Елена Хаецкая - Пришельцы и единороги (Городские легенды)

Иногда Ида не выдерживала и бросала взгляд в ту сторону, где сидел Николай. Он всегда замечал это и приветственно взмахивал вялой кистью руки. Ида сердито отворачивалась. Ей становилось все хуже и хуже.

«Ты слишком доверчива, – бывало, говорила ей мама. – Разве можно верить людям вот так, с первого взгляда? Пойми, доченька, люди сильно отличаются от лошадей…»

Да уж. Лошадь не станет вести себя так подло.

За этот день Николай подходил еще дважды. Один раз он сказал:

– Понимаешь, ты мне нравишься, а я привык получать то, что хочу. И получу. У меня всегда выходит, так что лучше не рыпайся.

На это Ида промолчала.

Второй раз Николай пригрозил:

– От меня ты не отделаешься. Имей в виду. И не вздумай завести себе другого парня. Сама же будешь виновата в его смерти. Поняла?

– Дурак! – выпалила Ида.

Но он только посмеялся над ней, и это испугало ее еще больше.

– Не бойся, – сказал пони, когда Николай, все еще хохоча, пошел прочь. – Ну, что ты, в самом деле! А еще хотела быть похожим на Вигго Мортенсена!

– Откуда ты знаешь?

– Я читаю твои мысли…

Тут Ида повернулась и уставилась на пеструю лошадку.

– Ты серьезно?

Он переступил копытами и взбрыкнул. Ида уже знала, что у Идальго это означает приступ неумеренного веселья.

– Интересно, а с кем ты все это время болтала, Ида?

– Ну… сама с собой.

– А вот и нет! – Пони ликовал, видя свою подругу по-настоящему растерянной. – Вот и глупости! Ты разговаривала со мной!

– Ага. У меня приступ помешательства. Мама всегда говорила, что когда-нибудь любовь к лошадям доведет меня до сумасшедшего дома. Редкий диагноз – острая иппофилия.

– Иппофилия… Какое прекрасное слово… – протянул пони. – Она умерла от любви к лошадям…

– Лучше бы мне умереть, – сказала Ида. – Этот гад поймал меня. Думает, разок покатал на лошадке – и может присвоить.

– Исключено, – отрезал пони. – Скажи, ты веришь, что мы с тобой разговариваем?

– Знаешь, Идальго, мне уже все равно… – призналась Ида.

– Слыхала про Конька-Горбунка? – осведомился пони. – Ну, давай, говори: знаешь такую историю?

– Что-то в детстве… – протянула Ида. – Вероятно, отложилось в подсознании. С той поры я и верю, что лошади меня спасут. Но пока что они меня только губили. Еще во «Властелине Колец». Там тоже появляются лошади из белой пены… Очень красиво.

– Не знаю никаких Колец, – сказал пони нетерпеливо. – Я спрашиваю совершенно конкретную вещь. Конек-Горбунок.

– Да. Знаю, – сказала Ида. – Что дальше?

– Да так, ничего… Давай работать. Я хочу покатать вон ту малышку в желтом платье, с подсолнухами.

– Ей три года. Она испугается.

– Не испугается. Давай, зазывай. Хочу!

Ида дождалась мгновения, когда малышка повернулась в ее сторону, и приветливо махнула ей рукой.

– Хочешь погладить лошадку? Это пони. Не бойся. Он любит деток.

Девочка приблизилась и протянула пухлую ручку. Пони помотал гривой, потянулся мордой к детской ладошке, дохнул на нее. Девочка засмеялась.

– Давай я тебя подсажу, покатаешься, – предложила Ида.

Подбежала, суетясь, мама девочки:

– Сколько это будет стоить? Это, наверное, дорого!

– Я возьму недорого, – обещала Ида. – Десятки хватит. Ваша доченька понравилась моему пони…

– Да? – недоверчиво произнесла женщина и осмотрела пони придирчивым взглядом. Пони скосил глаза и шумно фыркнул.

– Это он шутит, – поспешно проговорила Ида. – У него хороший характер.

Пони тряхнул гривой.

– Хороший, – повторила Ида с нажимом.

И Идальго прокатил понравившуюся ему малышку по парку под ревнивым надзором мамы, а потом еще нескольких детей и одного долговязого подростка, который выложил целую сотню за счастье протрястись в крохотном седле под насмешливые выкрики и свистки своих собратьев.

Вечер наступал постепенно, и вдруг Ида поняла, что надвигается тот самый момент, которого она боится: сейчас ей предстоит отвести Идальго в загон и возвращаться домой. Николай почти наверняка исполнит свою угрозу. Что делать? Искать провожатого? Срочно подцепить какого-нибудь парня и назначить ему свидание у себя дома? Но это, во-первых, нечестно по отношению к парню, а во-вторых, Ида совершенно не умела цеплять незнакомых парней…

В конце концов она решила поступить как честный и гордый человек: высоко поднять голову и без боязни идти в одиночку. Будь что будет! Она не покажет Николаю, что боится его. «Ты можешь меня убить, но ты не заставишь меня бояться!» – приблизительно так.

С каждым мгновением ощущение опасности усиливалось. За ней следили. За ней крались по пятам. Иде стоило больших усилий не ускорять шаги и не оборачиваться.

Наконец он показался. Вынырнул прямо перед ней – выскочил из-за куста, как чертик. Широкая улыбка светится в легком сумраке белой ночи.

– Привет. Ты мне, кажется, не рада?

– Не рада, – сказала Ида. – Пропусти, пожалуйста.

– А, так мы уже просим! – насмешливо протянул Николай. – Голубушка, я тебя предупреждал. Давай лучше по-хорошему.

– Не по-хорошему, не по-плохому, никак! Пусти! – вскрикнула Ида, потому что он крепко взял ее за руку повыше локтя.

– Еще чего! – Он продолжал смеяться. – Идем-ка. Я покажу тебе, что значит – быть взрослой.

– Мама! – закричала Ида, забыв о своем намерении оставаться гордой и бесстрашной.

– Мама не поможет, – сказал Николай и потащил ее за собой.

– Идальго! – вопила Ида. – Помогите!

Николай тащил ее в подворотню, за которой начинались проходные дворы: один проем нанизывался на другой, создавалась жуткая перспектива, в конце которой зияло ничто – тупик, тьма.

Ида больше не кричала: Николай зажал ей рот отвратительной прохладной ладонью. Рука на ощупь была как будто неживая, вялая, и только по краям – твердая, точно из деревяшки. Ида несколько раз лязгнула зубами, норовя укусить, но исполнить желаемое не удавалось: тонкая кожа на слабом мясце оставалась недосягаемой.

Девушка отчаянно цеплялась ногами за камни, за корни деревьев, за любую выпуклость на мостовой. Николай легко отрывал ее от земли и волок все дальше и дальше.

Неожиданно впереди послышалось лошадиное ржание. Это не был голос пони, резкий и насмешливый; тонко, призывно ржала большая лошадь. Ида решила было, что ей чудится, но, судя по всему, Николай тоже услышал странный звук, потому что остановился и навострил уши. Ржание повторилось.

– Что за черт! – промолвил досадливо Николай и снова двинулся вперед.

Из подворотни, уходящей от проходного двора вбок, донесся отрывистый легкий стук копыт, и во двор влетела лошадь. Это был индейский мустанг, рыжий, с беспорядочно разбросанными белыми пятнами, с развевающейся белой гривой и гневно задранным огненным хвостом. Громада лоснящегося мощного конского тела надвигалась на Николая и девушку.