Геннадий Емельянов - Пришельцы

    Что же касается капитана Ольшанского, то он был из командировки отозван и полюбил теперь сидеть в своем кабинете и тихо глядеть в окно, глаза его часто туманила поволока. По управлению пополз слушок, что следователь по особо важным делам втюрился по уши и предмет его лирических воздыханий - то ли заведующая столовой, то ли официантка из ресторана. Ну, а уж где страсть, там и семейная драма, и чуткие сослуживцы, как в таких случаях заведено, оставили Ольшанского до времени в покое, чему он был про себя несказанно рад. Друзья-сослуживцы, конечно же, ошибались: Олег Степанович подал рапорт с просьбой предоставить ему очередной отпуск и наметил провести его в селе Покровском. Он вдруг затосковал по таежным запахам и по тишине, которую, казалось, источали горы, источало небо, полнея величия и материнской ясности, высокое и бездонное небо матушки Родины. Он видел, как хлопотали скворцы в старом скворечнике над верандой участкового Голощапова, как ходил там по двору петух с рубиновой бородой, важный, окруженный курами, обремененный семейными заботами и сердитый, как спала на крыльце, свернувшись кольцом, черная собака и шерсть ее на восходе солнца искрилась, он слышал вздохи коровы в сараюшке, полные глубокой скорби. "Ничего мы не знаем, - думал Ольшанский, глядя в окно, - про братьев наших меньших, и узнавать ничего не желаем, вот беда! Лишь некоторым дано слегка притронуться к сути бытия, лишь избранным, наделенным великим терпением, состраданием и любопытством". Капитан признавался себе, что не только желание приобщиться к первозданной тишине толкает его на дерзкий поступок - уехать в Покровское (жена с дочерью мечтают о Черном море), его жгла и манила неотступная Тайна пришельца.

 Пора нам подвести некоторые итоги. Для начала несколько слов о геологе Ковшове, которого мы оставили в тот момент, когда его безуспешно допрашивал капитан Ольшанский. Допросы - это известно читателю - ничего не дали, кроме, пожалуй, вывода о том, что геолог Ковшов, несмотря на высшее образование, полученное в городе Томске, полон ущербности как со стороны интеллекта, так и со стороны душевных качеств. На первых порах Витя Ковшов был в прострации, ходил сонный и молчал. Подчиненные его, удалые ребята, особо не удручались по поводу некоторой заторможенности своего начальника, они верили легкомысленно, что Витя отоспится и все покатится своим чередом, но Витя как-то не оживлялся, все больше погружаясь в себя.

    На второй день после возвращения Ковшова из странного путешествия геологам давали аванс: из райцентра прикатила на казенном автобусе кассирша Лида и, согласно ведомости, раздала деньги. Гонец с рюкзаком скорым ходом побежал в магазин Клавдии Царевой за бутылками. Ковшов тоже дал пятерку по традиции, но потом взошел на крыльцо своей прорабской будки, попросил тишины и сказал речь о влиянии лошади на развитие цивилизации. Лошадь - заявил Ковшов - заслуживает славы и почтения. Во всех больших городах понаставили монументов в честь военных побед, и там, значит, знаменитые полководцы сидят на лошадях. Доведись до меня, я бы сделал наоборот - лошадь посадил на полководца, потому что это животное веками, а то и тысячелетиями, вершит за нас самую потную работу - тянет крестьянский плуг, возит лес из тайги, воюет и так далее. Предлагаю в селе Покровском поставить лошади памятник, а прежде на тот памятник, конечно, надо подсобрать денег. Затея дорогая, один я такой воз не потяну. Я исключаю из своего аванса двадцать пять рублей на питание в столовой, остальные несу на книжку в сберкассу.

    Смеяться открыто геологи над Витей не посмели и перечить eмy не посмели: Ковшов был вспыльчив, к тому же имел весьма увесистые кулаки. Братва неохотно (чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало!) покидали в чей-то берет кто рубль, кто трояк, кто полтинник. Некоторые опять крутили пальцем у виска: стронулся малый, и неизлечимо, видать, стронулся! Хорошо еще, что холостой, иначе семья бы без кормильца осталась. Пострадает разве только Клавка Царева, так и страдать ей долго невозможно: сразу другого хахаля присматривать станет - года-то уходят.

    Общая же обстановка в колхозе сложилась тревожная, как ни крути, а люди чуть ли не кожей чувствовали присутствие где-то совсем рядом некоей силы, имеющей обыкновение творить чудеса. Селяне поняли, что они уже не безусловные хозяева положения, а сознавать это весьма неприятно. Некоторая, более отсталая, часть населения начала поговаривать о конце света.

    Нездоровые последствия вызвала акция милиции и ученых молодых товарищей, распорядившихся увезти темной ночью все подчистую товары со склада и прилавков магазина. В накладе не остался лишь пенсионер и бывший председатель сельского Совета Иван Васильевич Протасов, он, как известно, вырвал свое - полную справу для жеребца по кличке Маршал. Злые языки утверждали, что Клавдия Царева успела прихватить немало от щедрот неизвестного поставщика, но ведь это надо было еще доказать. На торговых работников изредка ведь и поклеп возводят, не без того.

    В районные организации и дальше послана коллективная жалоба о том, что население Покровки кровно обижено бесцеремонностью некоторых чиновников, наделенных властью и полномочиями. Они, эти бездушные чиновники, переправили в неизвестном направлении дефицит в виде транзисторов, цветных телевизоров (подробный перечень товаров прилагался), как подозревается, с целью распределения между собой. В конце жалобы было сказано, что труженики Покровки это дело так не оставят и востребуют потерю во что бы то ни стало.

 - Ты бы ко мне не ходил пока, работать мешаешь! - Сидор Иванович Ненашев положил очки на стол и тяжело вздохнул. Он остался у себя в кабинете, чтобы разобраться с бумагами, обмозговать кое-что, а тут опять Гришку Суходолова принесло. Гриша явился со своим телевизором, черным и плоским, поставил его на стул в углу, осторожно прислонив к спинке, повел рукой и поклонился: прошу, дескать, глядеть и радоваться. Ненашев надел очки, опять снял их и положил перед собой. Экран был глух и черен.

    - Ну, и что?

    - Только счас казал. Никиту Лямкина казал, понял!

    - Так не показывает же ничего?

    - Раз начал - покажет: он иной раз с перерывами работает. Во, начинается!

    В кабинете потемнело и пригасли люстры, лампочки замигали и совсем перестали светить.

    - Опять электрики, язви их в душу, что-нибудь там ремонтируют!

    - Не! - весело ответил Гриша Суходолов и снял кепку с головы, бросил ее на стул. - Это он энергию берет, телевизор. Я уже замесил: берет. Ему мало требуется, минут через пять все будет в порядке. Ты отдохни пока, Иваныч: счас голубой экран засветится, как пишут в газетах. Я тебе говорил уже, что от Фединого комбайна только кусок остался, я неделю его в портфеле таская, следователь все допытывался - он за мной бегал! - зачем ты подобрал этот камень? А я, мол, камни собираю. Да. Вчера в районе был, там при молзаводе лаборатория есть, я и отдал тот кусок девчонкам на анализ: ответьте мне, товарищи химики, из каких элементов таблицы Менделеева состоит сей предмет? Что можем, сказали, то и сделаем. Да.