него. Как узнать, совершал он преступление или это ошибка или даже оговор? Зовут эмпата. Тот выносит вердикт: виновен или нет.

   - Так это же хорошо!

   - Хорошо, если он скажет правду. А если нет?

   - А почему он должен соврать?

   - Правителю или кому-то из его окружения человек не понравился. Удобный случай, чтобы расправится с неугодным им человеком. Или просто с первым попавшимся. У стражников нет желания искать виновного. Или если преступление совершит кто-то из числа близких правителю или его людям. Обвиняют другого, а эмпат подтверждает.

   - А если он скажет правду?

   - Для правителя Лендона главное - личная преданность, а все остальное вторично. Хочешь хорошо жить - будь таким же, как все. Не хочешь играть в их игры, значит, ты чужой, значит, опасен. А опасных уничтожают. Потому что они эмпаты и могут уйти на другие территории.

   - А разве стражники не стоят на страже закона? Потому и зовутся стражниками!