"НЕЙРОС". Часть вторая "Крайм" - Павел Сергеевич Иевлев

молодёжь млела от моей лихости, а пара отчаянных нонконформистов, рискнувших последовать моему примеру, к концу вечера лыка не вязали. Я на их фоне выглядел как старый пират с Ямайки, попавший на детсадовский утренник. Йо-хо-хо и бутылка чего-то, слегка похожего по вкусу на ром. Хотя вообще-то алкоголь тут дрянь. Вина нет вовсе, а остальные напитки напоминают мне о тяжёлой молодости — напиток «Юпи» и спирт «Рояль» в разных разведениях. Бытовая химия, а не купаж.

Тем не менее, когда Шоня подала мне стакан (сам я встать не могу из-за спящих на мне детей), я не отказался. Когда все со стаканами, обстановка приватнее и разговор откровеннее.

— Так вот почему они так в нашего према вцепились! — сказал задумчиво Лендик. — Особенно эта… Толстая и страшная.

— Лоля её зовут, — напомнил я. — Точнее, Лолифанда. И не стоит над ней смеяться, ей просто не повезло.

— Она толстая и упоротая! — упрямится парень.

— У неё какое-то психическое заболевание, с детства. Что-то с галлюцинаторным синдромом, как я понял. Ей кажется, что мир вокруг прозрачный и не настоящий, поэтому она страшно боится провалиться в него и застрять. Приём психостимуляторов позволяет ей худо-бедно справляться с расстройством, но они наглухо раздолбали ей гормональную систему. Поэтому она толстая и странная. Болезнь — не повод для шуток, Лендик.

— Прем, а почему ты отказался? — добралась до волнующего всех вопроса Шонька. — Это же лёгкие деньги! Крайм для ленивых!

— Не хочу становиться детским наркодилером, — отрезал я. — Плохо для кармы.

— Для чего?

— Забудь. Не нужно нам это.

Команда явно со мной не согласна, но возразить вслух никто не решается.

***

Освоившись с присутствием на тусовке настоящей крайм-корпы, повосхищавшись моей крутостью, будоражащей воображение готовностью дать в рыло и способностью пить, не пьянея, «золотая молодёжь» башни перешла к практическим аспектам.

— Вы что, и на Средке бываете? — с придыханием спросил меня Сегоний Младший.

— Разумеется, — гордо кивнул я. — Как у себя дома.

— Круто! А правда, что там можно купить что угодно?

— Если места знать.

— Но там же опасно, да?

— Мы крайм-корпа, дро!

— Ну да, блин, круто. Слушай, Док, а что, если вы будете покупать нам на Средке всякое, а мы вам платить?

— А чего сами не спуститесь? — удивился я. — Токи-то у вас есть.

— Да блин, наши айдишки там не работают! Запрещено до двадцати лет. И в автоматах тут никакого штырева. Но я могу, например, перевести токи тебе, ты покупаешь эфик, или стим, или супердышку, или…

— Заткнись, Сегоний, не могу это слышать! — стонет Лоля.

— В общем, — продолжает он, — я не знаю, почём штырево на Средке, но мы с ребятам посовещались и решили, что можем платить за дозу…

Шоня застонала не хуже Лоли, услышав цифру. Моментально спохватилась и сделала вид, что пролила на себя коктейль. Все отвлеклись на мокрую футболку на её груди, и никто не заметил азартного блеска в глазах моей корпы. Они действительно не знают, что почём на Средке и сходу предложили в десять раз больше. При этом Шоня была готова торговаться и наверняка выкрутила бы ещё, но я твердо сказал:

— Нет.

— Но почему? — расстроился Сегоний.

— Не наша специализация. Но, если хотите, могу устроить вам кое-что получше…

— Тебе какая грудь больше нравится, маленькая, как у Дженадин, или большая, как у Шони? — спрашивает Нагма из ванной.

— Эй, колбаса, с чего вдруг такой интерес?

Я несколько шокирован.

— Мне кажется, у меня растёт.

Она стоит перед зеркалом без майки и внимательно себя рассматривает.

— Называется «телархе», первая стадия взросления девочек. И это ещё не грудь, а «бутон груди». Твой гипоталамус начал вырабатывать гонадотропин-рилизинг-гормон, а в крови начали циркулировать эстроген и прогестерон. До лифчиков и всего сопутствующего тебе ещё года два примерно.

— И тогда я буду взрослой?

— Взрослость — это не про лифчики, глазастик.

— И всё же, тебе какая больше нравится?

— Для выполнения основной функции, выкармливания ребёнка, размер не важен. Интенсивность лактации от него не зависит. Для вторичной — привлечения внимания мальчиков — тоже не особо. Мало кто выбирает себе девушку по размеру молочной железы. Тут главное — обаяние, а у тебя его с избытком.

— Правда?

— Более чем. Недостатка в кавалерах ты точно не будешь испытывать.

Нагма натягивает майку с опоссумом и выходит из ванной.

— Не нужны мне никакие «ква-леры», — заявляет она уверенно. — У меня есть ты!

— Думаю, через некоторое время твоё мнение на этот счёт изменится, — смеюсь я. — Но спешить не надо. Это от тебя никуда не денется, а вот детство пройдёт и не вернётся.

— У тебя же вернулось!

— Это уникальная ситуация, надеюсь, — вздыхаю я. — Не могу сказать, что я счастлив.

— Прости, — обнимает меня Нагма.

— За что?

— Мне кажется, это я сделала. Помолодила тебя.

Будь на её месте кто угодно другой, я бы просто посмеялся, но к способностям Нагмы отношусь серьёзно.

— С чего ты взяла?

— Я очень боялась, что ты умрёшь. Ужасно-ужасно боялась. Ты выздоровел, мы с Димкой вытащили тебя из больницы, но я никак не могла успокоиться. Ведь ты всё равно умрёшь однажды, а вдруг, раньше, чем я? Как я тогда без тебя останусь?

Девочка залезла ко мне на колени и спрятала лицо у меня на груди, подставив пахнущий ребёнком затылок.

— Я решила, что, если ты будешь моложе, то проживёшь ещё долго-долго. Будешь со мной всегда, а не умрёшь, как только я вырасту. И однажды я нарисовала нас вместе — себя и тебя молодого. Как мальчика и девочку. Вот, смотри.

Она запустила руку в сумку, достала блокнот, пролистала и показала мне набросок — подросток и девочка помладше идут по улице, держась за руки. Он что-то рассказывает, она, повернувшись к нему, внимательно слушает, смотря снизу вверх. Добрая такая картинка. Действительно, очень похоже на нас сейчас.

— Я не думала, что смогу что-то изменить, — вздохнула Нагма. —