Игорь Колосов - Сумеречное состояние

— Господи, — пробормотал он, попятившись и снова опустившись на диван. — Кто ты?

И тут он понял, что это за женщина.

— Что? Нет. Нет, не может быть. Ты? Это ты?

Это была его мать. И она не хотела, чтобы он подходил к ней. Она хотела, чтобы он на какое-то время остался в этой комнате и никуда не выходил!

В квартире на пятом этаже все-таки была дверь. Арсений остановился, разглядывая ее. Именно удар этой двери он слышал, когда зашел в подъезд.

В квартире был такой же узкий длинный коридор, как этажом ниже. Арсений прикрыл дверь за собой, и она не издала ни звука. Он постоял в коридоре, прислушиваясь, и понял, что здесь кто-то есть. Послышался какой-то звук, бормотание или всхлип.

Арсений пошел вперед. Слева оказалась кухня, и она была пуста. За ней — спальня. Неплохо обставленная, с не заправленной кроватью, где еще недавно кто-то спал. Уловив какой-то запах, Арсений принюхался. Это был знакомый запах мужского крема после бритья, но Арсений не вспомнил, откуда его знает. Арсений хотел зайти, осмотреть комнату, но его отвлек тот же невнятный звук дальше по коридору.

Коридор упирался в комнату. Арсений заглянул туда.

В кресле у окна, подтянув колени к подбородку и уткнувшись в них лицом, сидел мужчина. Несмотря на полумрак в комнате, Арсений заметил, что человек дрожит. Он сидел к Арсению боком и, наверное, услышал, как тот вошел, но голову не поднял, лишь сильнее сжался, как будто жаждал скрутиться и спрятаться в какой-нибудь раковине.

Арсений остановился на пороге.

Когда послышался тихий всхлип, Арсений подошел ближе, и под его ногами скрипнула половица. Этот звук вынудил скрутившегося мужчину вздрогнуть, и он поднял голову. Поднял всего на секунду и снова уткнулся в колени.

Это был Гена, его приятель-сослуживец. Неудивительно, что запах крема после бритья в спальне показался Арсению знакомым, как и планировка квартиры. Однажды Арсений здесь уже был. Правда, это случилось по ту сторону стены, в другом районе, но сейчас Арсений не стал бы утверждать, где находится «по ту сторону», а где «по эту».

Гена затрясся. Арсений догадался, что Гена его боится. Каким-то образом Гена знал, что Арсений ищет его, знал, несмотря на то, что Арсений до него не дозвонился. Знал, несмотря на то, что Арсений не дозвонился до Леры и вообще никому не сказал ни слова.

Или его так мучила совесть? Или интуиция ему о чем-то шепнула, и это довело его до теперешнего состояния?

В любом случае Арсений не ошибся, что у его жены была интрижка с Геной. Теперь это казалось давно случившимся фактом, как будто Арсений с тех пор уже развелся с Лерой.

Арсений подошел к Гене вплотную.

— Не хочешь со мной поговорить? — тихо спросил он.

Гену как будто чем-то хлестнули. Он поднял голову, застонав, покосился на Арсения, отвел взгляд, снова уткнулся в колени, но, словно боясь нового удара, все-таки поднял голову.

— Да, да, — пролепетал он. — Да, я тебя слушаю. Прости меня. Я тебя слушаю.

— За что ты просишь прощения?

— Я? Ни за что. Так просто. Я… — кажется, у Гены вспыхнула надежда, что его ни в чем не обвиняют. — Я ведь не такой уж хороший друг. Редко… звонил тебе.

Он понадеялся, что Арсений ничего не знает, и пытался увести разговор в менее опасное русло. Арсения это разозлило.

— Ответь мне на один вопрос, — потребовал он. — У тебя с Лерой уже было ЭТО?

Гена опять уткнулся лицом в колени, что-то проскулил, но слишком невнятно.

— Только правду говори, — добавил Арсений. — И голову подними, а то я ни фига не слышу, чего ты там бормочешь.

Гена подчинился — поднял голову, но смотрел по-прежнему в сторону, боялся встречаться с Арсением взглядом. И заговорил не сразу, у Арсения едва хватило терпения дождаться. Он уже понял, что вот-вот начнет бить Гену, сильно, жестоко, желательно до смерти. Только хотелось узнать все наверняка, убедиться, услышать подробности.

— Я ведь… Извини, я понимаю, не надо было вообще… к ней… смотреть на нее. Только… не выдержал. Сам понимаешь, когда один да один, тут и… В общем, я ей сначала просто комплименты делал, а потом…

Он запнулся, и Арсений пихнул его.

— Что потом? Выкладывай, не стесняйся.

Прикосновение к Гене вызвало какие-то странные ощущения. Будто Гена настолько размяк, что превратился во что-то ирреально мягкое и податливое.

— Потом… разговорились. Она сказала, что… хоть пообщалась с человеком, а то… дома… молчит с мужем… или готовка, или ребенок нервирует, или просто настроения нет, — Гену по-прежнему трясло, и он с трудом говорил внятно. — Не виноват я, Арсений. Бес дернул. Знал, что нельзя, а вот… не сдержался. И она ведь тоже… Если б дура какая, а так… поговорить можно под ушам, а там… уже и весь контроль пшиком рассеялся.

Он еще что-то говорил, все быстрее, но Арсений его уже не слышал. Злость крепчала и крепчала, хотя, казалось, куда больше?

Арсений примерился для первого удара, желая для начала выбить зубы, когда сзади послышался какой-то звук. Арсений замер, ожидая продолжения, но его не последовало. Замолчал и Гена, глядя за спину Арсения, и его глаза округлились.

Арсений медленно обернулся. Он был уверен, что увидит за спиной собственную мать. С тем же лицом — в крови, распухшее, со щелками вместо глаз. Он не смог бы объяснить собственную уверенность. Просто почувствовал и все.

Сзади никого не оказалось. Если мать находилась у него за спиной, это заняло секунду-другую. Но даже этого хватило, чтобы Арсений вспомнил ее слова: не делай того, что противно сердцу. И еще: не трогай его. Кого она имела ввиду? Сейчас стало ясно — Гену. Не делай того, что противно твоему сердцу? Это о том же? Избить Гену — это противно сердцу Арсения? С одной стороны это казалось…

Арсений посмотрел Гене в лицо. Тот, кажется, дышать перестал. Догадался, что сейчас сделает Арсений. Их глаза встретились, и Арсений… осознал, что задуманное действительно противно его сердцу. Разуму — нет. Разуму это не было противно, разум наоборот требовал расплаты. Не для того, чтобы получить удовольствие, извращенное наслаждение видом крови, нет. Это было необходимо. Как болезненный укол для лечения. Или горькая таблетка.

На всякий случай Арсений отступил на шаг, закрыл глаза. Искушение ослабло. Не намного, но все-таки. Что это даст, если превратить Гену в месиво? И разве это вернет ему верность Леры?

Арсений посмотрел на Гену, словно хотел убедиться в правильности своих выводов. И заметил, что в спальне появился кто-то третий.

Черное Пальто.

Черное Пальто сидел в своем любимом кресле. Кресло стояло в углу у окна, словно эта бестия жаждала пялиться в окно и одновременно видеть Арсения с Геной.