Фриц Лейбер - Мрак, сомкнись!

Святилище было пустынна Отряды жрецов, прочесывавших Святилище, уже увели своих пленных в подземные камеры.

И чем ближе подходил Жарль к своим апартаментам, тем ощутимее становились его мучения. К его ужасу, черные мысли вины, засевшие в его мозгу, внезапно ожили, стали нашептывать в его уши:

— Ты слышишь нас, Армон Жарль? Ты слышишь нас? Я — это ты. Беги. Заткни уши. Это не поможет тебе. Ты не можешь отключиться от нас. Ты не можешь не слушать нас. Мы, Армон Жарль, ты загнал в самые дальние клетки своего мозга эту мысль. Повтори: я, Армон Жарль, от которого ты отрекся. Но Мы — сильнее тебя.

И что самое страшное, ему слышался не его голос, хотя звучал он и очень похоже. Жарль пытался объяснить этот факт слуховой галлюцинацией, проекцией его подсознания. Но данный голос слишком реален, слишком индивидуален, чтобы быть галлюцинацией Это голос ближайшего родственника, голос Брата, которого не существовало.

И он устремился в свои апартаменты, будто за ним гнались все силы Ада. Вбежав туда, Жарль торопливо реактивировал замок…

Но внутри он чувствовал себя еще хуже.

— Тебе не убежать от меня, Армон Жарль, — звучал голос. — Где ты, там и я. Ты будешь слушать меня до самой смерти, даже пламя крематория не заглушит меня.

Никого в своей жизни он не ненавидел так безудержно, как этот голос. Ему не приходилось испытывать такой жажды разрушения, ломать, уничтожать все. И еще никогда он не ощущал себя таким беспомощным, неспособным выполнить задуманное.

В его мозгу стали возникать видения. Он пробирается через развалины. Костлявые руки матери Джуди нащупывают его кисть. Он хочет остановить своих преследователей, задушить старуху, разбить ей череп ее собственной палкой… Но не может…

Он сидит за грубым столом. Вместе со своими родными собирается обедать. Он отравил их пищу и теперь ждет, чтобы они первыми набили свои рты…

Он в лаборатории Брата Домаса, однако там все по-другому. В кресле Брата Домаса сидит мрак, имеющий очертания человека. Ведьмы с дьявольскими ухмылками, вампиры готовят аппаратуру, инструменты…

Затем он, посмотрев в зеркало, вместо себя увидел оживший труп Асмодея. Асмодей что-то объяснял жестами, показывая то на Жарля, то на прожженную дыру в мантии и в своем теле. Он повторял этот жест снова и снова.

Ненависть к жизни, ненависть ко всему живому поднялась в Жарле, захватив его мозг полностью. Ему показалось, что один человек, будь он хитер, коварен, упорен, в состоянии уничтожить всю человеческую расу, кроме себя. Это выполнимо.

Собрав всю силу воли, он осмотрел комнату. Сначала он решил, что комната пуста. И только потом он заметил на столе, рядом с проектором, возле которого разбросаны ленты, животное с темной шерстью и огромными глазами. Вампир. Лицо зверька было копией его собственного лица.

Жарль сразу понял: это именно вампир мучил его видениями, телепатически передавая ему свои мысли, ощущения.

И он тотчас же решил убить вампира. Не лучами Гнева. Сейчас Жарль находился в таком состоянии, что мысли его напоминали мысли первобытного человека. Жарль хотел задушить вампира голыми руками.

Жарль пошел к столу, но вампир не шевельнулся. Однако приближался Жарль к столу мучительно медленно. Он с трудом продвигался сквозь воздух, густой, как желе. И пока он шел, еле передвигая ноги, в его мозгу снова возникло видение.

Он был совершенно один, пальцы на кнопках управления мощного бластера. Он на вершине холма в центре плоской безжизненной серой равнины. Из живых остался он один. Насколько хватает взгляда — а он, кажется, может видеть всю землю — простирались могилы людей, мужчин и женщин, всех возрастов, которые страдали, боролись и погибали, стремясь завоевать свободу, желая получить более того, чем располагало общество, скованное строгими правилами и ограничениями.

И его охватил страх, хотя, видно, не осталось никого, кто угрожал ему. Он постоянно думал, хватит ли ему мощности бластера.

Только несколько шагов отделяло его от стола. Жарль вытянул руки. Ненавистное существо пожирало его глазами. Однако видение все еще находилось между ними.

Внезапно пустынная равнина начала содрогаться. Будто началось землетрясение. Правда, колебания почвы не отличались мощной силой, лишь беспорядочные сотрясения.

Тут и там земля растрескивалась, и из нее вставали скелеты в истлевших лохмотьях. Их скопилось очень много, уже целая армия. Со всех сторон они направлялись к холму. Земля осыпалась с их костей при ходьбе.

Он, нажав кнопку, стал косить их излучением. Они падали сотнями, тысячами, принимая вторую смерть. Но по их горящим костям шествовали все новые и новые скелеты. И Жарль знал, что по всей Земле поднимаются из могил мертвецы и идут сюда, к нему.

Еще один шаг, и он может наклониться. Его пальцы совсем рядом с горлом. Только один шаг.

А они все наступают. Стройными колоннами. И запах тлеющих костей жжет ему ноздри, дым застилает глаза. Упавшие скелеты уже образовали вокруг холма высокую насыпь, выше, чем сам холм. Ему уже пришлось поднимать дуло бластера вверх, почти вертикально, чтобы уничтожать вновь наступающие скелеты, появившиеся уже на вершине насыпи.

Вот Жарль почти возле стола. Руки уже готовы сомкнуться на горле зверька.

Но те, новые скелеты тоже совсем близко. Они накатывались волнами. Жарль задыхался, кашлял, стонал. Каждый раз, когда он скашивал бластером очередную цепь, расстояние между ней и предыдущей сокращалось. Один из обгоревших скелетов скатился прямо к нему, и почерневшие фаланги пальцев, казалось, пытаются схватить его.

Пальцы его сомкнулись вокруг шеи мохнатого призрака, но ощущение было такое, будто он коснулся прозрачного пластикового воротника. Жарль не ощутил под пальцами шерсти. Еще одно усилие…

И в этот момент костлявые руки схватили его сзади. В пароксизме ужаса, ощущения вины он закричал:

— Я сдаюсь! Я сдаюсь!

И удар, более сильный и пронизывающий, чем удар электрического тока, потряс его нервы. В его мозгу пронеслись жуткие видения, чудилось, все в нем переворачивается, крутится со страшной скоростью. И затем внезапно остановка…

Сознание угасло, но не полностью. Клетки памяти напряглись до крайности, но не разорвались. Глаза его, которые он закрыл в последний момент, открылись.

Он жив. Тот, прежний Жарль. Жарль, который ненавидел Иерархию.

Но сознание этого не принесло ему облегчения. Напротив, на него нахлынули новые мучения, еще более непереносимые. Память напомнила ему обо всех поступках. Он вспоминал детально, что делал, будучи Жарлем новым. Предательство Ведьмовства, похищение Шарлсон Наурии, и… самое главное, убийство Асмодея.