Юрий Горюнов - Между светом и тьмой...

– А что скажете вы, раз присутствуете здесь во всех лицах, как свидетель, – обратился я к сатане.

– Я согласен с ответчиком. Человек игнорирует свой опыт. Яркие примеры – болезни, войны.

– А вы к этому не имеете разве отношения?

– В малой доле. Вы все сами. Зачем мне это. При снижении численности, поле моей деятельности сужается.

Я снова повернулся к Создателю: – На веру в вас, судя по истории человечества, не раз покушались. Пытались исказить, уничтожить. Покушались на ваши образы. Покушение на образ – покушение на вас?

– Нет, конечно. Покушение на образ не есть покушение на меня. Как можно покушаться на все, на мир, на Вселенную. На веру в меня, да, покушались, но в этом случае люди сами решают, терять ее или нет. Вера нужна вам, прежде всего.

– Вы ограничиваете людей в выборе веры?

– Нет. Люди сами выбирают себе веру в меня, с учетом традиций. Я только иногда корректировал.

– Каким образом?

– Тем, что вы называете заповедями. Они существуют, но я их не давал.

– Так откуда они взялись эти ссылки на вас?

– Изначально я дал свободу и человек по своей воле решал, как поступать, но в процессе его развития я увидел, что он уходит в мир жестокости. Я высказал свое мнение, как надо жить. И все.

– Вы хотите сказать, что веру в себя вы отпустили на волю? Отдав трактовку людям? Верно?

– В целом, да. Трактовка изначально была понята верно. Когда они писались, то основывались на принципах морали. В то время это было необходимо. Зачем мне давать жесткие заветы? Если бы я их дал, то очевидно должен был бы и контролировать их исполнение, а не пускать на самотек. Иначе получается, что я спокойно наблюдаю за их неисполнением?

– Но ответ люди могут держать и после жизни, как кару небесную?

– Я вам показал, что значит кара.

– Вопрос к теме обсуждения не относиться, прошу отложить, – сказала сатана, – что после жизни вам показали, а дальше, как было говорено, все индивидуально. Нельзя подходить с одной меркой ко всем.

– Хорошо. Что для вас человек?

– Мое творение, за которое я в ответе. Но вся жизнь ваша – выбор. Я не собираюсь в него вмешиваться, не собираюсь порицать. Я наблюдаю за выбором, а лишь потом вы сами оцениваете себя. Я в этом помогаю, давая время на раздумья после жизни. У вас нет обязательств передо мной, как и у меня перед вами.

– Что человек должен понять, веря в вас?

– Я не царь для вас, а Создатель. Создатель не управляет, а создает, и я продолжаю создавать.

– Что такое жизнь?

– Как ни покажется вам банальным и слишком простым, но вы сами это знаете. Это период времени между рождением и смертью, который вы наполняете своими поступками, помыслами. Вы словно рисуете картину, в которой человек главный на холсте. В ней все мгновения важны, которые вы порой не цените, пренебрегаете малостью временного мгновения. Не умеете наслаждаться им. Не понимаете, что их нельзя стереть, уничтожить. Они уже были, а прошлое стереть нельзя.

– В чем смысл жизни? Вы дали понятие, но человек до сих пор в поиске ответа?

– В познании себя. Смысл жизни в самой жизни. Мир, в котором вы живете, материален и не может быть иным, иначе, зачем все это нужно, – проговорил он несколько задумчиво и продолжил, – мир развивается вместе с вами, но может и без вас. Вы влияете на него, но не всегда в лучшую сторону. Я стараюсь не вмешиваться, а наблюдать. Я позволяю вам иметь собственное мнение, не лишаю вас свободы, не ограничиваю вас. Все, что вы делаете – лишь процесс в поиске ответа. Все блага, что вы хотите получить или получаете, скоротечны, но ваша душа не успокаивается. Вы всегда хотите иметь больше, чем имеете, поэтому вопрос смысла жизни будет всегда, и, увы, без ответа. Достигнув цели, надо иди к следующей. Но цели под названием «смысл жизни» нельзя достигнуть. Достижение – это ограничение. Поэтому вы творите мир, открывая его для себя.

– Вы сказали о свободе. Хочу заметить. У свободы сладкий вкус, горький привкус. И что, познание через свободу должно проходить через мучения, войны, болезни?

– Я этого не предлагал и как уже упоминал, у вас все было и есть. Нужно ваше желание. Я уже говорил, что у вас все есть. Вы выбираете сами. Так что смысл жизни у каждого свой, он не может быть общим. Общей может быть цель, иначе вы потеряете свою индивидуальность, а я бы этого не хотел. А пока вы ищите смысл жизни, у вас есть цель, есть стремление, а значит развиваетесь. Отсутствие смысла жизни – смерть для вас. Не ищите точной формулировки, у меня ее нет.

У меня в голове были разные вопросы, но я понимал, что все они какие-то мелочные, житейские и задавать их мне было стыдно. Надо учиться искать ответы самому.

Пауза, после последней фразы Создателя, затягивалась, и чтобы она не превратилась в тупое молчание, сатана предложил: – Мне кажется, что пора заканчивать. У вас, как понимаю много вопросов, но задавать их все не реально, иначе процесс затянется на всю вашу жизнь, а такой цели никто не ставил.

– Да, вы правы. Я попытался уловить суть, на сколько, смог, а отвлекать от более важных дел считаю, воровством чужого времени, – глядя на Создателя, выдавил я из себя.

– Мне не сложно отвечать, но уходить вглубь вопросов не хочется, иначе вы перестанете думать и ваш пытливый ум, получив готовые ответы, зачахнет, – произнес он с улыбкой.

– У вас есть предложения, замечания? – обратился сатана ко мне.

– Я прошу время на осмысление сказанного, чтобы сделать выводы.

– Не возражаю, – ответил Создатель, – тогда ты меня известишь, – и исчез.

– Что же, я тоже прощаюсь с вами на сегодня. До встречи, – и он тоже исчез.

Задерживаться в комнате, мне не было никакого интереса, исчезнуть, как они, я не мог, и потому проделал обратный путь традиционным способом.

На следующий день, утром я позвонил в клинику, и, наворачивая одну ложь на другую, стал объяснять Косте, что не смогу сегодня вести прием. Он долго пытал меня, объясняя, что я понижаю престиж организации, но в итоге сдался. Я понимал его, ему возмущение положено по должности, а так он был достаточно адекватным человеком. Подводя итог, он сказал, что я теперь его должник, на что я согласился, пообещав, что приму любимую его пациентку в любое удобнее для нее время, но один раз. На этом и расстались. Я даже обрадовался, что он не спросил про Романа. Потом скажу, что уехал, хотя кто его знает, может быть, они уже о чем-то договорились.

Сегодня я ленился, не потому что лентяй, но мне никого не хотелось видеть, хотелось побыть одному, что удавалось крайне редко. Вика ушла на работу, сын в институт и я был предоставлен сам себе на весь день, до самого вечера. Вдруг вспомнил, что Роман должен позвонить на работу. Позвонив в регистратуру, я попросил передать мой номер телефона, если позвонит Роман.