Леонид Кудрявцев - Условия выживания

— Почему ты не пользуешься коконом? — спросил я.

— Если ты заметил, — сказал Пес, — у меня не совсем стандартное сложение. Короче, для обычных коконов оно не подходит. Таким образом, пока у меня было мало денег, мне приходилось пользоваться обыкновенной клавиатурой, и я к ней просто привык.

— А потом? спросил я.

— А потом, когда я получил возможность заказать себе персональный кокон, я одновременно с этим, как ты понимаешь, получил возможность нанять и классных специалистов, которые пролеживают бока в коконах вместо меня. И конечно, я этой возможностью воспользовался. Никогда не любил все эти виртуальные штучки. Поэтому и на корабле по моему приказу установили старую клавиатуру. С одной стороны, как ты слышал, старого Пса новым штучкам не научишь. С другой — дополнительная гарантия, на случай если кто-то надумает похозяйничать на моем корабле. Все сейчас владеют навыками работы в коконе и почти никто не умеет пользоваться клавиатурой. Понимаешь?

Говоря это, он продолжал общаться с охранной системой.

— Понимаю, — сказал я. — Что-то выяснилось?

— Нет, все по-старому, — сказал Пес. — Вот экраноплан нас догонит, тут все и станет ясно. Однако если он действительно боевой и если послан именно за нами, моей системе предстоит серьезное испытание. Такая «птичка» почти за пределами ее возможностей. Сражаться с подобными врагами я не рассчитывал.

— Это плохо.

— Еще бы. Не вешай нос. Мы что-нибудь придумаем.

Неужели?

— Конечно. Кстати, как я понял, Тискальщик прислал тебя для того, чтобы присмотреть за мной?

Имело ли смысл это отрицать?

— Да, — сказал я. — Именно для этого.

Пес удовлетворенно кивнул.

— Узнаю Тискальщика, Всегда старался подстраховаться. Только давай договоримся об одной вещи. Как я понимаю, ты можешь очень быстро взять свою пушку на изготовку и тут же, не колеблясь, из нее выстрелить. Как я знаю, это твоя профессия, стрелять не колеблясь?

— Почти так, — промолвил я.

— Вот и правильно, что ты не хитришь. Это мне нравится. Давай договоримся, что ты мне дашь шанс. Если тебе что-то покажется, ты не будешь сейчас же стрелять, а немного промедлишь, дашь мне возможность оправдаться. Я прошу тебя только не стрелять, точно не убедившись, что я веду себя как-то неправильно.

Это могло быть как вполне резонной просьбой, так и попыткой сбить меня с толку, поселить во мне неуверенность, для того, чтобы в нужный момент выиграть отделяющее от победы мгновение. Но все же я почему-то Псу верил. В данной ситуации. Пожелай он и в самом деле нас продать, то мог это уже сделать совсем другим образом. К примеру, ночью, когда мы расходимся по своим каютам.

— Хорошо, — сказал я. — Я не буду стрелять наобум.

— Вот и молодец, — сказал Пес. — Вот и договорились.

Я взглянул в окно на одиноко стоявшего на палубе возле правого борта Тискальщика. Одна рука у него была засунута в карман куртки, и я почти наверняка знал, что именно в этом кармане находится?

Что он задумал? Зачем остался на палубе?

Не нравилось мне это. Однако я понимал, что Тискальщик решил провернуть какую-то хитрость. Возможно, задуманное у него даже получится.

— Ну, — сказал Пес. — Вот она, наша «птичка».

В самом деле из марева горизонта, строго за кормой, вынырнул короткий и толстый, смахивающий на жука экраноплан. Он стремительно приближался, увеличиваясь в размерах.

Тискальщик повернулся и что-то крикнул.

Пес отбил на клавиатуре какую-то команду, взял с пульта микрофон и сказал в него:

— Повтори, пожалуйста, еще раз. Тискальщик повторил, и на этот раз сказанное им было слышно так, словно он стоял рядом со мной.

— Разговаривать буду я.

— Ты в этом уверен? — спросил Пес.

— Да, я в этом уверен. Не забывай, ампула находится у меня.

— Это ничего не значит. Мы компаньоны.

— Конечно, мы компаньоны. Только ты намерен сразу драться, а у меня есть план.

— Ах, план?

— Вот именно, — зло сказал Тискальщик и повернулся к нам спиной.

Экраноплан. был уже так близко, что я мог разглядеть жерла торчавших по бокам кабины крупнокалиберных пулеметов, а также хищные сигарки установленных под его днищем трех «топоров войны».

Кстати, судя по эмблеме на корпусе, экраноплан был с нашего острова. И это еще раз доказывало, что ничего хорошего от него ждать не приходится.

— Так все-таки в чем состоит твой план? — спросил Пес.

— Поговорить с ними по душам, — ответил Тискальщик. — Все, давай закончим обсуждать наши планы. Возможно, они уже могут нас слышать.

Пес что-то огорченно проворчал и даже лязгнул зубами, но более ничего говорить в микрофон не стал. Очевидно, на экраноплане действительно могла стоять такая же штука, как та, благодаря которой мы слышали Тискальщика.

— И все же я подстрахуюсь, — сказал Пес. — Обрати внимание, я просто поднимаю башни. Их две.

Он отдал команду, и я увидел, как над надстройкой появилась та самая вооруженная пулеметами башня, которая вчера срезала человека на воздушном змее.

— А где вторая? спросил я.

— У нас над головой, — ответил Пес.

— Это неразумно — делать стрелковую единицу на крыше командного пункта. Враг будет стараться поразить в первую очередь ее и запросто может попасть в нас.

— Пусть сначала попадет, — проворчал Пес. — Тут знаешь какая броня?

Между тем, пока мы обменивались этими словами, экраноплан нагнал наш корабль и завис метрах в двадцати над палубой. Он висел почти неподвижно, огромный угольно-черный жук с почти беззвучно вибрирующими крыльями, ощетинившийся усиками пулеметных стволов, заклейменный белой эмблемой нашего острова.

Тискальщик стоял выпрямившись, вскинув к нему голову, и мне даже на мгновение показалось, что он пытается одной лишь силой взгляда заставить экраноплан исчезнуть. Но нет, конечно, мне это лишь показалось.

Вот Тискальщик опустил голову и слегка поежился, будто стоял на сильном ветру. И в тот же миг экраноплан загрохотал голосом Хукета, тем самым, который я уже однажды слышал в салоне мобиля.

— Оградно видеть, что я не ошибся. Честно говоря, меня грызли некоторые сомнения.

— Они не помешали тебе нажать на достаточно серьезные рычаги и послать нам вслед экраноплан.

— Не помещали. И я рад, что настоял на своем, поверил некоторым моим умозаключениям.

— Я — нет.

— Это само собой. Впрочем, ты мог бы спрятаться в трюме, мог бы попытаться отсидеться,

— Мог бы, но не стал. Кстати, а как бы ты поступил, если бы я не остался на палубе? Устроил обыск судна?