Борис Гайдук - Третья Мировая Игра

А вот и Зябликово. То же самое, что всегда было и которое много раз во сне видел. Белые крыши среди безлистых черточек яблоневых и сливовых садов. Резные ворота, колодцы с длинными журавлями. Острым предчувствием сжалось горло — скоро уеду отсюда в дальние края. Не на год или два, а навсегда, и кто знает, будет ли возможность навещать родные места. Но иначе нельзя, это мой собственный выбор, мой единственный путь. С каждым ударом копыта заново передумываю всю свою жизнь. Скоро новая страница в ней откроется.

Въехал в деревню. Вот крайний дом. Иван Гордеевич Мирный с семейством здесь живет. Следующий дом — старики Долгоуховы. На улице никого. Поземка. Поднимается метель. Сейчас буду дома. Еще через час у Маши. Сразу поехал бы туда, но — нельзя, родным незаслуженную обиду тем самым нанесу.

Школа.

Вот и Семен Борисович к началу уроков спешит. Улыбаюсь ему, кричу, машу рукой, а он согнулся, в тулуп спрятался и не видит ничего. Почти в коня уткнулся, только тогда голову поднял.

— Мишенька? Вот радость! Домой?

— Домой, Семен Борисович!

— А знаешь что? Пойдем-ка со мной. Сегодня первый урок четверти. Ты уже человек бывалый, расскажешь детям первый урок. Валерий Петрович должен был прийти, но заболел. Выручай…

Первый урок по обычаю ведет не учитель, а кто-либо из почетных сограждан. Отца моего часто на первый урок не только к нам, но и в Вельяминово, и в Горбылино, и даже в Малоярославец звали. Теперь вот я. Большая честь.

Спешиваюсь, привязываю к забору коня.

— Что там с игрой, Мишенька?

— Затишье, Семен Борисович.

— Как, интересно, молодой князь себя на главном тренерском поприще покажет? За многое сразу схватился. Не надорвется ли?

— Справится, я уверен.

Входим в класс. Дети шумно встают и кланяются.

Сорок с лишним человек, вся наша школа. Первый урок — общий для всех. Семен Борисович громко откашливается.

— Здравствуйте, дорогие мои. Сегодня ваш первый урок проведет Михаил Прокофьев, герой игры, ассистент самого князя Дмитрия Всеволодовича.

— Бывший ассистент, Семен Борисович…

— Ну, не важно. Прошу оказать честь.

Дети снова встают, низко кланяются. Окидываю всех взглядом. Разноголовый детский сад. Что им сказать?

— Здравствуйте, дети. Ваш учитель, Семен Борисович только что встретил меня у дверей школы и попросил провести этот урок. Времени на подготовку у меня не было совсем, поэтому я прошу вас простить мне некоторую сбивчивость…

Перевожу дыхание. Волнительное, оказывается, дело — уроки вести. Сорок пар острых глаз смотрят на меня с любопытством и почтением.

— Когда мы встретились с вашим учителем, я ехал из команды домой. Я оставил службу у Дмитрия Всеволодовича и отклонил предложение войти в тренерский штаб Егора Карпина.

Слышится вздох разочарования.

— Вы хотите спросить, зачем я это сделал? Верно?

— Да, верно, зачем? — раздаются голоса.

— А вот зачем. Я давно мечтал поступить в Университет и заняться наукой…

Заскрипели стулья, на детских лицах недоумение и едва ли не насмешки.

— Я мечтал об этом с самого детства, почти с вашего возраста. И теперь я ближе к моей мечте, чем когда бы то ни было. За хорошую службу князь дал мне рекомендацию, которую власти Университета примут во внимание самым серьезным образом. Я надеюсь, что оправдаю щедрую рекомендацию Дмитрия Всеволодовича и буду заниматься своим делом. Тем, к которому имею способности и природную склонность…

Говорю — и едва узнаю свою собственную речь. Впервые в школе выступаю, а волнение без следа прошло. Будто не я это говорю, а кто-то другой, более зрелый, умный. Как отец.

— Это очень важно — заниматься именно тем, что тебе нравится. Посмотрите на себя.

Дети поднимают глаза, смотрят друг на друга и на меня. На лицах веселое недоумение.

— Среди вас нет двух одинаковых детей. Правильно?

Смеются.

— Неправильно! Храпуновские Аня и Галя одинаковые!

Я тоже улыбаюсь. Действительно, совершенно одинаковые девчонки. Одинаковые толстые косы с бантами, симметричные веснушки.

— Неправильно. Они не одинаковые, а просто очень похожи. Сейчас, например, одна из них смеется, а другая нет. Завтра одна из них останется жить в Зябликове, а другая уедет в город.

Детишки зашевелились, зашумели.

— Но я сейчас не об этом. Вы разные не только внешне, но и в душе. Одни из вас лучше пишут, другие быстрее бегают, девочки умеют шить, а мальчики ездить на лошади. У каждого из вас есть что-то, что он умеет делать лучше других, к чему питает пристрастие. Очень важно увидеть это в себе и развить, не дать засохнуть…

Снова утихла детвора. Семен Борисович побледнел и глаза на меня выкатил, как будто впервые увидел.

— Очень важно не идти бездумно за всеми просто потому, что так повелось и так устроена жизнь, а следовать велению своего сердца, своему… своему предназначению…

Что это за слово я сказал? Что оно означает? Не знаю. Будто всплыло откуда-то из памяти. А вдруг попросят пояснить? Как ответить?

— А в чем наше предназначение? — ломко спрашивает в тишине Вова Сачков, тихий худенький очкарик, сын Аркадия Ивановича и Елизаветы Петровны. — Неужели только в игре?

На мгновение я остолбенел. Не только спрашивать будут, но еще, глядишь, и самому тебе на некоторые важные вопросы ответят.

— Нет, — отвечаю, и тут же поправляюсь: — Точнее, не только в игре. Возможно, кто-то из вас найдет себя и на игровом поле, или в тренерском штабе, или в обслуживающей бригаде. Но помните — жизнь не замыкается на одной только игре. Оглянитесь вокруг. Пойдите в библиотеки. Слушайте умных людей. И рано или поздно вы увидите, что окружающий вас мир во много раз богаче и шире, чем одна только игра. Жизнь предлагает вам тысячи возможностей и тысячи разных путей. Найдите свой и следуйте ему…

Дети смотрят на меня во все глаза. Семен Борисович даже рот приоткрыл и глазами отчего-то заморгал, как будто слезу прогоняет.

Очкарик радостно захлопал в ладоши.

— Правильно! — кричит. — Правильно! Мне и самому давно так кажется. Только я все время боялся об этом думать. Можно я расскажу? Можно?

Скрипнули парты, со стуком опрокинулся стул. Дети, проворные быстроглазые дети, потянулись к своему товарищу, окружили его. Семен Борисович оставил нарушение дисциплины без замечания и тоже подошел ближе к своему ученику.

— Вот смотрите! Это карта звездного неба! Я сам нарисовал! Я давно наблюдаю! Мне все видно! Я сделал двойное стекло!

Маленький мальчик почти задыхается от волнения.

— Смотрите сюда! Некоторые звезды всегда неподвижны! Но есть на небе четыре звезды, которые…