Мо Янь - Мучительные перевоплощения Симэнь Нао

«Бай Син, Бай Син, моя жена, моя дорогая!..» – закричал я, но из моего горла вырвался только ослиный рев, а не человеческие слова. Я ненавидел свое ослиное естество. Я пытался поговорить с ней, но действительность была жестокой и любые слова любви, задуманные в голове, превращались в «И-о, И-о». Поэтому мне не оставалось ничего другого, как целовать тебя, нежно гладить копытами и покрывать слезами, похожими на крупные дождевые капли, твое лицо. Я умыл его своими слезами, когда ты, лежа навзничь на тропе, смотрела на меня и со слезами на глазах беспрестанно повторяла: «Мой муж, мой дорогой...». Своими зубами я разорвал на тебе белую одежду, покрыл тебя поцелуями. Я вдруг вспомнил про нашу свадебную ночь. Ты была такой застенчивой, хрупкой, как подобает образованной дочери из богатой семьи, девочкой, которая умела вышивать два цветка на лотосовом стебле и декламировать «Стихи тысячи поэтов»...

Толпа людей с громкими криками ввалилась во двор усадьбы Симэнь Нао и выхватила меня из сна, обрушив наш брачный союз и вернув меня из получеловеческого-полуослиного состояния в ослиное. Нахмурив брови, полные превосходства, они ворвались в западное крыло дома и вытащили оттуда Лань Ляня, воткнув ему сзади за воротник листок белой бумаги. Хозяин попытался сопротивляться, но они, забавляясь, его одергивали. А когда он попытался получить объяснения, ему ответили: «Нам приказано сообщить, что ты можешь хозяйничать единоличником, если тебе этого так очень хочется. Но выплавка железа и строительство ирригационной системы – государственное дело огромной важности, которое требует обязательного участия всех граждан. Создавая водохранилище, мы о тебе забыли, но в следующий раз нас перехитрить ты уже не сможешь».

Двое мужчин потащили хозяина за ворота, а один, имеющий опыт работы с тягловым скотом, вытащил меня из сарая, дергая за удила при малейших признаках сопротивления с моей стороны, чем вызывал невыносимую боль и мешал мне дышать.

Жена хозяина Инчунь выбежала из дома и попыталась вернуть меня обратно:

– Вы можете забрать моего мужа на работу. Можете сделать так, чтобы и я дробила железную руду и выплавляла чугун, но вы не имеете права тащить за собой осла.

С явным раздражением и нетерпением мужчина ответил:

- Гражданка, за кого ты нас принимаешь? За солдат марионеточного правительства, которые конфискуют домашний скот? Мы – основа милиции народной коммуны -  выполняем  приказы вышестоящего начальства  и действуем в соответствии с нуждами государственной политики. Мы временно реквизируем твоего осла и вернем его, когда задание будет выполнено.

– Я пойду вместо него! – сказала Инчунь.

– Извини. Но начальство не давало нам такой инструкции, мы не имеем права самовольно брать на себя такую ответственность.

Лань Лянь, вырвавшись из рук двух мужчин, которые его держали, сказал:

– Вы не имеете права так со мной поступать. Строительство водохранилища и выплавка железа – государственное дело, и я, конечно же, пойду работать без всяких вопросов. Укажите, что мне делать, и я буду делать, но у меня одна просьба – позвольте оставить осла со мной.

– Мы не можем тебе ничего обещать, с этой просьбой тебе нужно обратиться к нашему начальству.

Так вот мы и шли. Один человек осторожно тащил за собой меня, готовый ко всяким неожиданностям. И двое  человек по бокам, как ведут дезертира, вели Лань Ляня. Мы вышли со двора, потом направились по селу к управлению округа и нынешней народной коммуне, где когда-то кузнец с красным носом и его подмастерье прибили мне первые подковы в своей кузнице. Когда мы проходили возле кладбища рода Симэнь, то увидели, как ученики средней школы под руководством нескольких учителей раскапывали могилы и вытаскивали надгробные камни. Вдруг из сторожки  выскочила женщина в белом и набросилась на одного из них, схватив за горло, но в тот же миг кирпич ударил ее сзади по голове. Женщина вмиг смертельно побледнела, будто покрывшись известью. Её неистово резкий крик перевернул мне душу. Пламя, ярче расплавленного железа, вырвалось из моих внутренностей, и я услышал, как из моего горла вылетели человеческие слова:

– Перестаньте! Я, Симэнь Нао, не позволяю раскапывать могилы родителей! И не смейте бить мою жену!

Я внезапно встал на задние копыта, подняв вверх передние, и, несмотря на боль в разорванных губах, поднял в воздух и швырнул в грязь на краю дороги моего сопровождающего. Будучи в сознании осла, я не был озабочен тем, что видел вокруг. А вот в сознании человека я не мог стерпеть, что кто-то раскапывает могилы предков и издевается над  моей женой. Я налетел на толпу учеников, укусил одного учителя в голову, а затем сбил с ног ученика, который ковырялся в могиле. Ученики бросились врассыпную, их учителя упали. Я увидел, как Симэнь Бай дергается на земле, взглянул в последний раз на черные раскопанные могилы и, повернувшись, помчался в сторону темного соснового бора.

После того, как я два дня без перерыва носился по территории волости Северо-Восточная Гаоми, пламя гнева моего понемногу угасло, а голод заставил меня питаться любой дикой растительностью и древесной корой. Благодаря такой грубой пище я на собственной шкуре прочувствовал, какие трудности испытывает дикий осел. Воспоминание  о душистой домашней еде направило меня к привычному ослиному существованию,  и я начал приближаться к моей деревни, к человеческому жилью.

В полдень этого же дня я заметил, что на краю села Таодзягуан под гигантским деревом гинкго стоит телега, запряженная черными мулами. Крепкий запах жмыха соевых бобов, смешанный с рисовой соломой, ударил мне в ноздри. Два мула стояли перед неглубокой корзиной на треножнике и уминали пахучий корм.

Я всегда презирал этих ублюдков, отпрысков лошадей и ослов, и был всегда готов искусать их до смерти, но в тот день я не собирался с ними воевать, а только думал, как бы протиснуться к корзине и немножко полакомиться их едой, чтобы пополнить силы, потраченные во время безумного двухдневного бега.

Затаив дыхание, я осторожно, чтобы не зазвенел колокольчик на шее, подступал к ним. Латунный колокольчик, который повесил мне на шею одноногий герой войны, повышал мой престиж, но также и причинял хлопоты. Когда я стремительно мчался, колокольчик всюду как бы извещал о приближении осла-героя, но в то же время не позволял мне окончательно избавиться от преследователей.