Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

— Общая беда, значит… — протянул Янни. — И что же, в «Машахи» не знают об этом?

— Знать-то они знают. И даже провели переоборудование самолетов, — ответил Ивхен. — Только вот правильно ли они все рассчитали?

— Что же, здесь мы это не узнаем. Это вопрос к техотделу Управления. У вас все? Вы уже десять часов тут работаете — все собрали?

Ивхен кивнул.

— Тогда готовьтесь — уезжаем. А я пока сам посмотрю, что там внутри творится. — Янни протянул Ивхену телефон и бутыль с водой. — Ты сообщи этому… как его… Симитё, что можно вызывать эвакуаторов и ремонтников. Пусть чистят полосу.

Сен-шангер протиснулся в покореженную дверь салона и осмотрелся. Судя по всему, пожар внутри салона бушевал недолго. Противопожарная система сработала быстро и качественно, как и пожарные и спасательные службы аэропорта. Из полутора сотен пассажиров рейса 012–454 большая часть осталась в живых. Тем более интересно, почему погибли остальные.

Он подозревал, что дело отнюдь не только в стойках шасси.

Янни набросил на глаза пластину универсального сканера и медленно отправился вдоль салона.

Через четверть часа он выбрался из груды покореженного алюминия и пластика, в которую превратился «Цветок ветра». Во внутреннем кармане его формы лежала оплавленная металлическая фигурка. Отправив подчиненных в центральный офис Управления, он быстро подписал нужные бумаги у начальника аэропорта, и сел в машину.

Достав из кармана оплавленный кусок металла, он внимательно его рассмотрел. Да, это был именно родовой знак Хёгушангера Чженси. Металл оплавился и потек в огне, но все признаки были налицо. Но кто мог вызвать такой гнев Чженси, что он приказал устроить катастрофу самолету с полутора сотнями жителей Кинто и Ла-Тарева на борту? И можно ли ему, Янни, оставаться и далее в Шангасе, под командованием столь неразумного правителя? И прав ли он, офицер Шангаса пятого ранга, в своих подозрениях.

Несколько минут Янни обдумывал положение, в которое он попал.

Как непросто.

Господин таку-шангер был стар, сух телом и брюзглив. Говорили, будто он прожил на свете более девяти дюжин лет и приближался к своему второму в жизни канджао.

Как удивительно.

Его утонувшие среди многочисленных морщин глаза неотрывно смотрели на картину за спиной Янни. Картина изображала демона хоманакэ — демона долгих скитаний — в виде большой каменной стены на ножках; по мысли древнего мастера картина уберегала от бесцельных усилий. Почему она так полюбилась уважаемому господину Хеташоё Киримэ, начальнику отдела случайностей, никто в Управлении полиции сказать не мог.

— И это все, что Вы готовы мне сейчас сказать?

— Да, господин таку-шангер. Мои люди все тщательно расследовали. Вероятнее всего это излом стойки шасси. Техотдел подтверждает наши выводы.

— И ничего более добавить не можете? — произнес скрипучим голосом седой начальник отдела.

Именно сейчас, глядя на бесстрастное лицо начальника, на котором годы его жизни оставили свои глубокие следы, и, вспомнив слухи о его возрасте, Янни понял, что ему делать. Во времена молодости таку-шангера к ритуалам относились намного уважительнее. Проблема Янни могла быть решена через ротатамэ — ритуал испытания верности старшего к младшему.

Никогда раньше Янни не обращался к столь древним церемониям.

Как трудно.

— Я не готов сказать это сейчас. Хатамо-ротатамэ. Прошу дать мне положенное время на проведение ритуала.

— Ты ссылаешься на ротатамэ? — в блеклых глазах таку-шангера проявился и разгорелся темный огонек интереса. — На этот древний обычай? Сейчас, в наше время?

— Для верности нет предела.

— Достойные слова. — Таку-шангер помолчал. — Я даю тебе день и ночь. Завтра, в это же время, я должен услышать твой ответ. Хатамо!

— Хатамо!

Янни поклонился и вышел из кабинета начальника отдела случайностей. Рука, в которой он крепко сжимал металлическую фигурку, дрожала.

Как страшно.

Через десяток минут после того, как Янни закрыл за собой дверь, таку-шангер набрал хорошо знакомый номер.

— Господин Чженси, прошу простить за беспокойство…

…Через полчаса он опустился в кресло напротив главы Шангаса, сидящего за своим рабочим столом. По правую руку от таку-шангера в таком же кресле расположился Верховный жрец Шангаса Тяу-Лин. Жрец держал на коленях древнюю книгу в вытертом до потери цвета кожаном переплете и нервно перебирал ее страницы. еще три подобные книги лежали рядом, на небольшом столике. Чженси спокойно рассматривал жреца.

Дождавшись, когда Тяу-Лин захлопнет книгу, таку-шангер произнес:

— Хатамо-ротатамэ — это серьезно, слишком серьезно. Мальчик не просто так его объявил, он знает нечто странное. Или же считает, что знает.

Чженси кивнул:

— Да, на моей памяти ротатамэ объявляли лишь дважды, и оба раза — очень давно.

Тяу-Лин оторвался от книг, откашлялся и хрипло выговорил:

— Я не знаю, почему он объявил ротатамэ. В том старом пророчестве о приходе Господина Лянми об этом не говорится ни слова.

Глава Шангаса стал из-за стола и подошел к восточным окнам. Он смотрел на город и думал. За окном мелькнула неясная тень и мимо окна прополз толстый провод. Сегодня на крыше Управления связисты Шангаса меняли усилители дальних антенн.

— Вы думаете, что слова пророчества «пятый сын станет первым» относятся именно к нему? — спросил таку-шангер у жреца. — Я не верю в это. Кроме всего, ротатамэ не имеет отношения к попытке получить власть в Шангасе. Да и кто доверит еще столь юному шангеру такой пост?

— Вы правы, господин Киримэ. Просто я опасаюсь, что в момент исполнения пророчества возможны любые неожиданности. Но что же тогда, в чем дело?

Чженси отошел от окна и подошел к своим спорящим помощникам. Горько усмехнувшись, он сказал:

— Он вернулся с расследования катастрофы и объявил ротатамэ. Может быть он подозревает нечто недостойное в делах Шангаса? Он может считать, что Шангас имеет отношение к катастрофе. Пожалуй, я должен спросить вас обоих — ведь никто из вас не имеет отношения к этому ужасному происшествию?

И таку-шангер и Верховный жрец отрицательно качнули головой.

— Не, мой господин, — со вздохом сказал Киримэ, мы не стали бы делать подобного.

Чженси глубоко поклонился своим помощникам. Он их оскорбил подозрением и должен извиниться.

— Я обязан был это спросить. Прошу простить меня за недостойный вопрос, но… это надо было сделать.

Верховный жрец коротко поклонился в ответ. Он не был оскорблен и его мало волновал какой-то упавший самолет. А вот пророчество…