Константин Мартынов - «Ныне и присно»

— Давай рыбу почищу, — сказала Светлана Борисовна, забирая у Сергея испачканный рыбьей слизью рюкзак. — Котлеты вечером будут, сейчас щами обойдешся. Раздевайся и руки мой.

Все как всегда. Привычно, уютно, безопасно. Сергей ощутил, как начинает отмякать стянувшийся в груди узел.

С пронизанной лучами утреннего солнца кухни, недавние события казались дурацким сном. По крайней мере, хотелось в это верить… Просто сон.

Непонятное снилось и раньше… Шабанов прикинул — с тех пор, как взрослеть начал… но чтобы наяву? Два раза за сутки!.. Забыть. Наплевать и забыть.

Шабанов мельком покосился на ладонь — шрам побледнел и уже не бугрился. Если так дальше пойдет, к вечеру от него следа не останется. И хорошо. И здорово!

Стоило покончить с едой, как по телу свинцом разлилась усталость. Ноги еле донесли до спальни.

Неприбранная со вчерашнего дня кровать призывно откинула уголок верблюжьего одеяла.

— Я тоже рад тебя видеть… — сообщил ей Шабанов.

— Сережа! Вставай! Жизнь проспишь! — настырничает материнский голос.

— У-гу-м-м…

Просыпаться не хочется, да и голова приросла к подушке чугунным шаром…

— Проснулся? Я ухожу. Захочешь есть — котлеты на столе. Сергей нашел силы сесть и недоуменно воззриться на мать. — Уходишь? На работу? Сколько время-то?

— Шестой час вечера. Мне еще к Вере Федоровне надо…

Ответом — понимающий кивок: потрепаться с подругой святое дело! Не все ж в телевизор пялиться.

Ноги поелозили по полу, нашаривая затаившиеся тапки… Уже из ванной Сергей услышал, как хлопнула, выпуская мать, входная дверь.

Через полчаса изрядно опустевшая миска с котлетами переместилась в холодильник, а в желудке поселилась приятная сытость.

— Адын, савсэм адын! — с фальшимым грузинским акцентом пропел Щабанов.

«Хочешь пиво с Венькой пей, хочешь телку приводи…» лениво проплыла благодушная мысль.

Рука привычно потянулась к телефону — звякнуть Леушину… но тут на ум пришла утренняя размолвка.

«Значит, разговоры под пиво откладываются…» Досада на Венькину настырность осталась в прошлом, однако звонить первому… Лучше уж дискотека и телки.

Зал наполняет духота. Запахи выпивки и распаренных тел тяжелыми волнами перекатываются от стены к стене. Полумрак рассекают цветные лучи прожекторов, по ушам бьют невнятные вопли ди-джея…

Сергей фланировал по залу, наметанным взглядом вычленяя из толпы пригодных к эксплуатации козочек. В руке, нежно алела купленная за полтинник роза.

«Ничего блондиночка… грудастенькая… платьишко розового атласа с глубоким вырезом, туфельки изячные… словно на выпускной бал нарядилась. Очкарика, что возле нее увивается, и отшить нетрудно — видно же, как девица поверх него зал разглядывает… ищуще. Или вон та черненькая, в стиле «вамп» размалеванная? Нет, такая или подарков дорогих захочет, или болезнью нехорошей наградит… Ладно, что там дальше? Дальше профессионалки. По мордам видно скучающе-ждущим. И что за удовольствие с ними спать? Как вместо рыбалки в магазин зайти — рыба та же, а вкуса никакого. Выдохлась. Придется все-таки к блондиночке…»

Пока он бродил по залу, блондинка успела обзавестись «чупа-чупсиной» и теперь перекатывала во рту, как… нет, не надо прикалываться — желание знакомиться пропадет… А ухажера очкастенького плечиком-плечиком — чтоб на дороге не болтался, урод!

— Вы позволите составить компанию?

Блондинка, вихляясь не в такт музыке, прищурилась, ленивый взгляд пробежал по Сереге от макушки до пят…

«Прикидывает, согласиться или послать подальше… Ничего, именно для таких моментов розочки и покупаются.»

— Это вам!

Блондинка разулыбалась, глупо захлопали густо накрашенные ресницы.

Обращаться «на вы» и дарить цветы способен далеко не каждый — фантазии не хватает! Очкарик кашлянул, напоминая о своем существовании. Теперь хоть укашляйся. Поздно, голубчик. Поезд ушел, а ты и не заметил!

Сергей прикинул возможные варианты: «в драку не полезет — хиловат… и кодлу не соберет — не знает он тут никого, по роже видно… Эй, очкарик, скажи подружке «адью»!»

— Один танец, — предупредила блондинка, мельком глянув на очкастого.

«Конечно один, о чем речь? Дли-инный такой — до самой постели. Сомневаешься? Зря…»

Очкастый, словно услышав серегину мысль, ожег соперника яростным взглядом и устремился к выходу.

«Небось, от ревности изнывает. Дурошлеп. Радоваться надо — лучше раньше, чем позже: не придется к венам ржавым лезвием примеряться, ошметками разбитого сердца харкать.»

Танцевали до упаду, время от времени перебираясь в бар, чтобы охладиться некрепким коктейлем. Говорили мало. Короткие фразы перемежались долгим молчанием. Вопрос-ответ-пауза… Как тебя зовут? — Наташа… А тебя? — Сергей… Никакой настойчивости, никакой явной инициативы — пусть ей кажется, что она контролирует события.

Раза два девица исчезала в дамской комнате, давая Сереге время отдышаться и привести в порядок мысли. Как ни убеждай себя в обратном, но каждая встреченная герла в какой-то момент начинала казаться той единственной, что искал всю жизнь, что теперь-то уж навсегда… даже если этого «навсегда» оставалось день… или час…

— Эй, мужик! Че лоб морщишь? Здесь отдыхать надо!

Сергей оглянулся — в полушаге за спиной подпирал стенку невзрачный субьект с воровато бегающими глазками. По губам субьекта гуляла похабненькая ухмылка.

— Хочешь по полной оттянуться? — фамильярно подмигнул субьект. — У меня есть кое-что… тебе понравится!

Тьфу! Толкач поганый! Сейчас «экстези» впаривать начнет.

— Предпочитаю водку, — с недоброй усмешкой сообщил Шабанов. — Натурпродукт. Водка есть?

— Водка у бармена, — огрызнулся субьект, теряя интерес к разговору. — Я тебе о деле говорю!

— Да пошел ты со своими делами! — зверея предложил Сергей. — Чихать я на них хотел!

Субъект злобно зыркнул крысиными глазенками и отвалил.

— Это кто? — чирикнула выпорхнувшая из дамской комнаты Наташа. — Твой приятель?

Сергей обворожительно улыбнулся — мол, какие приятели, если рядом такая девушка!

— Не-е! Обознался чувак, за кореша принял.

Наталья порылась в висящей на запястье сумочке, на свет появилась новая «чупа-чупсина». Полные губы призывно вытянулись, конфета исчезла за щекой…

Сергей вытер вспотевший лоб.

— Пойдем в зал? — невнятно промурлыкала девица.

— В зале душно, потом воняет… — глядя чуть в сторону пробормотал Шабанов, — а на улице солнце полночное, птички… Лепота!