Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

— И я подсоблю, чем смогу. Пущай толкового пришлют. Нечего нам здесь бюрократию разводить! А то расплодились, словно песьи блохи! — отозвался старейшина, а затем обрушил праведный гнев на своих подчиненных: — Хороши… Дед колдует, трудится, а вы баклуши бьете!

Остальные домовые, устыдившись конструктивной критики руководства, принялись за работу.

Малюта вернул вырванные рельсы на место и припаял их обратно при помощи странной тягучей жидкости, именуемой в простонародье «мертвой водой». Потапыч и Никодим не без труда водрузили бетонные блоки обратно на ближайшую стройку. Малец чинил фонарные столбы, а Серега, Горинович и кот Баюн долго соображали, что делать с остатками «Волги». После бурного обсуждения было решено предоставить останки машины администрации города как очередное доказательство злодеяний Гулкаргула на территории области.

Вскоре мало что напоминало о былом сражении.

— Теперь можно двигаться до дома. Грех победу не отметить! — гаркнул довольный Серега.

— Я знаю отличное местечко, — предложил Никодим. — Здесь недалеко, кухня приличная, и цены не кусаются.

— Ну что ж, господа, тогда в путь, — приободрился Борис Семенович. — Давненько ничего не отмечал в такой теплой компании.

— Супруга, Василиса Микулична, не осерчает? — ехидно поинтересовался Малюта.

— Вы же меня ей не сдадите, — в тон ему ответил Горинович. — Иначе и вам достанется на орехи.

Мы решили воспользоваться только что отремонтированным автомобилем Госавтоинспекции. Малец легко и непринужденно завел машину, Горинович тряхнул стариной и сел за руль, Михалыч приземлился рядом, а вся остальная команда оккупировала задние сиденья. Машина лихо рванула с места, и мы помчались на поиски ресторанчика с подозрительным названием «Ведьмина гора».

— Надо сказать Феофану, чтобы в летопись внес все детали побоища, — наставлял Малюту старейшина. — Потомки должны ведать о наших славных деяниях.

Серега повернулся ко мне.

— Я вот о чем подумал, — издалека начал представитель агентства. — На прошлой неделе из центра пришли рекомендации. О подготовке общественного сознания к наличию на планете иных форм разумной жизни. В переводе на нормальный язык сие означает, что людям надо периодически намекать на существование рядом других разумных существ и их деяниях. Подавать реальные события хотя бы в виде фантастических историй. У нас как раз вакансия в следующем квартале появится. Возьмешься?

— Полезное дело, а то народ совсем дикий стал, домовых да леших не узнает и пугается, — вставил словечко Потапыч. — Чуть что, журналистов вызывают или милицию. У кого на что фантазии хватает.

— А еще обзываются! Обидно! — пропищал Малец. — Барабашками всякими, чебурашками, приходами и глюками. Какие же мы глюки? Мы настоящие!

Я затравленно взглянул на часы. Стрелки показывали полночь.

Бум! Бум! Кто-то не спеша и методично пытался проломить брешь во входной двери, а заодно и надругаться над моей раскалывающейся головой. Я приоткрыл один глаз. Потолок слегка покачивался. За окном начинало светать. М-да, погуляли славно, ничего не скажешь.

Бум! Бум! Интересно, кто так отчаянно ломится в квартиру в такую рань? Серега храпит у себя дома и, судя по нашему чудесному ночному празднику, не продерет глаза раньше полудня. Уж он-то оторвался по полной программе, практически ни в чем не уступив домовым. Разве что не смог лихо сплясать на потолке.

С трудом оторвав бренное тело от дивана и нащупав на холодном полу единственный и неповторимый тапок, я поплелся открывать.

— …вчера ночью над северной окраиной города разразилась небывалая по силе гроза. Только по счастливой случайности никто не пострадал, — вслед мне бодро кричало ожившее радио.

На кухне Никодим с чувством собственного достоинства пил чай. На соседнем табурете, брезгливо обнимая кружку с кефиром, маялся Боб. Ночью он пытался соревноваться с Гориновичем в поглощении праздничных напитков, но явно не рассчитал силы и быстро сошел с дистанции.

Домовой критически глянул на меня и сурово покачал головой. Встречать незваных гостей он явно не собирался.

— Это Шурик, — уверенно заявил Никодим, игнорируя мой гневный рык. — Похоже, у него снова кризис.

Я открыл дверь и в сердцах чертыхнулся. На пороге действительно стоял Шурик в состоянии «нестояния». Бывший чудо-механик, а ныне продавец китайских трусов и турецких носков уже вторую неделю пребывал в запое. В критические для себя дни сосед бессовестно не замечал времени. Поэтому мог завалиться в гости в любое время суток.

Видок у гостя был что надо. Киношники сильно сэкономили бы на гриме, пригласив соседа на роль зомби в очередном фильме ужасов. Шурик сильно смущался самого себя и старался не высовываться во время запоя на улицу, предпочитая наводить ужас исключительно на своих ближайших соседей. Глядя на него, наш боевой гоблин пожух, как трава на морозе, еще больше позеленел и прижался к стене, по-сиротски пряча свой молот за спину. Никодим просто растворился в воздухе, вынашивая коварные планы по борьбе с алкоголизмом в отдельно взятом подъезде.

— Здррр-ово, — с трудом выдавил из себя Шурик. — Это… займи пол-литры… до понедельника.

— И мне налей, — неожиданно оживился гоблин, услышав заветное слово. Его робость как ветром сдуло, и теперь он приветливо скалился на соседа из-за моей спины, тем не менее не выпуская кувалду из цепких лапок.

Моя искренняя надежда на то, что соседа хватит паралич от одного вида клыкастой зеленой рожи нашего постояльца, улетучилась в считаные секунды. Шурик воспринял наличие живого гоблина в соседской квартире весьма неадекватно для человека, живущего среди базарной суеты, водки и латиноамериканских телесериалов.

— Вишь… и бррртан… твой… просит, — ободренно подмигнул куда-то мне за спину сосед.

Положение спас Никодим, неожиданно материализовавшийся между мной и Шуриком.

— Милостивый государь, возьмите и уходите, — пробурчал домовой, протягивая соседу бутылку.

Шурик поперхнулся, его лицо плавно изменило цвет с красно-синего на снежно-белый.

— Это… что это… около тебя?! — прошептал мгновенно протрезвевшим голосом сосед, тыча трясущейся рукой в домового и пятясь к входной двери.

Я посмотрел поверх Никодима и пожал плечами:

— Ничего. А что?

— Оно мохнатое, бутылку мне сует. — Шурик затравленно таращился на Никодима.

Из всех присутствующих наш домовой меньше всех смахивал на чудище. Пушистый, с кошачьими ушами и усищами, он выглядел скорее экстравагантно, чем пугающе.