Олег Рой - Страх. Книга 1. И небеса пронзит комета

Вроде бы приятно – такое доверие, личные отношения и все такое… Но вот по другим вопросам я теперь отчитывался перед новым координационным директором, и это мне не нравилось. Совсем не нравилось.

Вот сижу сейчас в кафе над чашкой кофе, которого я даже не пригубил, а мысли буквально сочатся иронией и сарказмом. Я мог ожидать от Ройзельмана всего, чего угодно. Но чтобы он начал продвигать по службе свою любовницу?!

Нет, я, разумеется, никогда не думал, что у Ройзельмана не может быть любовницы. В конце концов, он – живой человек (хотя иногда, глядя на него, в этом можно усомниться), и ничто, так сказать, человеческое не должно быть ему чуждо. К тому же нельзя не признать, что Эдит очень красива, так что Ройзельмана можно понять. Но чтобы заниматься таким… вульгарным протекционизмом. Как-то это с ним не вязалось. Мне всегда казалось, что он выше человеческих страстей.

Хотя Эдит, никуда не денешься, баба с головой и вполне достойна поста координационного директора. Я это понимаю, но обидно, это одна из причин, даже основная причина моей к ней нелюбви. Кроме этого поста (и, замечу в скобках, расположения шефа), нам делить нечего. Между нами никогда не было ничего, кроме деловых отношений. Эдит красива – и одновременно смертельно опасна. Как тропическая змея. Боюсь, и эмоциональность у нее тоже на уровне анаконды. Что называется, человек без комплексов, под стать Ройзельману. Впрочем, надеюсь, и мне самому.

Несмотря на заверения шефа, мои «специальные операции» на деле оказались занятием не столь уж заманчивым. Наверное, в самой глубине человеческого естества скрыт акулий инстинкт – сколько ни дай, все мало. Три месяца назад я и мечтать не мог о том, что имею сейчас: практически ничем не ограниченное финансирование, власть, подкрепленная косвенным контролем над Корпоративной полицией (а у нас появилась и такая) и прямым – над глубоко зашифрованным «корпоративным спецназом», небольшой, но очень эффективной группой профессионалов, способных на все.

Передо мной открылись все двери… но этого мне было мало. Мало, мало, мало…

Ведь в глубине души я надеялся, что Ройзельман видит во мне не только своего преданного последователя, но и достойного преемника. А он взял – и отодвинул меня, чтобы поудобнее устроить свою шлюшку. И пусть его пассия была хоть трижды из породы победителей, дела это отнюдь не меняло. Я мог даже искренне восхищаться ей, но я жестоко ревновал, причем сильнее и мучительнее, чем мужчина может ревновать женщину. Только сейчас до меня дошло, что внимание Ройзельмана было необходимо мне гораздо больше, чем я сам считал.

– Добрый день. – Грациозная молодая женщина в новеньком собольем полушубке без лишних расшаркиваний присела напротив меня. Отлично. Пунктуальность – выше всяких похвал.

И – хороша. Очень хороша. Глядя со стороны, никто бы не догадался, что ее левая рука – киберпротез. Правда, из самых дорогих, полная имитация конечности, вплоть до мельчайших кожных волосков. Еще бы, она могла себе такое позволить. И кстати, вполне могла себе позволить и не работать. Но… Вот ведь как интересно в жизни бывает. Знаменитая, богатая Вера Лабудова, пожалуй, одна из самых ценных наших сотрудниц. Наших, в смысле WDC, организации, объединяющей участвующих в Программе женщин, которую Корпорация, разумеется, финансировала более чем щедро.

Вера – одна из тех искренних энтузиасток, кто способен вовлечь в Программу еще не охваченных ею женщин, убедить их самим своим примером. Особую пикантность всему этому придает то, что Вера – дочь Александра Кмоторовича. Да-да, одного из самых выдающихся ученых современности и, так сказать, попутно – идейного врага Ройзельмана. Кстати, Кмоторович еще и учитель этого ботана Феликса. Дикие они все-таки люди. Как можно сохранять их идеи в наши-то времена!

Но Вера ко всему этому касательства не имела. Она жила в своем мире и, похоже, особо не вникала ни в какие споры. Она была одержима детьми и только детьми.

– Вы, как всегда, прекрасны, – сказал я вполне искренне, – и, что еще важнее, как всегда, пунктуальны.

– Спасибо. – Она раскраснелась, как школьница после первого комплимента. – Я и должна быть пунктуальной, ведь я оставила Оленьку с нянечкой и поспешила к вам. Надеюсь, много времени это не займет, я бы хотела еще поехать с ней погулять в парк возле Старой площади. Там собираются женщины с детьми из Университетского квартала, и иногда…

Ох уж мне эти зацикленные мамочки. А Вера – чуть не самая яркая представительница этой породы. Если ее не остановить, она может трещать часами. Конечно же, о детях. О детях вообще и ее расчудесной малютке в частности. Впрочем, такие агитаторши нам и нужны. И мне, к счастью, терпеть весь этот розовый сироп совершенно не обязательно.

– Тогда давайте сразу к делу, и разбежимся. Чем вас угостить? – вежливо спросил я. – Быть может, кофе глясе?

Я знал, что Вера его любит, и она действительно кивнула еще до того, как с губ ее сорвалось «ах, что вы, ничего не нужно». Заранее предупрежденный мной кельнер принес кофе мгновенно.

– Мне вообще-то нельзя… – сказала она, с удовольствием пригубив. – Кофеин в молоко попадет, Оленька может перевозбудиться…

– Ну что вы, не волнуйтесь, – сказал я с максимальной заботой, которую был в состоянии вложить в свой голос. – Дети-R не предрасположены ни к каким пищевым аллергиям. Хотя, конечно, злоупотреблять все-таки не стоит, – поспешно добавил я.

Разумеется, я вовсе не боялся, что она начнет злоупотреблять кофе или еще чем-нибудь: Вера не из таких. Просто нужно было сказать что-нибудь, что показало бы ей, как серьезно отношусь к ее пустопорожним (если по правде) проблемам.

Она еще полакомилась кофе, а затем сообщила:

– Эта неделя была довольно удачной, отказались участвовать в Программе всего две женщины.

Я бы не назвал эту неделю «удачной», но совсем по другим причинам. Тем не менее ободряюще улыбнулся:

– А сколько же согласились?

– Четырнадцать, – радостно отрапортовала она. – Из них восемь согласны безусловно, остальные рассчитывают на программу господдержки.

– Ого, – теперь уже с искренним восхищением сказал я. – У вас прекрасные результаты!

И правда, Вера с ее балетным прошлым и абсолютно детской непосредственностью творила чудеса. Как говорит Ройзельман, критические ситуации раскрывают в людях новые таланты.

– Я старалась, – вновь зарделась Вера.

– Отлично, – похвалил я ее. – А кто же отказался?

– Одна – жена владельца сети магазинов автокосметики и запчастей. Сеть небольшая, но их семью можно отнести к вполне зажиточной. Информацию о ней я сбросила вам в облако. А вторая, – задумалась Вера, подбирая слова, – та, похоже, просто чайлд-фри, старая дева. Хотя, знаете, из богемных, мнящих о себе, но явно незажиточная.

– Чем она занимается?

– Фотомодель, натурщица и еще сама вроде бы тоже рисует. Не голодает, но и по дорогим курортам не ездит.

– Отлично. В любом случае откуда у нее деньги на Программу, – сказал я, мысленно делая пометочку. – Их данные?

Вера с готовностью доложила, что всю информацию уже сбросила мне в облако. Что ж, будем работать. У нас свои разнообразные и, надо сказать, иногда весьма изощренные методы.

– Отлично, отлично… А по тем, что рассчитывают на господдержку, вы загрузили информацию?

– Кроме последних двух. Сегодня вечером сброшу.

– Хорошо, – похвалил я, – но не медлите. Вы же знаете, что сейчас происходит? Девушку репродуктивного возраста запросто могут похитить и использовать как донора. Корпорация должна охранять своих потенциальных клиентов.

– А тех, кто отказывается? – спросила Вера, потупившись. – Разве их не надо охранять? Вдруг они подумают и согласятся.

Ох уж эта мне педантичность!

– А с этими женщинами, – терпеливо пояснил я, – еще поработают наши специальные психологи. Но я для того и запрашиваю у вас полную информацию по ним, чтобы мы могли за ними… Чтобы мы их тоже могли защитить. – Я притворно вздохнул. – Хотя не всегда получается. Вы же понимаете, у Корпорации еще не так много людей и возможностей, а криминалитет существует давно и быстро приспосабливается к новым условиям.

– Я понимаю. – Вера мельком посмотрела на часы и одним большим глотком допила кофе, явно потеряв всякий интерес к разговору (н-да, кругозор не шире куриного: цыпленок и добыча крошек, чтобы его и себя прокормить). – У вас есть еще что-то ко мне?

– Нет, что вы, больше ничего. Спасибо вам огромное. Бегите к маленькой Оленьке. Ой, погодите.

Я порылся в кармане и достал забавного китайского тигренка с качающейся головкой. Милый и мягкий тигренок при этом, несмотря на качающуюся головку, был практически неразрушим. Такого не поломать самыми пытливыми детским ручонками. – Это ей. Знаю, что она еще маленькая, но…