Эдуард Семенов - Кодекс Защитника

— Признать вину? — губернатор рявкнул так, что эхо загуляла под сводами старинной лавры. — Да вы в своем уме? Я — боевой генерал, я не могу быть неправым!

Митрополит оставался на удивление спокойным.

— Тогда выходи и бейся. Один на один.

Слова митрополита будто окатили губернатора ушатом холодной воды.

— Тьфу ты! Опять вы снова-здорово? А по-другому дело решить нельзя? Ну, выставить вместо себя кого-то? Денег дать бойцу какому-нибудь отмороженному? Пусть бьется.

Митрополит закивал в такт его словам.

— Выставить вместо себя Защитника может только слабый. Вы готовы к тому, чтобы признать себя недееспособным?

Губернатор подумал и ответил:

— Что значит «недееспособный»?

— Ну, на пенсию уйти, к примеру.

— На пенсию? Нет, мне еще рановато. А деньгами вопрос решить можно?

— Ну, если вы найдете того, кто готов будет за вас за деньги умереть, то пожалуйста.

Губернатор снова встрепенулся, как боевой конь.

— Да легко! Думаю, пары тысяч баксов хватит. Ведь так?

Губернатор взглянул на министра:

— Ну, что молчишь, есть у тебя такие бойцы из СОБРА или ОМОНа?

Министр опустил глаза в пол.

— Блять! — не удержался бывший генерал, — Что, денег мало? Даю миллион из личного фонда губернатора.

Министр, не поднимая глаз, сказал:

— Извините, у бойцов этих подразделений другие функции. Толпу разогнать, дебошира задержать они могут, а вот то, что вы предлагаете, — я не знаю.

Губернатор махнул рукой:

— А ведь в преданности клялись.

Губернатор прошелся по трапезной.

— А если просто проигнорировать это дело? Ну, сделать вид, что ничего не произошло? Постоит завтра этот парень на площади, над ним все посмеются и разойдутся.

Митрополит нахмурился:

— Посмеяться народ любит, это факт. Вот только над кем он будет смеяться? Если вся власть от Бога, то власть эта не имеет права не прийти на Суд божий, а если власть его игнорирует, то она не от Бога.

Министр внутренних дел поддержал митрополита:

— Опасные мысли начнут бродить в голове у народа. Уверен, все это может сказаться на ближайших выборах. А они у вас не за горами. Электорат нынче сами знаете какой.

Губернатор раздосадовано махнул рукой:

— Понабрались тут словечек! Электорат. Ладно, я все понял. Поехали.

— Куда? — спросил митрополит.

— Хочу посмотреть на этого защитничка хренова.

Кортеж правительственных машин спешно покинул стены лавры. Последним из ворот обители выехала машина митрополита в сопровождении охраны. Однако этот кортеж поехал в другую сторону.

Губернатор вошел в кабинет следователя, где сидел Панкратов, и резко крикнул:

— Ты что себе позволяешь, щенок? Власть собой заменить захотел?

Панкратов, будто не услышав крика, нехотя повернул голову к вошедшему. Все это время он неподвижно сидел на стуле и смотрел в окно.

— Здравствуйте! Вы кто? Представьтесь, пожалуйста.

Губернатор аж задохнулся от такой наглости. Он начал ловить ртом воздух, а потом понял, что действительно человек, который сидел перед ним, вполне возможно, мог и не знать его в лицо.

— Я — губернатор этой области, Сергей Павлович Тучков.

Панкратов встал и протянул ему руку.

— Очень приятно. Игорь Панкратов. Никаких должностей и званий не имею.

Это было действительно так.

Пока губернатор ехал к городу N, ему уже успели собрать полное досье на Панкратова. 1975 года рождения, русский, женат, имеет сына 15 лет. Служил в армии, потом учился в технологическом институте, занимался предпринимательством. Разорился, потом работал в госкорпорации. Долгов по кредитам не имеет, дважды был остановлен на дорогах за незначительные превышения скорости, но штрафы уплачены. Несколько раз выезжал за границу: Турция, Египет. Франция. Спортом особо не увлекался, но здоровье в норме. В детстве переболел всеми детскими болезнями. В десятом классе болел желтухой. В двадцать семь лет вырезали аппендицит. Последние пять лет нигде не работает. С женой не живет. Вообще неизвестно, где он был последние пять лет. Однозначно можно было сказать только, что за границу не выезжал.

— В общем, никто и звать его никак, — прокомментировал досье помощник Тучкова, закрывая крышку ноутбука. — Если припугнуть, как следует, то наверняка скиснет и от своих слов откажется.

Именно опираясь на такое заключение, губернатор и выбрал тактику поведения, но после первых же слов понял, что она ошибочна. Панкратов пожал ему руку. Рука была сильная. Губернатор почувствовал, что если бы Панкратов захотел, то смог бы сдавить его пальцы еще сильнее да так, что они затрещали бы и сломались, как спички. Но Панкратов пожал именно так, как жмут руку сильные и знающие себе цену люди. Крепко и с достоинством.

Панкратов сел и указал рукой на стул следователя.

— Садитесь, пожалуйста, в ногах правды нет.

Губернатор остался стоять. Панкратов посмотрел ему в глаза:

— Вы спрашивали, что я себе позволяю? Извольте, отвечу. Пытаюсь восстановить справедливость.

Губернатор примерно такого ответа и ожидал.

— А зачем тебе это надо?

— Что?

— Справедливость восстанавливать?

— Каждый человек должен об этом заботиться.

— Каждый человек в первую очередь думает о своей шкуре. Поэтому я и хочу спросить, какой у тебя шкурный интерес к этому делу?

Панкратов явно ждал этого вопроса. Он посмотрел в глаза губернатору:

— Никакого. Я хочу восстановить справедливость.

Губернатор махнул рукой:

— Да брось ты. Хочешь, я тебе денег дам? Миллион баксов. Поедешь отдохнуть на Канары.

— На Канарах я уже был. Спасибо. Денег мне тоже не надо. У меня есть ровно столько, сколько мне надо. А остальное я в могилу не унесу.

— Ты понимаешь, что своими действиями ты останавливаешь важный государственный процесс, подрываешь потенциал страны, можно сказать? Эта дорога нужна городу, как воздух. Да что дорога, ты подрываешь авторитет власти!

Панкратов снова посмотрел в глаза губернатору:

— Авторитет — он или есть, или его нет, а подорвать то, чего нет, нельзя. Если я не прав, то завтра — Панкратов посмотрел на часы — было уже десять минут первого, — вернее, сегодня, это станет всем понятно.

— Сегодня. Но для тебя это сегодня может ведь и не наступить. Ты это понимаешь?

Теперь уже губернатор заглянул в глаза Панкратову. Панкратов согласно кивнул головой:

— Очень хорошо понимаю. Думаю, сейчас вы скажете мне про пресс-хату — камеру, где сидят подготовленные уголовники — куда вы меня посадите, если я не буду более сговорчивым.