Геннадий Прашкевич - Юрьев день

Энергии, энергии, энергии! Сколько энергии ни вырабатывай, ее все равно не хватает. Глаза умирающего тускнели. Но медики иногда справляются со сложнейшими ситуациями, они ведь спасают не душу, а тело. Бывало, что и не таких вытаскивали из клинической смерти. Два утомленных потных человека с «узи» под мышками выскочили из вертолета. Наверное, на умирающем был маячок, в запарке этого парня просто прошляпили. Спрыгнувшие на песок ребята не демонстрировали никаких агрессивных намерений (видимо, знали о приказах, отданных полковнику). Не поднимал оружия и полковник. Просто стоял с пистолетом в руке. Спрашивать было не о чем, ему бы все равно не ответили. Крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров развернулись в сторону вертолета, но и это была не угроза, просто каждый страховал себя по-своему. Все шло, как должно было идти, но полковник чувствовал, что начинает проигрывать. Он чувствовал, что эти двое с «узи» под мышками будут всю жизнь презирать его, когда заберут раненого. Жена полковника была с ними. А теперь они заберут своего человека, возможно, он расскажет ей, что видел ее мужа растерянным. Весы колебались. Их равновесие было резко нарушено. Полковник Седов стремительно проигрывал. Он знал, что жену уже не увидит. Если это было ее решение, значит, будущего у них не было. Ни общего, никакого другого. Поэтому, когда парни приблизились, он сделал два контрольных выстрела в голову раненого. Разумеется, это не вернуло ему жену, зато вернуло уважение команды. Парни с вертолета остановились, один по-русски сказал: «Мы вернулись за ним». И указал на мертвого.

Полковник ответил: «Забирайте».

И они улетели. И он временно выиграл ту войну.

А сейчас опять проигрывал, потому что снайперскую винтовку держала его дочь.

Генерал кашлянул.

Карина не вздрогнула и не изменила позу.

Кашель – не угроза. Кашель – знак. Там более что доктор Валькович еще не вошел в пристрелянную зону. Вряд ли Карина повернет винтовку. Ствол зацепится за березу, а секундная задержка – это провал. Карина вела себя в высшей степени профессионально. Множество мелких фактов, ранее только тревоживших, слились наконец для генерала в одну мозаику. Судьба физиков, работавших в Церне: смерть Джона Парцера и Обри Клейстона… Домашний арест доктора Кима… Что должен совершить человек, чтобы ему отказали в возможности появляться в обществе? «Чингу-эге чуль сонмуль имнида. – Это подарок для моего друга». И неясное полуобъяснение, полуоправдание: «Вообще-то у моего друга такое уже есть, но другого цвета?» Может, речь шла о том странном миниатюрном устройстве, вращавшем сразу несколько авиационных турбин? Что мог вывезти корейский физик из Церна?.. В Сети существуют тысячи и тысячи безымянных сайтов. «Плиз, подскажите, как замутить собственный VPN-сервер?.. Под какой ОС мутить?..» С сайтами проблем нет, накрыть такие доморощенные серваки трудно. Зато нет проблем мотаться по миру. Видимо, Карину заранее предупредили о возможном закрытии границ, но имя ее внесли в список пассажиров, и рейс на Сеул ушел. В течение какого-то времени Карина (для кого?) будет находиться в Южной Корее. Пока доктор Ким заперт в собственных стенах, можно заняться доктором Вальковичем. Доктор Валькович – ее цель. Как, видимо, физик Хеллер был ее целью в Берлине.

Перед самым отлетом Карины в Берлин генерал Чернов – через Седова – попросил ее передать сверток своим немецким друзьям.

«Что будет в свертке?» – спросил Седов. Коллеги прекрасно понимали друг друга.

«Два шелковых платка, вот, пожалуйста, можешь взглянуть».

«Разве в Германии уже нет шелка?»

«Да ты взгляни, – засмеялся Чернов. – Это не просто платки, это историческая реликвия. Видишь фамилию в уголке? Chernoff. В некотором смысле это история моего рода».

«В каком же это некотором смысле?»

«Мой дед прошел через гитлеровские лагеря. И остался в Западной Германии. А в Берлине у меня племянница».

Всего лишь шелковые платки. Не те времена, чтобы отказывать в такой малости.

Все-таки позже генерал тщательно сличил путь Карины в международный аэропорт Темпельхоф с путем следования машины физика Курта Хеллера. Сравнил просто так, для подстраховки, по профессиональной привычке. Особых подозрений Карина у него не вызывала. Он знал, что она интересуется секретной службой, но это был ее собственный выбор, генерал на нее не давил. Может, подражала отцу, может, доказывала что-то. Как генерал и ожидал, пути немецкого физика и Карины не совпали. Аэропорт Темпельхоф доживал свои последние дни, такси из центра – шестнадцать евро, а можно было воспользоваться поездом с Фридрихштрассе. Карина, конечно, воспользовалась поездом. Ее самолет был в воздухе, когда машина физика Курта Хеллера вылетела на встречную полосу. А шелковые платки она действительно передала родственнице Чернова…

Но никогда Карина не выказывала особого интереса к доктору Вальковичу. Сосед как сосед, в меру чудаковатый, когда надо, поаплодирует. Карину больше интересовали фрики вроде Буковского, но и к ним она не проявляла какого-то особенного интереса, разве что в нужных (для нее) случаях. «Папа, помнишь Левку Антонова из моей группы? У него редкая группа крови. Как у меня. Он в меня влюблен, ну я держу его на длинном поводке. Ты имей в виду, если что…»

Браслет-змейка… Чуть отставленная нога…

Красивая женская нога сама по себе оружие…

У жены полковника Седова были такие же красивые ноги…

Через несколько лет после событий, развернувшихся вокруг нелегального вывоза из страны стратегического сырья, генерал довольно тесно общался с офицерами Моссада, хорошо знавшими Среднюю Азию. В его кабинете до сих пор хранился подарок одного из них: менора – копия золотого семисвечника, предписание об изготовлении которого было отдано Моисею самим Богом – еще там, на горе Синай. «И сделай светильник из золота чистого; чеканный да сделан будет светильник; бедро его и стебель его, чашечки его, завязи его и цветы его должны выходить из него. И шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его, и три ветви светильника из другого бока его…»

В Тель-Авиве в маленьком кафе на бульваре царя Шауля генерал Седов однажды разговорился с одним из тех офицеров. Наступали новые времена, президенты менялись с неслыханной быстротой, разговоры становились осторожнее, но они понимали друг друга. Их, в общем, сблизили тогда не профессиональные интересы, хотя кто знает, как профессиональные интересы проявляются? Сказано же: «С обдуманностью веди войну твою…»