Лев Аскеров - Месть невидимки

— Буду премного обязан, мистер Ферти.

— В таком случае предупредите администратора о моем приезде, — попросил Том.

— О’кей!

В кабинете Президента кто-то шебуршился. «Уборщица», — догадался Караев. Она была не одна. За ней по пятам шествовал один из телохранителей. Мика его не помнил. Он, если по правде, никого из своих обидчиков не запомнил в лицо. Ему, мягко говоря, тогда было не до этого.

Дождавшись, когда уборщица, а за ней охранник войдут в комнату отдыха, Караев улучил момент и положил в стол свой полный сюрпризов пакет. На нем — так, чтобы она не только бросалась в глаза, но и заинтересовала Президента, — была наклеена набранная жирным шрифтом записка:

«Господин Президент!

Как Вы понимаете, лежащие перед Вами документы — всего лишь копии. Оригиналы хранятся в домашнем сейфе начальника следственно-розыскного управления Министерства национальной безопасности полковника Эльхана Худиева.

Судя по материалам, против Вас готовится мощная акция дискредитации. А это похуже покушения.

Не так ли, господин Президент?»

Когда Караев вернулся к машине, Ферти еще находился в гостях у своего земляка. Он посмотрел на щиток приборов, где тикали часы, и сверил со своими. Его поразила разница во времени. По автомобильным часам он отсутствовал сорок пять минут, а по своим — всего двадцать пять. Расхождение — двадцать минут. Дело не в часах. И те, и другие работали исправно. Не отставали и не спешили…

Значит, пришел к выводу Караев, уходя за полог реального времени, он оказывался в другом измерении. В иной пространственной среде, где ткань времени более аморфна и потому течет медленнее. А может не аморфна, а, напротив, сжата? Как бы там ни было — эффект весьма любопытный. Надо будет поделиться с Эмом. Об этом стоит поразмыслить…

Караев, верно, сейчас же, не сходя с места, попытался бы найти объяснение этому. И нашел бы. Но его отвлекла вдруг заполнившая салон машины музыкальная фраза из «Лав стори». Мелодию издавал мобильный телефон Ферти. Очевидно, Том, уходя, забыл его… Караев поднес телефон к уху.

— Том?! — услышал он голос Маккормака.

— Это я, — перебил его Караев.

— Ты еще не был?…

— Уже пришел и жду Тома.

— Жаль…

— Почему?

— Ты торопыга и шляпа — вот почему! — проворчал Маккормак. — Ты забыл самое главное. Открытку Премьера.

— Черт! Черт! — от досады Майкл изо всей силы ударил ладонью по сиденью.

— Я приводил бумаги в порядок и наткнулся на нее.

— Что теперь делать?

— Приезжать сюда, а затем снова возвращаться, чтобы положить ее в сюрприз-пакет, — ответил Эм.

— Ничего другого не остается, — соглашается Караев. — Буду дожидаться Тома.

Настроение испортилось. Без этой открытки — сюрприз — не сюрприз. Премьер сделал свое дело, а он, Караев, подпортил его.

«Все из-за моей сволочной рассеянности», — ругал он себя.

…Слишком легко она далась ему. Хотя — как бы не так! После того, как дело сделано, — так только кажется. И подумав об этом, Мика улыбнулся.

Министра национальной безопасности чуть не хватил удар. Он рвал и метал. Как такое могло произойти?! Сначала побег профессора. У всех из-под носа.

«Тут не обошлось без помощи изнутри», — убеждал он Президента и просил несколько дней, чтобы достать и Караева, и выявить тех негодяев, кто ему помог.

Негодяев он выявил без труда. Вернее, негодяйку. Ею оказалась врачиха. Она сама выдала себя. Под дурочку работала… Худиев раскатал ее по всем правилам. Практически в тот же день, когда посланные им группы захвата по всем родственникам Караева, Марголис и Раппопорт — вернулись ни с чем. Засаду в квартире профессорской тещи Елены Марковны Раппопорт устраивать не стали. Посчитали ненужным. Ни ее, ни внука, профессорского сынка, там не было. Пришлось взламывать дверь. Соседи показали, что Елена Марковна с мальчиком еще три дня назад вылетела в Москву… Проверили по спискам пассажиров — точно. Упорхнули утренним рейсом.

— Фарид Якубович, — докладывал министру Худиев, — Раппопорт несколько дней назад вылетела в Москву.

— Ничего не знаю! — взбеленился Зейналов. — Найти, арестовать и немедленно доставить! Вместе со щенком!

— Будет исполнено, господин министр! — шаркнул каблуками полковник.

В следующую минуту он уже говорил с московскими коллегами и, дав им ориентировку, просил их взять под стражу гражданку Азербайджана Раппопорт Е. М. вместе с ее малолетним внуком.

Москвичи, его давние знакомцы, чьи просьбы он, Худиев, не раз выполнял, охотно согласились помочь ему… А пока суть да дело, он вызвал на допрос дежурившую в ту ночь врача.

Хитрая бестия. Тоже еврейка. Правда, горская, но какая разница?! Они все заодно… Она, конечно же, от всего отпиралась. Но Худиев сумел-таки подловить ее.

— Ты помнишь, — как бы наобум Лазаря спросил он, — перед самым побегом профессора Раппопорт через тебя передавала ему медикаменты?…

— Нет, Эльхан Велиевич, то было за неделю до этого случая. Она пересылала ему простыни.

— Какое ты имела право это делать? — выгнул голову Худиев.

— Ну, — растерялась женщина, — вы же знаете, что у нас нет ни лекарств для больных, ни нормальной пищи… Постельного белья тоже нет… Им все передают с воли родные и близкие. Мы говорим охране, что проносим и говорим кому. Ваши люди проверяют, а потом доставляют к нам в лазарет…

— Не изворачивайся! — рявкнул он. — Тебя видели с ней накануне побега твоего пациента, — опять наугад сказал он.

— Такого не могло быть!

— Почему?

— Да потому что ее уже здесь не было.

Полковник вскочил на ноги.

— Откуда ты знаешь?!

— Когда Елена Марковна передавала простыни, она сказала, что у нее на руках билет в Москву. Увозит внука к сестре.

— Почему не доложили?!

— А почему я должна была докладывать? Что в том предосудительного?… — пожала плечами врач.

«Хитроумные» вопросы Худиева сбили ее с толку. Она стала путаться и завираться. Ее оставалось немного дожать, и она, полковник нисколько не сомневался, расколется. Камера для этого хорошее воздействие. Посидит пару часов, а потом с перепугу выложит все, что нужно и не нужно…

Худиев вызвал конвой.

— Препроводите арестованную в камеру! — распорядился он.

Врач забилась в истерике. Стала умолять не делать этого. Кричать, что она ни в чем не виновата… В общем, как все, и как обычно. Но такое, Худиев знал по опыту, срабатывает наверняка. Помечется немного по камере, подумает, а потом — запоет…