Сергей Слюсаренко - Я, гражданин Украины

– А вот бабок – никаких. Единственное, я могу предположить, что как побочный результат ты получишь неограниченный доступ к любой базе данных.

– Вот этого не надо! Не надо мне таких доступов. Меньше знаешь – дольше живешь. Ты мне сумму назови, а в базы я не ходок. Пусть себе ваши президенты их разбирают. Так сколько?

– Двести…

– Баксов?

– Ну не гвн же!

– Ты меня на такую мелочь хочешь взять?? Ты, наверное, знаешь, что я уже год как меньше, чем за штуку не берусь ничего хачить.

– Ты, Рюма, хоть и спец-хакер, но нетерпеливый. Ты не дослушал и дергаешься. Двести не долларов, а…

– Ты сейчас скажешь двести штук? Ну давай, давай! Я жду этих слов с пятницы, – заёрничал Рюма.

– Повторяю – ты нетерпелив, а это не делает тебе чести. Двести миллионов, если ты найдешь мне, кто и как получил этот доступ. И дашь мне такой же.

В трубке засопело и захрюкало. Потом совсем охрипший голос произнес:

– Заходи.

– Жди. Время полета сорок минут. От Домодедова меня вертолетом.

Рюма был счастлив. Особенно, когда ему домой в течение часа протянули волокно и привезли такое железо, какого ещё ни у кого в столице не было. С работой было сложнее. Но сегодняшний визит Шакваидзе его особо не пугал. Рюму, вообще, мало что в жизни пугало после того, как на украденном у брата мотоцикле он не вписался в поворот. Было тогда Рюме восемь лет. С тех пор он привык жить в кресле с колесами, был весел и никогда не страдал мизантропией.

– А, Аладдин, заходи! Тут интересные вещи происходят! Вот, смотри. Я нашел, что в базах данных ваших незалежных ведомств внешне ничего странного не происходило. Как будто. Любой запрос на поиск должен авторизироваться логином и динамическим паролем.

– Это как? – не понял Шакваидзе. – Ты же знаешь, я по сути, ламер в ваших сетях. Что такое динамический пароль?

– А! Это хохлы придумали!

– Вот только не надо мне твоего великодержавного шовинизма! Что же за страна такая Россия, чуть что – всех под себя подгрести норовите.

– А ты небось, уже и по-украински заговорил? Тоже мне, казак.

– Ладно, проехали. Короче, объясни нормально.

– На самом деле, – продолжил Рюма, – нет у них фиксированного пароля. Каждому пользователю выдается штука – типа калькулятора, в ней прошивка своя для каждого юзера. И выдает эта фиговина пароль всякий раз новый. Но только тот, который воспринимает база данных в данный момент и с данным логином. И даже после запроса в базу для получения результата надо повторно логиниться. В общем – не просто поломать, если только калькулятор не стырить. А его выносить нельзя. Его при входе к терминалу получают у дежурного. Такая вот многократная защита.

– И что – больше возможностей нет?

– Ну почему, – удивился Рюма, – я-то вхожу спокойно.

– Ну да, как супервайзер, сравнил.

– Но хитрость совсем не в том. Каждая транзакция без подробностей запроса отмечается в логе, чтобы потом можно было без суеты проверить, кто и что смотрел в этих базах данных.

– Ну и шо?

– Шо-шо! Нахватался ты там в своей Хох… У себя на Украине.

– Правильно говорить не на Украине, а в Украине, – возразил Шакваидзе, – иначе получается оскорбление национального достоинства!

– По-моему, у них это достоинство больное или не там находится, если их такое оскорбляет.

– Да перестань ты, Рюма, цепляться. Все это стеб. Там такие же люди, как и здесь, живут. Все это политика вонючая.

– Ага, как же! В Киеве, вон, слова по-русски на улице не услышишь и не скажешь!

– Ты что? Белены объелся, где ты такое видел?

– А я по кабелю первый канал киевский смотрю иногда – и вижу! Как интервью на улицах берут, как новости передают. Они даже рекламу нашу с субтитрами пускают!

– А ты не смотри гадость! На сарае знаешь, что написано? А внутри – дрова лежат. Забыл, на что пропаганда совковая способна? Короче, эти темы не поднимаем больше! Нормальные люди ни тут, ни там о политике не спорят!

– А зря… Ну ладно, значит, неувязочка там есть одна с логами, – Рюма потихоньку подводил разговор к своему триумфу.

– Не тяни, Рюма!

– Так вот, во всех базах за последние несколько месяцев случались анонимные запросы. Причем без залогинивания вообще.

– Это как возможно?

– Никак! Это значит, что кто-то входил в эти компы не через терминал, не через сетку, не через ИК порт – не через что.

– Но ведь входил?

– Есть мыслишка одна. Опять же, из Киева ноги растут. Давно, при угаре перестройки, на тамошнем «Сатурне» сделали автобусик занятный. Вернее, автобусик в Риге делали, а набили его электроникой на «Сатурне». И мог этот автобусик подъехать к любой конторе, а на мониторе, там в автобусике, сразу дублировалось все, что происходило в компьютерах той конторы. Это так называемая регистрация электромагнитных утечек. А отсюда – раз плюнуть не только до регистрации системы, но и до доступа к ней. Но проект прихлопнули, когда «Сатурн» загибаться стал, – Рюма был горд своей идеей.

– Ты хочешь сказать, что некто может контролировать компьютер просто с помощью антенны?

– Ну, я не спец в этих делах. Одно знаю, кто-то просто входит в электрические мозги, как нож в масло. И шарит там.

– Так что ты предлагаешь? Как такое засечь?

– Ну, я думаю, что в любом случае такой доступ может осуществляться с расстояния не очень большого. Надо там, возле процев ваших компов поставить датчики на любое электромагнитное излучение, да не простые, а чтобы писали все. Весь шум. Его-то мы и пошерстим потом, как только новый анонимный запрос придет.

– Ладно, сегодня же поставим эту байду и тебе все концы сведем, – согласился Шакваидзе и откланялся.

Через два дня Аладдина поднял с постели странный звонок. В его номере в гостинице «Националь», бывшая безымянная гостиница ЦК, бывшая «Октябрьская», был установлен прямой телефонк президенту. Он и звонил. Среди ночи такого не бывало.

– Да, – не очень уважительно произнес Шакваидзе.

– Аладдин, привет! – просипел в трубке не очень трезвый голос Рюмы. – А ведь вышло! Приезжай! Я теперь совсем без компа в эти базы вхожу! Вирусок-то мой – работает!

Не став вдаваться в подробности, Шакваидзе вызвал экстренный транспорт в Москву.

– Да заходи, там не заперто, – встретил гостя Рюмин голос. – Вали сюда!

Аладдин тихо проскользнул в маленькую прихожую и тщательно закрыл за собой дверь.

– Надеюсь, никто, кроме нас с тобой, не знает, чем ты занимаешься? – жестко спросил он.

– Пусть меня покрасят! Пусть я на синклере винду ставить буду! – поклялся Рюма страшными клятвами. – Слушай, в Киеве тоже столько комаров? Жужжат и жужжат. Это ты их принес.