Игорь Пронин - Мао: Душевная повесть

— В чем дело, козлы?! — не растерялась Мария, не найдя револьвера.

— Деньги, — сказал Филипп, не глядя на нее. — Они не могут принадлежать.

— Дай сумку, Фрэнк. — Мария расстегнула молнию и показала Филиппу несколько пачек денег. — Это все, на что вы можете надеяться. Теперь мы уйдем, а вы имейте в виду, Николсоны, что те, кто много говорит, рано умирают. Прямо в камере. Ясно?

— Они — не Николсоны, — грустно сказал Фрэнк. — Они — китайские шпионы.

— Нет, это мне уже совсем не нравится. — Мария закусила губу, бросила деньги в сумку и стала застегивать свою блузку. — Шпионы из них, как и китайцы, — никакие, но кто-то тут сильно дурит мне голову. У тебя есть пистолет?

У Фрэнка оказался пистолет, и он отдал его Марии. Мария чуть успокоилась и приказала нам всем сидеть, где сидим, а потом с пистолетом и сумкой вышла из комнаты, громко окликая Саида. Правда, она звала его Джеком, может, поэтому он и не откликнулся, и подготовиться к ее приходу не успел. Она их нашла, раздался визг, и через три минуты в комнату вошел, застегиваясь, смущенный Саид. За ним шла Сьюзен, а Мария подталкивала ее в спину пистолетом.

— Ну поживей шурши задницей, толстуха! — подбодрила Мария Сьюзи и с ходу продолжила: — Всем сесть!

Фрэнк почему-то сразу вскочил и отошел в сторону, а на его место тяжело плюхнулся Саид. Сьюзен хотела сесть на его колени, но он подвинулся, столкнув Филиппа с кушетки. Филипп остался сидеть на полу.

— Мария… — робко сказал Фрэнк. — А почему ты в таком виде?

— Я тебе потом все расскажу. — Мария потрепала его по щеке. — Потом. Я так устала. Даже немного потеряла контроль за ситуацией. Давай-ка ты пересчитаешь деньги, а то всякое могло быть с сумкой, пока я ее не видела.

Фрэнк вывалил деньги в угол и стал их считать, руки сразу дрожать перестали. Мария задумалась и смотрела то на Саида, то на Сьюзен.

— Мария, — сказал Саид. — Не делай из мухи слона.

— Заткнись. Лучше поцелуй свою корову, а то она сейчас заревет.

— Знаешь, женщина, я ведь сейчас встану, намотаю твои патлы на руку и…

Саид начал было подниматься, но тут Мария ловко стукнула его в лоб рукояткой пистолета. Звук получился сухой и звонкий, как обухом топора зимой по дереву.

— Ох!.. — сказал Саид.

— Сволочь! — крикнула Сьюзи.

— Короче, так! — прикрикнула на них Мария. — Если деньги на месте, то мы сейчас уходим. Мы не знаем вас — вы не видели нас. Все понятно?

— Мы согласны, — отозвалась Сью.

— Ты думаешь только о деньгах! — возмутился Саид. — Для тебя люди — ничто, тьфу!

— Можно я его ударю? — прибежал тут же Фрэнк.

— Нет, — сказала Мария и немного смягчилась к Саиду, наверное, из-за растущей у него на лбу шишки. — Вот что, Джек, если хочешь нормально поговорить, идем в другую комнату, и сперва ты мне все расскажешь. Только правду, мне надоела ложь!

— Правда — частный случай лжи, — очнулся на секунду Филипп.

Саид встал, и теперь Мария его не ударила. Сьюзен постаралась удержать его за руку, но он мягко вырвался. Фрэнк жалобно сказал:

— Оставь мне хоть пистолет!..

— Да ты посмотри на них. И так управишься, — ответила Мария уже из коридора.

— Их не будет с полчаса как минимум, — я как раз прикончил бутылку и постарался сосредоточиться. — Фрэнк, ты деньги не досчитал, давай помогу.

— Отстань. А почему полчаса, почему так долго?

— Это как минимум, — уверил я его и для виду покосился на компас. — Меньше у него не получается. Мне-то ты веришь?

Фрэнк постоял-постоял, да и выбежал из комнаты, а за ним тут же поскакала Сьюзен. Я подошел к кучке денег и набил себе в карманы сколько можно, чтобы не очень заметно было, в трусы тоже положил. Потом занялся Филиппом, самому ему было все равно. Он сказал:

— Пища — это голод со спины. Спина — это отвернувшееся лицо.

— Нет, ты с затылком путаешь, — поправил я его.

— Да. Пища — затылок лица голода.

За дверью орали на четыре голоса. Я вдруг вспомнил об Ойхо и Книгах. Если они еще здесь, то это проклятие еще довлеет. Я прошел по комнате и легко Книги нашел, они лежали на подоконнике, за шторой. Я быстро открыл окно и вышвырнул Книги наружу.

— Теперь все будет хорошо, — сказал я Филиппу.

Филипп мне очередной гадостью ответить не успел, потому что за дверью вдруг заорали так, что мы оба сразу поняли: это американские полицейские. Скоро полицейские стали нам кричать через дверь, чтобы мы сдавались, а то они будут стрелять. Я сказал, что мы сдаемся. Тогда они попросили нас лечь на пол и распластаться. Я распластал Филиппа, который снова расхихикался, лег сам и сказал, что мы готовы. Полицейские немного покопались, потом с ревом вбежали и стали пинать нас ногами. Потом они завернули нам руки за спины, надели наручники, обыскали и украли все деньги. Может, я зря Книги выбросил?

Потом нас подняли и отвели в другую комнату, там уже стояли все остальные. Фрэнк пытался объяснить полицейским, что его нельзя задерживать, хотя, кто он такой, он сейчас не скажет; Сьюзен плакала с каменным лицом; Саиду со свежеразбитым лицом было все равно; Мария была без лифчика и в блузке нараспашку. Полицейские очень забавлялись Марией и не разрешали ей отвернуться к стене. Потом один полицейский крикнул:

— Запускай! — и в комнату понабежала целая орава людей с фотоаппаратами. Они стали фотографировать, галдеть и ко всем приставать. Полицейские терпели это минут пять, а потом всех выгнали. В образовавшейся тишине Фрэнк сказал:

— Ну вот что, раз уж так все случилось, я заявляю, что группу китайских шпионов раскрыл я.

— Ни фига, — в комнату заглянул из коридора Том с сигарой в зубах. — Какая бы тут группа ни была, первым стукнул я, и вся честь мне. Я книгу буду писать, слышишь, Фрэнк? В основном про тебя и твоих друзей. Не этих. Ты знаешь каких.

— Не будь идиотом! — возмутился Фрэнк. — Нас обоих найдут на дне!

— А ты не подкладывай мою жену кому попало!

— Прости, Джек, это я во всем виновата! — завопила Сьюзен и хотела, наверное, обняться с Саидом, но руки у обоих были за спиной, и Саид от толчка повалился на пол.

Мне вдруг страшно захотелось есть, и я понял, что обеда не будет. А то вдруг и ужина. Я даже спросил у полицейского, будут ли нас кормить. Он сказал, что лично он бы нас просто побросал в окно, потому что от китайцев нигде не продохнуть, от ублюдков желтопузых, но, видимо, в конце концов покормят, потому что мир катится к чертям. А вот лично он заставил бы нас жрать друг друга, проклятых узкоглазых коммуняк. Я немного успокоился. Вроде и желудок мой тоже. И вредный Том ушел, перестал мозолить мне глаза. Но тут Филипп стал мне нашептывать на ухо: