Лев Аскеров - Месть невидимки

— Этого уже достаточно, — перебил Тома Караев. — Другое дело, — продолжал он, — я и представить себе не мог, что бунт в тюрьме — дело рук чекистов.

— Запомните, господа, за всеми переворотами, мятежами и политическими убийствами кто-то да стоит. Как правило, это спецслужбы или кучка заинтересованных лиц при поддержке тех же самых спецслужб, — со знанием дела поучал профессионал Ферти.

— Может быть, — с сомнением в голосе протянул Маккормак.

— Так оно и есть! — настаивал Том. — Равно как за покушениями и громкими заказными убийствами.

— Ну тут вы перебрали, дорогой Том, — категорически отмел Караев.

— Перебрал?! — не без ехидства переспросил Ферти.

— Безусловно. И давайте без ядовитостей.

— Что ж, Майкл, спорить не стану, — не унимался Ферти. — В пользу моего утверждения нам далеко идти не придется. Докажу не сходя с места. Аргумент — обезоруживающий! — предупреждает Том и, потянувшись к диктофону, бьет по кнопке «воспроизведение».

Голос (раздумчиво): Хорошо бы… Хорошо бы…

Худиев (участливо): Вы чем-то расстроены?

Голос: Вы прочли стенограмму выступлений сегодняшнего заседания Милли Меджлиса?

Худиев: К сожалению…

Голос (нервно): Что, вам снова их не доставляют?

Худиев: Доставляют. Но сегодня припоздали…

Голос: Непорядок… Ну да ладно… Там, как всегда, много пустой болтовни. Однако есть такое, что испортило настроение Деду…

Худиев (подхалимски): И вам.

Голос (после паузы, раздраженно): И мне… Снова этот хам — академик, Герой Советского Союза, мать его!.. Опять орал о коррупции. На этот раз в министерстве обороны, в армии… Тряс перед всеми бумагами. Вот, мол, факты… Солдаты умирают от дистрофии, заболевают чахоткой. Их кормят консервами, предназначенными для собак и кошек… Высший командный состав во главе с министром занят не боевой подготовкой, а личным обогащением. Проворачивают многомиллионные финансовые махинации…

Военкоматы наглым образом, за приличную мзду, сами предлагают родителям освободить их детей от воинской повинности. Родителям это выгодно. Им в таком случае не приходится за свои деньги кормить, обувать и одевать своих сыновей…

Командиры частей, рот и взводов, вплоть до сержантского состава, погрязли в поборах. Десятки и десятки воинов за деньги, отданные их родителями командирам, проходят службу не в расположении своих подразделений, а у себя дома…

В общем, факты — один грязней другого.

Худиев (возмущенно): Откуда он их берет?!.. Месяц назад разоблачал Министерство здравоохранения… Говорил о безобразиях в роддомах и о том, что все клиники обязаны ежемесячно приносить министру лично им установленную сумму — за операции, лечение и так далее, одним словом, за обслуживание больных.

Голос: Вот-вот! Черт бы подрал и его, этого демагога, и доброхотов, поставляющих ему эти так называемые факты.

Худиев (понизив голос): Многие факты, по нашим оперативным сведениям, находят некоторое подтверждение.

Голос (гневно): Да! Находят! Но не орать же на весь мир. Не срать же на голову Деда и страны!

Худиев (вкрадчиво): Этого, конечно, делать нельзя. Мои ребята пытались говорить с ним, так он их послал на три буквы и пинками вытолкал из своего кабинета…

Голос: Плохо говорили.

Худиев: Будь кто другой — мы показали бы ему, где раки зимуют… Но он Герой Советского Союза, академик, депутат…

Голос: Плевать! Советского Союза уже нет… (пауза)

Голос: Хозяин, прослушав видеозапись заседания Милли Меджлиса, сказал: «Неужели нет человека, кто заткнул бы ему рот?…»

Худиев: Кому сказал?

Голос: Как, по-твоему? (пауза)

Голос: Не прикидывайся тупицей, полковник!.. Нам с тобой!

Худиев: Тут я не вижу прямого приказа.

Голос: Хозяин не приказывает. Он дает понять. Приказываю я. (пауза)

Голос (с угрозой): Опять непонятно, полковник?

Худиев: Как прикажете.

Голос: Затем я к тебе и заглянул… (стулья отодвигаются) Продумаешь — доложишь!

Худиев: Есть!

Ферти, первым прослушавший эту запись, внимательно наблюдал за реакцией Караева. Он был в курсе того, что семья Караевых относилась к академику как к родному человеку. Покойную Инну Борисовну академик опекал как мог. А он мог многое. Всегда помогал и ей, и Майклу…

Это убийство состоялось. Оно потрясло Баку. Академик, Герой Советского Союза, прошедший всю войну на передовой, командуя ротой штрафников, был убит на 75-м году жизни, в подъезде своего дома. Убийца цинично намекнул, за что кончает этого гордого, ни перед кем не преклонявшего головы, человека.

…Он выстрелил ему в рот.

— Зверье! Как у них поднялась рука? — простонал Караев. — Мы с Инной думали, что его убил какой-нибудь помешанный наркоман.

— Все делается с их ведома и их руками, — Ферти попытался было вернуться к начатой им теме разговора, но его отвлек телефонный звонок.

Подняв трубку, Том, глядя перед собой, односложно отвечал:

— Да… Да?… Да!.. Обязательно будем… Не спускай с них глаз.

— Наши друзья-прапорщики, — бросив трубку, сообщил он, — пируют в ресторане «Храм огнепоклонников»… Другого удобного момента у нас может не быть…

— Точно. Вряд ли еще представится такое, — согласился Караев.

— А где это? — полюбопытствовал Маккормак.

— Я знаю. В Сураханах… В двадцати минутах отсюда, — объяснил Караев.

Ферти посмотрел на друзей.

— Ну, что, поехали?

— Поехали, Том. И немедля, — Караев решительно поднялся из-за стола.

Прапорщики вышли из ресторана далеко за полночь. Порядком нагруженные алкоголем, они, преждечем сесть в машину, еще долго обнимались между собой, клялись в дружбе и любви друг к другу.

— Ребята, видимо, голубые, — предположил Маккормак.

— Нет, здесь среди мужчин принято так выражать свои чувства. Это как свидетельство искренности их отношений…

— Да-да, — поддержал Том. — Поцелуи и объятия — знак высшей степени искренности…

Наконец, «волга» пьяных прапорщиков, заурчав, рванулась вперед.

— Слава Богу! — облегченно вздохнул Ферти, трогаясь с места.