Елена Хаецкая - Пришельцы и единороги (Городские легенды)

Пестрый пони с каждым днем становился все краше. Ида разговаривала с ним по целым дням, и ей казалось иногда, что она улавливает ответ. Однажды она спросила своего конька:

– Ты не согласился бы катать детей? Нам нужны заработки.

– Пожалуй, – задумчиво отозвался пони. – Это не самое худшее занятие. Надеюсь, я достаточно красив, чтобы производить должное впечатление?

– Ты – самая красивая лошадка на свете! – заверила Ида. – И я тебя обожаю!

Пони ухмыльнулся. По крайней мере, так восприняла это Ида.

И она стала выводить его в парк.

Идальго имел успех. Он не носил бантиков и лент, но одно только лукавое выражение его морды привлекало к нему детей. Ребятишки охотно забирались в нарядное седло с настоящим лассо. Идальго бегал по парку и время от времени вызывающе ржал.

Приблизительно в эти же дни, в начале июля, Ида познакомилась с Николаем. Николай, рослый, со светлыми соломенными волосами, загорелый, подошел к пестрому пони и некоторое время разглядывал его хозяйским глазом, а затем, наклонившись, поднял копыто и осмотрел его.

– Эй, – сказала Ида, – здесь тебе не конская ярмарка.

– Да? – Он выпрямился, встретился с ней взглядом. – И ты не лошадиная барышница?

– Я не барышница, а барышня, – отрезала Ида.

Николай весело рассмеялся. Странно, но он сразу понравился Иде. Может быть, потому, что внешне напоминал того мужчину, которым она мечтала быть.

– Ты ездишь верхом? – спросил Николай.

– Разумеется, – ответила Ида чуть высокомерно.

Он хмыкнул.

– Барышне положено. Как я мог забыть! А у тебя есть другая лошадь, кроме этой? – Он кивнул на пони чуть пренебрежительно, и Ида снова напряглась:

– Человек не может владеть конем. Только дружить с ним. И этот пони – мой лучший друг, понятно тебе?

– Я спрашивал не о том, дружишь ли ты со своим пони, а о том, есть ли у тебя лошадь, чтобы покататься?

– Ну… нет, – сдалась Ида.

– Приглашаю! – объявил Николай. – У меня знакомые в конюшне. В следующие выходные – едем. Возьмем по лошадке – и в луга, в поля. Хочешь?

– Да, – сказала Ида, не успев как следует подумать.

Пони был, кажется, не вполне доволен тем, как повернулись дела, но мнение свое держал при себе.

Прогулка с Николаем оказалась и лучше, и хуже, чем мечталось Иде. То есть, все было бы совершенно великолепно, если бы исключить самого Николая. Он постоянно терся возле Иды, норовил направить свою лошадь так, чтобы его колено соприкасалось с идиным, болтал и мешал мечтать. Иде хотелось пустить лошадь в галоп, насладиться скачкой, близостью к прекрасному, мощному животному, а вместо этого ей приходилось ехать шагом и слушать разглагольствования молодого человека.

«Что я в нем нашла? – думала она смятенно. – Он же скучный! Самодовольный! И… лезет!»

– Ты не мог бы отодвинуться? – попросила она наконец. – Ты мне мешаешь.

– Что тебе мешает? – деланно удивился он, изображая полное непонимание и еще плотнее придвигая свою лошадь. Он протянул руку и коснулся идиного бока. – Ты слишком тощая! Надо тебя откормить.

– Не смей так со мной разговаривать! – вскрикнула Ида. Она смотрела на его руку с ужасом.

Руки всегда говорили Иде куда больше, чем лицо человека. Не наличие или отсутствие трудовых мозолей, все это чушь; нет – некое особое выражение, присущее ладони, пальцам, лункам ногтей. Если возможно имитировать умный взгляд, добрую улыбку или даже обаяние внешности, то с руками такой фокус не проходит. Они всегда остаются неизменными и выдают своего владельца с головой.

А у Николая были отвратительные руки. Тонкие пальцы с выступающими жилками, с утолщениями возле ногтей. Вялые, синюшные. Ида никогда в жизни не смогла бы полюбить человека с такими руками.

Николай засмеялся и отъехал в сторону.

Остаток прогулки Ида переживала случившееся. Ей не удалось отвязаться от Николая, и он проводил ее почти до самого дома. На следующий день девушка решила больше с этим парнем не встречаться.

Но не тут-то было. Он пришел в парк и целый день бродил неподалеку. Времени у него, судя по всему, было навалом – и он развлекался, нервируя Иду. Сам он приблизился к ней только через час прогулки.

– Привет, – заговорил он как ни в чем не бывало. – Понравилось вчера?

– Нет, – отрезала Ида. – И не приходи ко мне больше.

Пони дышал ей в поясницу и переступал передними ногами.

– Ух, какие мы сердитые! – удивился Николай. – Но ты ведь согласилась.

– Я не соглашалась…

– Нет, дорогая, ты согласилась, – тут он наклонился ближе и холодно посмотрел Иде в глаза. – Ты сказала «да». И как ты думаешь теперь от меня отделаться?

От него пахло дурно вычищенными зубами.

– Пусти! – сказала Ида.

– Как, по-твоему, сколько стоит прокат лошади в частной конюшне? – Николай надвигался все ближе. – Мы ездили несколько часов. По-твоему, это было бесплатно?

– Что тебе нужно?

– Думаю, ты знаешь. – Он выпрямился и посмотрел, щурясь, на солнце. – Ну, пока. Я буду неподалеку. Не стану мешать тебе работать. Кажется, я отпугиваю твоих клиентов.

Он отошел и уселся на скамейке так, чтобы видеть Иду. Ботинок болтался на его жилистой щиколотке. Ида подумала о том, что на ногах у него такие же отвратительные пальцы, как и на руках, и ей снова вспомнился запах из его рта. Как будто он только что ел что-то несвежее.

Она машинально погладила своего пони.

– Что я натворила! – обратилась она к верному дружку Идальго. – Ну ты только подумай! Сам же пригласил меня покататься – а теперь требует… Что делать?

– Его надо отшить, – сказал пони. – Раз и навсегда.

– Я не умею…

– Есть такие мужчины, которые не понимают слова нет, – проговорил пони и дернул ушами. – Я тоже не всегда это понимаю… Но со второго раза даже лошади делается ясно: где «нет» – шутка, а где – всерьез. К примеру, у меня была знакомая кобылка, она любила жевать хозяйскую юбку… Даже она со второго «нет» переставала это делать…

– А тебе она «нет» не говорила? – поддела Идальго Ида.

Он хитро покосился большим глазом на подругу.

– Мне ни одна кобыла не говорит «нет», даже с первого раза!

– Ты у нас конь-огонь, – вздохнула Ида и погладила маленького дружка между ушами.

– Может быть, – сказал пони.

Весь этот разговор, как мнилось Иде, происходил у нее в воображении. Потому что со стороны никаких бесед между друзьями не было заметно: девушка с подавленным видом молчала, гладкий, хорошо кормленный пони преданно стоял рядом с ней и то и дело водил огромными глазами в пушистых ресницах, – а больше ничего.

Иногда Ида не выдерживала и бросала взгляд в ту сторону, где сидел Николай. Он всегда замечал это и приветственно взмахивал вялой кистью руки. Ида сердито отворачивалась. Ей становилось все хуже и хуже.