Барри Лонгиер - Тихая

Тихая потерла пальцы и фыркнула. Она повернулась к Рихане и показала: «Это был пуховерт?»

«Не называй их пуховертами, это очень невежливо. Их называют имантами.»

«Она такие, как говорит Онан?»

«А что говорит Онан?»

«Он говорит, что они сделаны из меха, червей и змей».

Рихана вздохнула, качая головой и показывая: «Те штуки, которые Онан называет червями и змеями, это придатки, вроде твоих рук, ног и пальцев».

Девочка встала на каменную скамью, пытаясь бросить еще один взгляд на создание. Однако, все что она смогла увидеть, была темная масса волос, двигающаяся вдоль изгороди плечом к плечу со священником. Казалось, что одна из змей вывернулась из-под массы и помахала ей.

«Он помахал мне, — знаками показала девочка. — Как эта штука могла помахать мне, когда на меня даже не смотрела?»

Рихана сняла девочку со скамьи и поставила на дорожку.

«Это не штука, дитя. Это имант. Мы также называем их трейдерами. А тебя он видит, потому что у него множество глаз».

Тихая сморщилась: «Какой ужас.»

«Ты когда-нибудь думала, какой сама кажешься имантам, со своей голой кожей, с неуклюжими обрубками рук и ног и всего лишь с двумя глазами?»

Девочка беззвучно засмеялась, а Рихана оглянулась и показала ей знаками: «Нам время возвращаться. Твой отец, конечно, не позволил бы гостям быть в саду, если б знал, что на дороге окажутся женщины».

Они вернулись на женскую половину, и этой ночью Тихой снились кошмары о змеях и червях с множеством глаз и с длинными, желтыми зубами.

Казалось, что Онан никогда не помнил, что говорил прежде. Истории, что он рассказывал, разные брошенные вскользь замечания, все, что много раз говорил Тихой раньше.

С годами он так похудел, что выглядел изможденным и голодным. Нос истончился и стал громадным, большие серые глаза глядели из-под кустистых черных бровей, словно у какой-то хищной птицы. Но своим острым тесаком он продолжал править кухней и никто не оспаривал здесь его авторитета.

Возле ряда плит Онан объявлял свои решения, двигал кастрюлями, пробовал из них, швырял щепотки магических приправ, непрерывно создавая облака восхитительных запахов. На досуге он проклинал имантов и обвинял их в том, что они неверные, язычники, чужаки, и у них нет вкусовых сосочков.

Однажды, когда он помешивал суп, Тихая следила за ним из уголка. Они были одни.

— Клянусь Исусом и Бабом[1], чуешь эту ужасную мешанину, девочка? Чуешь?

Она торжественно кивнула. Онану не нравился этот суп. Современные кухонные плиты полностью устраняли запахи любого рода, но когда к ним приходил дилер, Онан прогонял его презрительным взмахом руки: «Я шеф-повар, а не космический пилот». Помешав еще раз, он постучал деревянной ложкой по краю серебряной кастрюли и положил ее на подставку. Он прислонился к одной из холодных плит с сложил руки на груди.

— Думаю, запах тебе нравится.

Она кивнула, и это было правдой. Она любила солдатскую дыню Онана и его суп из метелочных стручков.

Повар покачал головой, воздел руки к Богу и сказал, объясняя Ему:

— Она никогда ничего не пробовала, кроме этих отвратительных штучек и тех специй, что привозят нам пуховерты.

Повар повернулся и пошел туда, где Тихая стояла возле стены. Он схватил ее за плечо.

— Пойдем со мной, девчонка.

Он повернул ее и повел по коридору для слуг рядом с женской половиной, пока они не дошли до его комнаты. Он открыл дверь и втолкнул ее внутрь. Он закрыл дверь и запер ее. Схватив ее, он посадил ее на постель.

— Ну, маленькая Ти, ты знаешь, что я хочу тебе показать?

Она покачала головой, чувствуя во рту неприятный вкус.

Она знала, что находиться здесь неправильно. Шахар, одна из поломоек на кухне, предупреждала, чтобы она никогда не оставалась в одиночестве с мужчиной. Когда Тихая спросила почему, Шахар показала знаками, что когда она была маленькой, какой-то мужчина застал ее одну и сотворил с нею ужасное. Тихая подумала, что поломойка всего лишь пытается запугать ее, но, сидя на постели повара, почувствовала, как ее сердце забилось чаще.

— Прежде всего я хочу показать тебе очень специальную книгу. Закрой глаза.

Она под вуалью закрыла глаза руками. Услышав, как повар открывает шкаф, она взглянула сквозь пальцы. Он вернулся, неся в руках книгу. Это была очень старая книга. Повар сел на постель рядом с ней.

— Теперь можешь смотреть.

Когда она опустила руки на колени, Онан указал на книгу.

— Ты не умеешь читать, но здесь много красивых картинок. Посмотри.

Он открыл книгу и листал до тех пор, пока не нашел цветную картинку веретенообразного растения с редкими листьями и соцветиями розовых цветов.

— Из этого растения, называемого майоран, делают пряность. — Он пролистал почти сотню страниц. — Смотри на все эти блюда, который я не могу приготовить, потому что в этом мире нет майорана.

Он открыл книгу на внутренней стороне переднего переплета и показал надпись, сделанную чернилами:

— Здесь написано глупое женское имя — Бетани Джиска. Она привезла эту поварскую книгу на Харам. Тогда планета называлась Ангерона, когда последователи Просветителей поселились здесь больше четырехсот лет назад. Она привезла эту кулинарную книгу, но каждый рецепт в ней требует определенных специй. — Он снова воздел руку к Богу, чтобы Тот лицезрел абсурдность женщины. — Но разве она подумала о том, чтобы захватить с собой семена этих специй? — Он опустил руки и покачал головой. — Нет, не подумала.

Он листал книгу, глаза его разбегались от многочисленных рецептов, которые ему не дано было исполнить.

— И у меня нет даже представления, каким вкусом должны обладать все эти блюда. — Он взглянул лукаво, словно что-то вспомнил. — Но об одной специи у меня есть маленькая мысль. — Онан вдруг посмотрел ей в лицо. — Сколько тебе лет?

Она подняла шесть пальцев.

— Хочешь понюхать немного волшебства?

Она энергично кивнула. Онан через нее потянулся к маленькой полочке, встроенной в стену над его постелью. Он достал прозрачную бутылочку, заткнутую голубой стеклянной пробочкой. Он держал бутылочку в руке, указывая на коричневые крупинки внутри.

— Девочка, это лавровый лист. Если бы я положил один или два комочка в тот суп на кухне, он наполнил бы блаженным ароматом весь дом. Теперь слушай меня. Когда я открою бутылочку, быстро понюхай, и ты вдохнешь восхитительный запах родной Земли, который был бы у этого супа, если б Бетани Джиска оказалась достаточно сметлива, чтобы захватить семена своих специй.

Он держал перед нею бутылочку, а она высунула нос наружу. Он вытащил пробочку и как только она нюхнула, заткнул пробочку снова.