Эдуард Семенов - Кодекс Защитника

— Как выясниться? Кто примет такое решение?

Майор заморгал:

— Кому положено принимать такие решения. Власти.

— Отлично. Если вы знаете этого чиновника, то пусть он завтра придет в двенадцать часов пополудни на площадь. Суд Божий решит, кто прав, а кто виноват.

Щеглов недовольно поморщился:

— Какая площадь? С чего вы решили, что вас туда пустят? И что вообще туда кто-то придет?

Рыжебородый нажал кнопку на часах, и перед глазами Щеглова раскрылся световой экран, на котором засветились яркие буквы: ПОСТУЛАТЫ СУДА БОЖЬЕГО. Рыжебородый прокомментировал надпись:

— Ему лучше прийти. Статья шестая Основных постулатов Суда Божьего гласит, что отказ о Суда Божьего считается признанием вины.

Майор недоуменно пожал плечами:

— Бред какой-то. Вы сумасшедший. Псих.

Рыжебородый сунул руку в карман, достал оттуда справку о своем полном психическом здоровье и протянул ее майору.

— Нет, я абсолютно здоров. Вот свидетельство комиссии самого высокого уровня.

Майор открыл было рот, но сказать ничего не смог. Надо было принимать какое-то решение. Он посмотрел на часы. Они показывали два часа пополудни. Генерала наверняка уже нет на месте. Можно было, конечно, позвонить на мобильный, но вдруг он в бане или на теннисе. Нет, сейчас генерала лучше не беспокоить. Тогда когда? Завтра утром? А что делать с этим? В камеру посадить? А вдруг это какая-то комиссия из центра? Проверяют профпригодность. Формально он нарушил закон. Но это формально, а по совести?

Майор опустил голову. Совесть! Он думал, что успел забыть это слово. И тем не менее, уж кому как не ему было знать, как принимаются решения о строительстве таких объектов. Семь лет назад у его отца был участок в Сочи, и когда потребовалось место под строительство какого-то олимпийского стадиона, у него эту землю отобрали. Отец был участковым и в бюрократических тонкостях вроде бы разбирался. Но даже у него документы оказались оформленными неправильно, и поэтому вместо солидной денежной компенсации и равнозначного участка он получил лишь другой надел в ста километрах от старого. Клочок земли в горах, где росли только колючки. И ничего не помогло — ни боевые награды, полученные в Чечне, ни годы безупречной службы в органах. Ничто. Отец тогда сказал, что все по закону, а значит — правильно. Но все равно осталась какая-то обида. Какое-то ощущение, что все было как раз неправильно. Не по совести. Майор закусил губу.

— Слушай. Давай договоримся. Я тебя сейчас отпускаю, а ты завтра никуда не приходишь. Ты просто исчезаешь, едешь в свои… как его там… — Майор заглянул в паспорт и прочитал. — Вербилки, Вятского района. И спокойно там живешь. А?

Рыжебородый вздохнул:

— Не могу. Завтра Суд. Я должен там быть.

Майор взорвался:

— Да что ты тут заладил! Суд! Суд! Что это такое Суд Божий?

Рыжебородый снова потянулся к часам, и перед глазами майора раскрылся световой экран.

— Суд Божий — это поединок. БЕЗ ПРАВИЛ. БЕЗ ОРУЖИЯ. БЕЗ ВРЕМЕНИ.

Майор почувствовал, что нашел выход из положения:

— Драка в общественном месте? Ты хочешь устроить драку?

— Драки в кабаках, товарищ майор, происходят, без повода и по пьяни, а поединок при народе, на центральной площади да за правое дело — дело святое.

Майор закачал головой:

— Нет, я не могу этого допустить. Я сажаю тебя в камеру на пятнадцать суток.

Рыжебородый пожал плечами.

— Это ничего не изменит. Вы же не можете запретить заход и восход солнца.

— То есть?

— На святое дело Защитник всегда найдется.

— Что ты имеешь в виду?

— Да то, что сказал, то и имею в виду.

Майор вспомнил, что прапорщик докладывал ему о смс-рассылке, которую рыжебородый сделал перед задержанием. Прапорщик даже скинул ему текст сообщения.

— Ты думаешь, что кто-то придет и заменит тебя, если с тобой что-то случится? Не смеши меня.

— А вы проверьте. Может, и не придет, а может, и сотня встанет.

Майору стало понятно, что генералу все же придется докладывать. Иначе… Майора даже затошнило при мысли, что могло бы случиться, если начальство поздно об этом узнает. Да, надо звонить! Он тяжело вздохнул и, сказав рыжебородому «подождите меня здесь», вышел из кабинета.

Ближе к шести часам вечера информация о странном рыжебородом мужчине, требующем Суда Божьего, дошла до губернатора. Бывший генерал десантных войск только что вернулся с конной прогулки по своему поместью и спустился в тренажерный зал, где его ждали личный тренер и массажист. Он очень гордился тем, что несмотря на солидный возраст, ему удалось сохранить военную выправку и плоский живот. Правда, такая физическая форма с каждым годом давалась ему все труднее и труднее, но игра стоила свеч. На различных собраниях в Кремле он всегда выгодно отличался от других управляющих территориями — грузных и посиневших от многочисленных пьянок стариков. Да и жена молодая постоянно требовала своего. Вспоминая о своей супруге, длинноногой «Мисс Русская Краса — 2012», он залез под штангу и кивком головы показал инструктору, что готов взять предложенный ему вес. Штанга со звоном сошла с подставки и упруго легла на грудь. Губернатор напрягся и толкнул ее вверх. На лбу выступило несколько капелек пота. Серебристые блины слегка звякнули. Тренер подставил руку, помогая, но губернатор замычал, требуя, чтобы тот не трогал. Тренер убрал руку. На виске губернатора напряглась вена. Он крякнул, и штанга снова легла на подставку.

Губернатор сел и вытер лицо полотенцем, которое подал ему тренер.

— Митрофаныч, сколько раз я тебя просил — не помогай! Сам справлюсь.

Митрофаныч, бывший тренер по греко-римской борьбе, буркнул:

— Да не помогал я. Так, страховал. На всякий случай.

Именно в этот момент зазвонил телефон, тот, который только в экстренных случаях. Губернатор недовольно покосился на него:

— Ну, что там еще?

Он показал головой, чтобы ему достали телефон из кармана его охотничьей куртки. Митрофаныч, прихрамывая на одну ногу, сходил, принес трубку, протянул ее губернатору и отошел.

— Да, слушаю!

На том конце провода он услышал голос министра внутренних дел области.

— Извините, что беспокою, Сергей Павлович, но дело уж больно неординарное.

Министр как мог коротко изложил губернатору суть дела. Губернатор чуть не задохнулся от гнева.

— Подожди-подожди, чего он требует? Какого суда?

— Божьего, Сергей Павлович. Завтра в полдень на площади.

— А что это такое?

— Древний забытый обычай. Поединок между обиженным и обидчиком.