Василий Лобов - Дом, который сумаcшедший

В этом месте голос человека Тяптяпыча обычно тонул в реве человеконенавистных громкоговорителей — начинался очередной сеанс психотерапии. Все люди мгновенно затыкали уши хлебными катышками. Самые преданные люди брали любимого всеми человека Тяптяпыча на руки и любовно несли к его человеческой кровати. Я любовно расшнуровывал шнурки на его человеческих ботинках. Он ласково гладил меня своей человеколюбивой ладонью по моей человеческой голове. Все разбредались кто куда. Я ложился на кровать и все то долгое время, пока гремели человеконенавистные громкоговорители, смотрел в клетчатый потолок, снова и снова возвращаясь своими человеческими мыслями к свободолюбивым мыслям человеколюбивого человека Тяптяпыча. Да, да, да, говорил мне мой человеческий ум, да, да, да, именно так, только так можно покончить с несправедливостью. Только человек безголовый будет раз и навсегда лишен возможности даже мечтать о проклятой короне.

Вот только человека Принцессу я никак не мог представить себе без головы.

Постоянно думая о человеке Принцессе, как-то я напомнил человеку Тяптяпычу об его обещании навести справки о человеке Принцессе.

— Не волнуйся... — ответил человек Тяптяпыч, ласково оглаживая своей гениальной ладонью мою человеческую голову. — Не волнуйся, человек Принцесса сейчас находится в своем шикарном дворце, его стерегут братцы ревизоры из Ордена Великой Ревизии, которые настоящие сумасшедшие.

— Можно мне передать ему записку?

— Всему свое время. Сейчас мы разрабатываем свободолюбивый план, в котором вы оба примете самое непосредственное человеческое участие. Как только план утвердят, вы неминуемо встретитесь.

В тот день, от самого утра и до самого вечера, мне было как-то особенно грустно, а вечером в нашу палату номер ноль пришла делегированная из палаты для людей, несколько от меня физиологически отличающихся, человек... непорядочная шлюха Инфанта.

— Инфанта!

— воскликнул я. Ты? Ты тоже здесь?! Мы вышли в коридор и остановились возле радиатора центрального отопления.

— Почему ты тогда не пришел? А говорил, что любишь...

Я пожал плечами клетчатого человеческого фрака.

— Ах да, ну конечно! Ты не мог, тебя упрятали в Стационар! Как я рада, человек мой любимый!

Прижавшись к моей человеческой груди, он подставила под человеческий поцелуй свои человеческие губы.

— А ты, человек Инфанта, ты-то как здесь очутилась?

— Зови меня человек шлюха Инфанта, меня тут все так зовут, я привыкла. Но без бесчеловечного слова «непорядочная». С непорядочностью я навсегда покончила...

— Хорошо, — согласился я по-человечески просто.

— После того, как ты ушел, — зашептала в меня человек шлюха Инфанта, — я все думала и думала, представляешь? И однажды, в один прекрасный и светлый день, перестала брать с людей деньги. Меня били и крикливые клиенты, и эксплуататорская администрация, и мерзкие святые экзекуторы, которых всех я теперь очень люблю. Как ты меня учил, человек мой любимый. Меня заставляли, а я не брала...

— Почему?

— Потому что я должна любить всех людей, но не так, как несколько отличающихся, а совсем по-другому. Всех, без исключения. А они решили, что с моим умом происходит что-то неладное...

— Извини, я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.

— Нет-нет, человек мой любимый, я тебе бесконечно благодарна! Без тебя я никогда бы не узнала, в чем заключается истина!..

Человек шлюха Инфанта побежала на очередное историческое собрание, а мой желудок долго еще не мог переварить эту неожиданную человеческую встречу.

Когда наконец я вернулся в палату, очередное историческое собрание уже подходило к концу. Я подошел к столу и остановился возле стола. Человек Тяптяпыч докончил начатую еще до моего возвращения очередную свободолюбивую фразу, замолчал, потрогал бородку и, вроде бы ни к кому из людей конкретно не обращаясь, заметил:

— Люди Движения Сопротивления обязаны посещать все исторические свободолюбивые человеческие собрания.

Взгляды всех людей сосредоточились на мне.

— Только железная свободолюбивая дисциплина, — продолжал человек Тяптяпыч, — помноженная на нашу свободолюбивую монолитность, поможет нам, основываясь на принципах демократического человеководства, добиться намеченной чело-веководами свободолюбивой цели.

На этом очередном историческом собрании присутствовал и самый старший человек из двадцать первой палаты, откуда я так стремительно переместился в нулевую. Он сказал:

— Дисциплина каждого отдельно взятого нами человека определяется его внутренними качествами способности человеководствоваться человеколюбивыми человеководческими распоряжениями наших свободолюбивых человеководов. Если человек человеческое дерьмо, то и дисциплина у него сильно прихрамывает на обе человеческие ноги. Мы должны рьяно бороться с разболтанностью прихрамывания. А нашего любимого человека Тяптяпыча мы любим за железную человеческую стойкость, как и за все остальное.

Все люди посмотрели на человека Тяптяпыча, который от этих слов и взглядов кивнул головой и моргнул глазами. Все люди тоже закивали головами и заморгали глазами с выступившими на них от любви к человеку Тяптяпычу слезами.

— Свободолюбивая дисциплина, — сказал человек Тяптяпыч, — это беспрекословное подчинение человека человеку, выбранному в человеководы.

А самый старший человек из двадцать первой палаты добавил:

— Ты, наш дорогой человек Тяптяпыч, самый-самый из нас. Мы тебе беспрекословно подчиняемся. Мы готовы идти прочерченной твоей гениальной мыслью дорогой к нашему светлому безголовому будущему. И мы не позволим разваливать наши монолитные человеческие ряды гнилому душку разлагающей человеческие души анархии. Мы за свободу, но за свободу демократического человеководства!

Все люди закричали:

— Ура! Ура! Ура!

А потом я спросил:

— Человек Тяптяпыч, ответь мне, пожалуйста, что наше Движение Сопротивления будет делать с теми, кто не захочет, чтобы им оттяпали голову?

Все люди перестали дышать. Человек Тяптяпыч ласково погладил людей по человеческим головам и ответил:

— Ты самый неопытный из нас, твое научное человеководческое свободолюбивое мировоззрение еще не до конца сформировано. Именно поэтому ты задаешь нам подобные глупые вопросы. Если человек не хочет жить по-человечески, значит он не человек, значит — придется его вычеловечивать... Он хотел еще что-то сказать, но тут взревели человеконенавистные громкоговорители.

Человека Тяптяпыча бережно перенесли на койку. Я было собрался, как и всегда, опуститься на колени, чтобы снять с него ботинки, но он, отстранив меня, пригласил выполнить эту почетную миссию самого старшего человека из двадцать первой палаты.