Валерио Евангелисти - Бегство из инкубатора

— Кайзер Сози. Не знаю, сможете ли вы его найти. Судя по всему, он уже три года не обновлял свой абонемент, и его до сих пор нигде не обнаружили.

— Ну, это мы сейчас посмотрим. Если в его свидетельстве о рождении значится обязательное участие, то мы его точно найдём.

Роберт нагнулся к маленькому, вмонтированному в стену экрану, над которым красовалась надпись «Biomuse». Рядом висели наушники, которые он снял с крючка и надел на голову. Экран тотчас с потрескиванием ожил.

Роберт сжал переносицу пальцами и закрыл глаза, как будто глубоко задумался. Когда он их снова открыл, по монитору бежали длинные ряды совершенно идентичных имён, сопровождаемых данными. Роберт помотал головой.

— Кайзеров Сози, кажется, сотни. Не могли бы вы дать мне какую-то более детализованную информацию? Мне достаточно хоть прилагательного, хоть существительного, как-то связанного с жизнью искомой персоны.

— «Подрывной» подойдёт?

— К какому году мы отнесём наш запрос?

— К текущему.

Инженер снова сконцентрировался. При этом он прижал наушники к ушам. Прошло несколько секунд, потом на экране с лёгким треском возникло изображение. На лицах всех присутствующих показалась растерянная улыбка.

Пьеро Регина наблюдал за людьми, собравшимися вместе с ним за большим столом из эбенового дерева и хрусталя на верхнем этаже Ханс-Ульрих-Рудель-Билдинга в Лиссабоне. Он гордился тем, что представлял либерально-социалистическое правительство Италии в такой влиятельной комиссии.

Наискосок, напротив него сидел ещё совсем молодой Хидору Сато из Toyama Broadcasting Corporation. Сато был единственным из присутствующих, кто был Регине хоть немного знаком, и они обменялись сердечными улыбками. Всех остальных он знал по фамилиям. Тут находился, например, посланник австралийского медиамагната, в собственности которого было несколько ежедневных газет и телевизионных каналов; другой представлял высокопоставленное лицо из Саудовской Аравии, которое контролировало несколько спутников и часть всемирных коммуникационных систем… Три конфедерации, на которые распались бывшие Соединённые Штаты Америки, были представлены одним-единственным генералом в униформе, поскольку оборона трёх соседних государств по-прежнему находилась под общим командованием. Кроме того, за столом сидели все более или менее могущественные шефы важнейших европейских Сетей, постоянно прописанных в странах-участницах Европейских вооружённых сил.

Правда, Регину удивляло — а может, и не только его — присутствие одного гостя, который держался несколько особняком. Мужчина прикуривал одну сигарету от другой, не обращая внимания на табличку о запрете курения. У него были чёткие черты лица, а глаза такие голубые, что казались сделанными изо льда. Он походил на мужскую куклу Кена и был одет в чёрный, простого покроя мундир М.Е.С.Т.И. с нашивным стоячим воротничком. Нарукавные нашивки, указывающие на его звание, были очень уж сложны и с первого взгляда неопределимы. На его бейджике значилась лишь фамилия: Селерум.

Уитни Карум, молодой дипломат из Танзании, руководивший этим собранием, откашлялся.

— Господа, вы знаете, по какому поводу мы вас здесь сегодня собрали. ООН очень озабочена текущими процессами. Вы знаете, что коммуникация с некоторого времени функционирует как движущая сила мировой экономики и в принципе регулирует каждый отдельный аспект существования всех двенадцати миллиардов человек на Земле. Правда, последние разработки в этой области ставят перед нами проблемы, которые ещё несколько лет назад показались бы полной утопией. Наверное, вы знаете, о чём я говорю: речь идёт об изобретении интерактивности…

Делегат австралийской группы, маленький мужчина с крупным носом, казалось, почувствовал себя лично задетым, поскольку вскочил, словно ужаленный.

— Я хотел бы подчеркнуть, доктор Карум, что мультимедийное общество, которое я представляю, ни в коем случае не примет никаких обвинений в свой адрес. Разумеется, мы понимаем, что к нам относятся пока с большой насторожённостью, но мы ручаемся за то, что применение новой информационной системы протекает у нас вполне корректно.

Карум дружелюбно кивнул.

— Никто не имеет намерения обвинить вашу группу, мистер Ллойд. Кстати, интерактивность изобрели не вы. Правильно, мистер Барнс?

Рамси Барнс, карапуз в очках, принимавший участие в собрании от имени всемирной компании программных продуктов «Cosmosoft», сделал нервное движение рукой.

— Область информатики и область коммуникации некоторое время назад слились. Некоторые отличия погоды не делают.

— Это сегодня, — возразил Карум спокойным голосом, — но ведь я говорил о прошлом. Революция коммуникационной системы возникла с введением аффективных компьютеров. Я думаю, никто из присутствующих здесь не станет отрицать этот факт.

Никто не запротестовал. Только представитель М.Е.С.Т.И. поднял указательный палец.

— Я прошу прощения, — сказал он на резком, неприятном английском. — Надеюсь, что я понимаю, о чём вы говорите, мистер Карум, но вы ведь знаете, что мы употребляем разные специальные термины. Что, простите, такое аффективные компьютеры? Базируются ли они на так называемой модели Маркова?

— Правильно. Речь идёт о компьютерах, оснащённых сенсорами, которые способны регистрировать потовыделение, частоту сердцебиения, скорость дыхания и мышечный тонус. Они использовались до недавнего времени, пока ещё было принято работать с мышью. В ней-то и были скрыты сенсоры.

— Прошлогодний снег, — прокомментировал Барнс. — Благодаря «Biomuse» эта система сегодня полностью устарела. — Он повернулся к Селеруму. — «Biomuse» — это прибор, который опознаёт мозговые электрические токи и может по ним интерпретировать мысли человека и передавать приказы.

— Я очень хорошо знаю, что такое «Biomuse», — сухо ответил Селерум. — Мы в гораздо меньшей степени варвары, чем вам, западникам, хотелось бы иногда думать. — И с этими словами он закурил следующую сигарету.

Пьеро Регина не переносил сигаретного дыма. Он украдкой огляделся, не страдает ли от этого ещё кто-нибудь из присутствующих и не примкнёт ли к его протесту. Но, судя по всему, остальным было безразлично, поэтому и он решил не протестовать. Он чувствовал себя слишком незначительным, чтобы жаловаться без поддержки. Настолько незначительным, что ему было даже некомфортно.

— Спокойствие, господа, прошу вас, — утихомиривал Карум, разводя руками. — Проблема, которой мы должны себя посвятить, заключается не в том, каким способом мысленно отдавать машине команды. Как раз наоборот. Речь идёт о вопросе: как машина может повлиять на мысли?